Страница 39 из 63
Все же мне удалось его уговорить, хотя бы приоткрыть окно. Ехал и поражался тонкостям восточного быта.
— Мой племянник ездил в Санкт-Петербург. Работал там, на строительстве, — говорит мне вдруг мне шифу. — Холодно там у вас.
Поддакиваю:
— Не жарко, это верно.
Удивительные вещи, на грани абсурда. Опять какая-то мистическая, настораживающая связь. Племянник таксиста ездил в холодный Питер — что-то там возводить. А моя бывшая жена летит из Питера в шанхайское пекло, и ее фирма тоже собирается здесь что-то строить.
Не сидится людям на месте. Вот и я — прусь в этой колымаге куда-то… Но, по крайней мере, ничего не созидаю и не возвожу, никакой от меня суеты: я покорно плыву, качусь, бреду, ползу — не создавая проблем.
Потому что все — херня, и все — суета сует.
В моей жизни нет движения вперед. Она — вязкое, как сон душной ночью, торможение, без начала и конца.
Таксист тараторит без умолку:
— Может, и я туда поеду как-нибудь. В Шанхае с работой совсем трудно — столько народу, это же кошмар! Я сам из Нанкина, в Шанхае пять лет уже, но задерживаться не собираюсь: не нравится мне. Тебе вот тут — нравится?
— Нормально тут. Бывает хуже.
— «Нормально»… Кухня не та совсем… Племянник хвалил ваш Петербург. Красивый, говорит, и пустой почти. У вас людей мало, а работы много. Только еда плохая. Может, открою ресторан — будет и в Петербурге что вкусно поесть!
Под шоферскую болтовню я развлекаюсь тем, что сочиняю рекламный туристический проспект. Допустим, приедет в Питер — Шэнбидэбао по-китайски — и водила этот, с семьей, и племянник его, и еще чуток народу из местных… Обживутся, устроятся. Пройдет лет, скажем, пятьдесят… Миграция немного утихнет. Разве что потянутся в город в начале лета туристы, горящие желанием увидеть белые ночи. И будут они в руках теребить красочные буклетики, а там… Стиль, думается мне, с нынешних времен не поменяется нисколько. Китайцы — люди консервативные. Поэтому в буклете будет вот что:
«Один из красивейших городов Народной республики расположен на северо-западе страны. Город-легенда, открытый ветрам перемен — Шэнбидэбао, с населением более… (хм… сколько бы?.. ну, пусть будет средней величины город, так и быть!) пятнадцати миллионов человек.
“Северный Дракон Поднебесной”, — так романтично называют его сами жители.
Когда-то отсталый центр отдаленной провинции, известный лишь своими оросительными каналами и особым сортом риса, выведенного учеными по заданию партии для сурового местного климата, Шэнбидэбао уверенно шагает в будущее вместе со всей страной и народом. Ныне это один из современных центров экономики и культуры, где история тесно переплетается с современностью.
В этом легко убедиться, совершив прогулку по городу — пешую или автобусную. Однако советуют знатоки, лучше всего — проехаться на велорикше. Оросительные каналы, изрядно подпортившие стены зданий и весь городской облик, давно превращены в современные проспекты и линии надземного метро — скоростного «чэнгуй». Билет на поезд стоит от трех до пяти юаней, в зависимости от маршрута, но высокая скорость, тонированные окна и шумопоглощающие щиты мешают рассмотреть этот удивительный город в подробностях.
