Страница 40 из 62
Так думала блондинка, пока он сдирал с нее оставшуюся одежду, покрывая обнажившееся тело обильными, горячими поцелуями.
И вдруг с ней что-то случилось. Почувствовала себя настолько преображенной, что ей уже неважно было, кто она и откуда. Словно обрела часть себя, ту часть, которая была давно утеряна и теперь не желала с ней расставаться. Главным было лишь это мгновение и то, что оно принадлежало ей.
Тяжело дыша, Ноккоя смотрел на нее, и его глаза были полны желания.
Руки, обнимавшие ее, были такими теплыми, такими сильными и надежными, а прикосновение губ таким обжигающе-чудесным, что отказаться от всего этого было выше ее сил. И чувство это не имело ничего общего с обыкновенной похотью.
— Ты такая красивая, — прошептал он.
— Ты тоже…
Это были единственные слова, которые она смогла вымолвить перед тем, как разнузданное вожделение яростно взорвалось в ее мозгу, и она без оглядки погрузилась в блаженное полузабытье.
Голова её откинулась в сладострастной истоме… И уже когда она окуналась в пучину страсти, Антео померещилось, что со старинного портрета на неё смотрит призрак старухи.
"Пусть смотрит, — пронеслось в распаленном мозгу. — Лишь бы не мешала…"
Когда все закончилось, они долго лежали рядом, молча отдыхая. Ноккоя уставился в потолок, заложив руки под голову, и на его лице блуждала довольная улыбка.
Лерна чувствовала себя слегка пьяной — то ли от недавнего взрыва чувств и гормонов, то ли начинала, наконец, действовать выпитая в участке водка… Хотя нет, скорее уж высосанная между делом бутыль арвильского игристого, так кстати завалявшаяся в холодильнике.
"Что я наделала? — вертелась в голове мысль. — Я не должна была! Это безумие!"
Это и в самом деле было безумие. Нет! Наверное, таки помянутая студентом сила Великой Матери Мира! Против которой бессильны любые бандиты и привидения.
Слезы подступили к глазам блондинки, она даже ощутила их солоноватый привкус, в то время как кровь стучала у нее в висках…
Да, давненько не случалось с ней такого! Сколько же времени прошло с тех пор, как она вообще испытывала подобные чувства? Разве что в отрочестве, когда случилась её первая любовь.
Даже и не подумала бы, что способна на подобные безрассудные поступки, на сумасшедший экстаз, на это дикое наслаждение близостью. До сегодняшнего вечера она просто не осознавала, как ее тело изголодалось по ласке. Настоящей ласке, а не похотливых руках самцов…
В том ли дело, что целых полгода у неё не было мужчины, или в том, что карульцы и впрямь потрясающие любовники…
Скосив глаза, посмотрела на свою веснушчатую радость. Ох, может в черной магии он и асс, но в постели сущий студент-недоучка. Хотя в выдумке ему не откажешь, а уж по части пыла…
"Неужели я влюбилась?! Да нет, подруга — не лги себе. Неужели я полюбила?!"
И кого! Сопляка, годящегося (ладно-ладно, почти годящегося) ей в сыновья, черного мага, карульца, почти варвара, обычного человека без капли Старшей Крови…
И что ей теперь делать? Могут ли они быть вместе?
А что им помешает? Пересуды горожан? Козни давно умершей тетки?
В конце концов, она уже далеко не юна, и пора обзаводится семьей и домом. Так почему бы её дому не быть тут?
Опять же, пусть Ноккоя моложе её годами, но если переводить возраст эльфинаров в человеческий, то они почти ровесники… Двадцать два и… примерно двадцать восемь…
За её спиной юноша тихонько вздохнул. Она прямо-таки явственно ощущала обжигающий взгляд его голубых очей на обнаженной коже спины.
— Ты великолепна! — райской песнью прозвучал его голос.
Она знала, что считается красивой. Причем, хотя вроде как по отдельности черты её были не самые совершенные — чуть длинноватый нос, чуть больше, чем надо, выделяющиеся скулы, не самая совершенная по форме грудь, не самые длинные ноги, но все вместе это давало коктейль, опьяняющий мужчин и лишающий их разума. Правда, лишать-то лишало, но чаще не до такой степени, чтобы предложить сходить к святому отцу и узаконить отношения.
