Ради тебя

– Я собираюсь сварить кофе, – сказала она. – Зайдешь на чашечку?

– Конечно, через минутку. Я лишь хочу повесить еще немного огней на ель перед домом. Она показалась мне голой прошлым вечером.

В коттедже она быстро переоделась в джинсы и свитер, а затем занялась кофе. У нее было такое чувство, будто она собиралась сделать что-то недозволенное. Не только потому, что ее родители очень не одобрили бы ее общение с садовником, но и потому, что это будет ее первый раз наедине с Лукасом, без Софи, выступающей в роли буфера между ними. Без Софи, которая сдерживала бы ее все возрастающее желание. До этого она несколько раз чувствовала, что это желание взаимно, когда ощущала его взгляд на себе, в то время как она заплетала Софи косы или готовила им троим ужин. Хотя она не исключала, что все это могло быть лишь в ее воображении.

Она открыла коробку с пончиками и выложила их на тарелку, как раз когда Лукас вошел в заднюю дверь.

Они сидели в кухне, попивая кофе, лакомясь пончиками и разговаривая, и ей стало интересно, чувствует ли он хоть какое-то влечение к ней. Если бы только у нее была минутка, чтобы расчесать волосы, все еще взъерошенные после сна, и нанести немного тонального крема под глаза. В то время как она чувствовала необыкновенное притяжение, находясь наедине с ним в коттедже, он, казалось, намеревался говорить о Софи, как это обычно и было.

– Чем она будет заниматься в эти выходные с Джо? – спросил он.

– Точно не знаю, – сказала она, наливая себе еще одну чашку кофе. – Джо сказал, что он и его подруга Паула, возможно, сходят с ней на Бал Ран сегодня вечером, чтобы посмотреть на рождественские огни. И они обычно ходят на дневное кино, когда она у него.

– Знаешь, – сказал Лукас, потянувшись за салфеткой на столе, – я слышал небольшую рекламу по радио о только начинающемся исследовании и подумал о Софи. Я не уверен, но думаю, оно как раз для ее болезни. Оно как-то связано с детьми, у которых последняя стадия почечной болезни.

Жаннин покачала головой.

– Если бы Софи была кандидатом для этого исследования, ее врач сказал бы мне об этом. Он в курсе всех проводимых исследований.

– Ну, это исследование относится к альтернативной медицине, насколько я знаю, – сказал Лукас. – Я не вникал во все детали, но запомнил номер телефона, на случай если оно подойдет Софи.

– Ее врач никогда не пойдет по альтернативному пути.

– А разве не стоит рассмотреть другой вариант? – спросил он. – По крайней мере, узнать, что оно из себя представляет?

Жаннин почувствовала усталость. Люди вечно говорили ей, что Софи надо делать то или это, чтобы выздороветь. Присоединиться к кругу молящихся, пить воду с мелассой или принимать какие-то особенные, дорогие добавки, которые вылечили отца лучшего друга чьей-то сестры от опоясывающего лишая или ленточного червя.

– Я не знаю, – сказала она.

– Ты уже чертовски устала от всего этого, да? – спросил Лукас сочувственно.

Она кивнула.

– Ты не будешь возражать, если я узнаю об этом исследовании немного больше, просто чтобы удовлетворить свое собственное любопытство? Я достану информацию о нем и передам ее тебе, а ты уже решишь, стоит ли оно внимания или нет. Исследование показалось мне законным и довольно интересным. На самом деле.

– Хорошо, конечно, – согласилась она. – Только, пожалуйста, не доставай меня и не критикуй, если я не захочу подключать к нему Софи. Ладно?

– Договорились, – кивнул он.

Неожиданно, сама не зная почему, она вдруг расплакалась. Она отвернулась от него и поднесла салфетку к лицу; ей было неудобно, что она так плохо контролировала свои эмоции последнее время.

Он не сдвинулся с места.

– Что с тобой? – спросил он мягко, когда она начала потихоньку успокаиваться.

Какое-то время она не могла говорить. Наконец она высморкалась и повернулась к нему.