Присоединимся к знатокам и вместе с ними возьмем велорикшу, благо их в городе достаточно. Лучше всего сторговаться с проводником на Ции гуанчан — Площади Восставшего народа. Движение по центральному проспекту затруднено: на месте снесенного недавно Кашань цзяотан — старого буддийского храма, темным пережитком прошлого омрачавшего великолепие главной торговой улицы, ведутся строительные работы. К началу следующего десятилетия здесь планируется открытие крупнейшего в Евразии аквапарка. Воду для нужд комплекса предполагается забирать из канала «Чимогужэнь шуйдао». По легенде, канал был вырыт под руководством одного из основателей города — мудреца Чимогужэнь[12], прославившегося трактатом о пользе ума. Знаменитые Летающие львы, по китайской традиции, охраняющие значимые места, будут установлены при входе в комплекс. Справедливости ради надо заметить, что наиболее ценные в историческом смысле религиозные постройки по решению КПК и просьбе ЮНЕСКО решено оставить. Так, со стороны Дасюэхэаньцзе — набережной местного Университета хорошо видно в лучах солнца золотую крышу Исацзи цзяотан — пагоды, стены которой помнят визиты императоров прежней династии. На крыше пагоды оборудована смотровая площадка, открывающая вид на Старый город и рисовые поля на островах. Удивительный по архитектурному исполнению храм построен на месте гибели странствующего императора-освободителя Поднебесной. Толпы туристов со всех концов света съезжаются в Шэнбидэбао почтить его память. О смене времен года жителям и гостям города напоминают знаменитый Сад лета «Сяцзиюань» и Дворец зимы «Дунгун», излюбленные места отдыха прежних владетелей государства.
Небольшая, но исполненная величия Вангунчан — Площадь перед Императорским дворцом — с развевающимся над ней Красным Знаменем, заставляет посетителей вспомнить о яростной освободительной борьбе народа за трудовое счастье. Пройдя по мосту Гунцяо на другой берег неширокой Невахэ, можно совершить водное путешествие по желтым водам на отреставрированном корабле с романтическим именем «Шугуан» — «Рассвет». К услугам туристов лучшая кухня провинции, казино и массажные салоны. «Шугуан» отходит ежедневно от пристани у здания Хайцзюнь цзунбу, острый шпиль которого видно со всех сторон Старого города. На небольшом острове Туцзы[13] расположен Бидэбао чэнбао — известный оборонительный форт. Политика открытости и реформ изменила имидж этого мрачного сооружения: сейчас здесь открыты многочисленные магазины одежды, караоке-рестораны, а также деловые офисы.
Проводимая по решению Съезда и под руководством компартии политика сохранения малых народностей благотворно сказывается на жизненном уровне коренного населения — народности элосы, составляющей около трех процентов от числа жителей города. Все возрастающий приток туристов способствует процветанию коренных промыслов: росписи деревянных дощечек и изготовления, забавных това — округлой формы деревянных кукол, помещающихся мал мала меньше одна в другой. Несмотря на расположение Шэнбидэбао — в приграничной зоне, специального разрешения на его посещение не требуется».
Жаль, что нет у меня с собой ни ручки, ни бумаги. Записал бы, потомкам пригодилось. С другой стороны — я так навострился, читая подобные тексты об исконных китайских городах в учебниках и путеводителях, что запросто могу насочинять еще.
— А ты как считаешь? Хорошие или плохие?
Пока я предавался футурологии, водитель ушел в недавнее прошлое. Как положено истинному китайцу и особенно — нанкинцу, шифу ненавидит японцев.
— Японцы — сукины дети, — убежденно заявляю я.
Я совершенно равнодушен к японцам. Вернее, они мне даже нравятся — своей открытостью, безбашенностью, жизнелюбием и легким сумасшествием, подчас доводящим до самоубийств. Зато шифу сияет.
Тема для многих больная: «из-за войны» — говорят китайцы.
— Японцев хорошо бы всех убить, — совершенно миролюбиво мечтает водитель, выруливая с моста. — Или чтобы они все утонули, ушли под воду на своих островах.
Я киваю и плету ему про русский корабль «Варяг», что на полном ходу таранил японские эсминцы и линкоры, отправляя на дно целые эскадры врага.
Так, беседуя о мире и дружбе народов, мы подъезжаем к набережной. Прошу проехать чуть дальше — там впереди есть магазин.
— Хорошо учиться, всегда идти вперед! — неожиданно выдает таксист по-русски, протягивая сдачу и чек.
— Пусть цветут сто цветов! — отвечаю ему по-китайски.
Обменявшись цитатами из Великого Кормчего, оба довольно смеемся.
Я пытаюсь объяснить, что меня зовут по-китайски так же, как Председателя Мао, но шифу не верит. Документов с собой у меня нет, а без них ничего не докажешь.
12
Чимогужэнь — буквально: человек, который ест грибы.
13
Туцзы — буквально: заяц.