Но сейчас она вспоминала не своих мужчин…
Вспоминала свою буйную и, чего греха таить, слегка беспутную молодость.
Когда после скандального ухода из семьи и роскошной семикомнатной квартиры родителей перебралась на съемную. Точнее, это лишь говорилось так значительно — "съемная квартира". Снимала она сыроватую комнату у дряхлой и жутко вредной старухи на окраине столицы — в трехэтажном старом доме с газовыми рожками и вечно пропадающей водой в ржавых непонятно как живых трубах.
Старая карга Сьяфа Моисера — из восточных орков, настрого запрещала "водить мужиков" и имела привычку среди ночи стучать, врываясь в комнату к юной эльфинарке проверить, не впустила ли Лерна в окно кого-нибудь, кто мало того, что сотворит разврат на её жилплощади, так еще чего доброго украдет её любимую морскую свинку! Совсем как Иррона Зинго.
Из-за этой замшелой развалины, само собой, о личной жизни в таких условиях говорить было невозможно. А молодость требовала своего. И Лерна нашла выход. Гнёздышком для свиданий с приятелями стала контора сыскного бюро мистрис Холмусон, благо ключи были у каждого из сотрудников. Небольшая кухонька, маленькая, но уютная ванная, и мягчайший широкий кожаный диван делали её вполне подходящим местом. Разумеется, блондинка старалась тщательно скрывать эту тайну, и аккуратно прибирала все следы ночной страсти, чтобы к утру все было в идеальном порядке.
Как-то раз она уединилась на рабочем месте с одной из начинающих звезд иллювизионных фильмов — юным красавцем, игравшим там не то бравых мушкетеров, не то героев-любовников. Как только за ними захлопнулись дубовые двери конторы, они почти сразу дали волю чувствам и темпераменту, а темперамент у Лерны всегда был совсем не эльфийский…
И вот когда очередной бурный приступ страсти закончился, она обернулась, смахивая прядь растрепанных волос, да так и замерла. На неё, осуждающе прищурившись, смотрела мистрис Холмусон, по своей привычке неслышно вошедшая.
Просекла ли она, для чего её юная помощница использует рабочее место, или же ей что-то срочно потребовалось, Лерна так и не спросила. Не до того было. Когда она, вскочив как была голая, растерянно стояла перед грустно улыбающейся хозяйкой, думая, что ей делать — то ли начать собирать раскиданные по всей конторе детали туалета, то ли пасть в ноги мистрис и просить прощения, то ли гордо одеться и выйти, покинув заведение госпожи Холмусон навсегда…
А мистрис Эгна переводила взгляд то на свою подчиненную, то на не менее жалкого и растерянного молодого человека, и, наконец, заговорила. И это были вовсе не слова осуждения или возмущения.
— Лерна, девочка моя! — молвила она. — Ты далеко пойдешь в жизни, если послушаешь совета старой грымзы Эгны Холмусон, которая повидала жизнь и мужиков во всех видах. Запомни, у тебя не будет удачи ни в жизни, ни в карьере, ни даже, — дама усмехнулась, — в делах любовных, если позволишь, чтобы для тебя осью, вокруг которой вращается мир, станет чей-то член.
И ткнула подхваченной со стола линейкой в увядший орган кавалера блондинки.
Лерна накрепко запомнила тот совет, и как будто преуспела.
Но… стала ли счастливой?
А вот теперь, кажется, готова послать рекомендации премудрой жены к Урготу в задницу!
"Ну что, детка, — прозвучал в ушах голос наставницы, отчего-то до странности похожий на противный голос Ирроны Зинго, — кажется, пришло время забыть на советы старой грымзы и жить своим умом?"
"Пришло, мистрис Холмусон!" — ответила она про себя.
— Лерна, иди ко мне, — произнес полушепотом Ноккоя.
Усмехаясь, эльфинарка повернулась, выбрасывая из головы посторонние мысли.
В конце концов, дела — отель, привидение, карнавал, магия, карульские штучки и сам господин сыщик второго ранга Вирбан Зогг могли подождать.
На древний и славный город Карулу опускалась тьма.