– Я в отчаянии, – сказала она. – Мы пробовали так много разных курсов лечения, но ее потребность в диализе продолжает расти. А медицинские препараты, которые она сейчас принимает, только усугубляют и усугубляют ее болезнь. Ты сам видел. Ты знаешь, через что она проходит. И ты, и я знаем, чем это все закончится. Может, она проживет еще полгода, может, год. Это все, о чем я могу думать. Как это несправедливо. Чем она заслужила это? Когда я ее потеряю? Как я это переживу?

Он потянулся через стол и взял ее руку. Он не первый раз прикасался к ней, но это был первый раз, когда она почувствовала не только дружбу в этом прикосновении.

– Жаннин, – сказал он. – В данный момент, в эти выходные, чем занимается Софи?

Она пожала плечами.

– Я не понимаю, что ты имеешь в виду, – сказала она озадаченно. – Я ведь сказала тебе, что она с Джо.

– И ты сказала, что он, вероятно, пойдет с ней в кино, а потом посмотреть на рождественские огни. Сегодня она жива. Сегодня она хорошо проводит время со своим папой. А когда ты фокусируешь свое внимание на том, что случится в будущем, ты теряешь настоящее – и для себя, и для Софи. Если в твоей жизни будет только беспокойство о будущем, ты никогда не сможешь получать удовольствие от того, что возможно сейчас.

Она откинулась на спинку стула, правда его слов окатила ее. Последние три года ею управляло беспокойство. Она не могла припомнить ни одного мгновения, когда она получала бы удовольствие от чего-либо, не чувствуя при этом горьковатый привкус осознания того, что она, по всей вероятности, скоро потеряет свою дочь. Не первый раз она уже слышала совет жить сегодняшним днем, но впервые в жизни она почувствовала, как при этой мысли у нее улучшается настроение.

– Живи каждым днем, – сказал Лукас.

– Ты так делаешь?

– Конечно, я стараюсь жить так, – сказал он. – Иногда это получается лучше, иногда хуже.

– У тебя что-то произошло, и поэтому ты начал так жить? – спросила она. – Я хочу сказать, если люди не переживают какого-нибудь несчастья, как они приходят к этому выводу?

– Некоторым счастливчикам удается прийти к этому без страданий, я полагаю. Хотя да, я пережил несчастье.

Он замолчал, глядя на ее руки, а не на ее лицо, и, несмотря на то что ей хотелось знать больше, она не стала лезть ему в душу.

Вместо этого она почувствовала, что не может сдержать улыбку. Софи была жива сейчас, как сказал Лукас, и этот день был полон драгоценных моментов. Не важно, что принесет завтра, у Софи все еще было сегодня.

– Я чувствую себя гораздо лучше, – сказала она, удивившись, что такая простая мысль могла так глубоко ее затронуть.

Он опять посмотрел ей в глаза, не говоря ничего, все еще держа ее за руку. Утренний свет начинал проникать в комнату и, казалось, полностью сосредоточился в его полупрозрачных серых глазах. На его губах остались частицы сахарной пудры с пончика. Не думая, она встала, перегнулась через угол стола и поцеловала его.

Он улыбнулся ей:

– Что это ты делаешь?

– Живу данным моментом, – сказала она с улыбкой на губах. – Получаю удовольствие от сегодняшнего дня и все такое.

Он встал и притянул ее в свои объятия для следующего поцелуя, и она почувствовала вкус сахара на его губах, вкус кофе на его языке. Она подумала о всех тех разах, когда представляла, как занимается с ним любовью. Не колеблясь ни секунды, она взяла его за руку и отвела в свою спальню.

Кровать была не застлана, стеганое ватное одеяло свалено в кучу на простыне. Она стянула с себя свитер, затем с него, а он ожидал заинтригованно, что она будет делать дальше.

Она прикоснулась к его браслету.

– Мы можем это снять? – спросила она.

Он покачал головой.

– Нет, – сказал он, – но все остальное в твоем распоряжении.

Она сняла через голову его майку, затем потянулась к пряжке на его ремне. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы остановить ее, но она обнаружила, что не может продолжать раздевать его, когда он плавно снял с нее лифчик и наклонился, чтобы провести языком по ее груди. Ее ноги мгновенно подкосились, и она позволила ему взять инициативу в свои руки. Она будет заниматься любовью с мужчиной, который знал в этом толк.