Рождение любви

– Ирландская кровь? – в задумчивости произнес Колин, наблюдая за детьми. – Это многое объясняет. Интересно, откуда у его светлости взялась ирландская девочка?

– Ага, она его уложила! Бедный парень, какой удар по самолюбию! – со смехом сказал Тэвиш.

Шторм пригвоздила Робина к земле.

– Сдаешься? – спросила она, занося кулак.

Робин колебался, но только на мгновение – он уже достаточно натерпелся от маленьких крепких кулачков Шторм.

– Да, сдаюсь, сдаюсь!

– Тогда возьми обратно свои слова, которые ты сказал о моей матери.

– Беру обратно. Отпусти! – взвыл Робин, уверенный, что у него сломан нос – и не только нос.

Тэвиш оттащил девочку от поверженного врага, а Хильда бросилась на помощь Робину, причитая:

– Ох, девочка, не пристало тебе драться, как парень!

– Он назвал мою маму… э… нехорошей! – закричала она, оправдывая свою не слишком аристократичную выходку.

– Конечно, он поступил дурно, но ты не должна была отвечать на оскорбление кулаками. Дамы так себя не ведут.

– Ну да!.. – огрызнулась Шторм. – Дамы подсыпают яд в тарелку. Так гораздо изящней.

Она попыталась вырваться из рук Тэвиша, но тот, не обращая внимания на сопротивление, усадил ее рядом с Колином и принялся отчищать от грязи, а заодно осматривать повреждения – нет ли чего похуже синяков и царапин.

– Моя мама не была шлюхой, – пробурчала Шторм, – и я законно появилась на свет. Я не могла спокойно слушать эту наглую ложь.

Едва взглянув на взволнованное лицо Шторм, Тэвиш понял, что ей не раз приходилось выслушивать оскорбления Робина.

– Если твои родители поженились до того, как ты родилась, значит, с тобой все в порядке, а твоя мама не шлюха. – Тэвиш знал, что это несколько спорное утверждение и что замужество не всегда превращает шлюху в порядочную женщину, но не собирался объяснять это девочке. – А вот глаз у тебя чуть-чуть не заплыл.

Она передернула плечами.

– Подумаешь, у меня уже так бывало – и под одним глазом, и под обоими. Мои родители поженились поздно, потому что папа отправился на войну. Но они обменялись клятвами верности и стали законными мужем и женой до того, как я появилась на свет. Моя мама была красавицей и настоящей леди.

– Ну конечно, – пробормотал Тэвиш, продолжая ополаскивать водой ее лицо.

Дети часто обладают повышенной чувствительностью, и Шторм поняла, что Тэвиш говорит просто так, лишь бы ее успокоить.

– И вообще, – проговорила она – я не понимаю, при чем здесь то, что она была ирландка…

Тэвиш насторожился, заметив, как сверкнули ее глаза.

– Совсем ни при чем, – кивнул он.

– В конце концов, – Шторм посмотрела на собеседника своими необычными глазами, в которых плясали озорные огоньки, – с таким же успехом она могла быть и шотландкой. – Заметив возмущенный взгляд Тэвиша, девочка залилась звонким смехом, таким веселым и беззаботным, что прислушивавшиеся к их разговору мужчины невольно заулыбались.

Тэвиш начал расплетать ее растрепанные косы, чтобы вытащить запутавшиеся в волосах веточки и листочки.

– Маленькая негодница! – усмехнулся он. – Тебя надо лупить по три раза на день.

– Мой папа говорит то же самое, но никогда не делает этого. Тэвиш прочесал пальцами ее волосы, очищая их от сора. Затем принялся проворно заплетать косы.

– А у тебя здорово получается. Ты что, женат? – Тэвиш отрицательно покачал головой, и она с усмешкой взглянула на Колина: – Какой он шустрый, правда?

Мак-Лаганы расхохотались, и Тэвиш легонько дернул Шторм за косу.

– Сиди-ка спокойно, – сказал он. – А почему у тебя такое странное имя – Шторм?

– В ночь моего рождения была штормовая погода. Родители ждали мальчика и для девочки имени не подобрали. Моя мама думала, что раз я родилась в день летнего солнцестояния, когда бушевала гроза, дул ураганный ветер и лил проливной дождь, то мой характер, а может быть, и вся моя жизнь будут такими же бурными. Мама решила, что имя Шторм – самое подходящее. Боюсь, я слишком часто доказываю ее правоту. – Опустив голову, девочка оглядела свое грязное изорванное платье. – Теперь все увидят, что я дралась, – вздохнула она. – Папа рассердится.

– Думаю, твой папа увидит только то, что его дети целы и невредимы, а на остальное просто не обратит внимания, – сказал Тэвиш.

Глава 2

Весь Хагалео бурлил. В большом зале собрались самые видные члены семей Элдона и Фостера, как здоровые, так и раненые. Усталые воины скинули тяжелые доспехи, оставшись в рубашках и штанах. Говорили о недавнем сражении, обсуждали промахи и ошибки.

Молоденькая горничная принялась осматривать легкие ранения лорда Элдона.

– Оставь! – рявкнул тот. – Пришли сюда мою дочь, пусть она этим займется. У Шторм легкая рука. И где, черт возьми, моя жена? Найди ее. – Девушка пошла выполнять приказание хозяина, а лорд Элдон обратил свои карие глаза на лорда Фостера: – Много наших попало в плен? Нам сейчас очень нежелательно платить большой выкуп.

– Да нет, не много. – Лорд Фостер провел смуглой рукой по своим светло-русым волосам. – Мы проиграли этот бой, Элдон, но людские потери, к счастью, не так велики, как я ожидал, – проговорил он нерешительно, и мужчины начали вспоминать, кто именно погиб в этот день.

Горничная вернулась в гостиную одна и сообщила, что ее светлость прийти не может.

– Что это значит?! – взревел лорд Элдон. – А где моя дочь? Где Робин? Он тоже всегда бросается встречать отца, когда мужчины возвращаются из боя.

– Я не нашла их, милорд. Дамы лежат в постели, они очень бледные, их служанки тоже. Хильды и детей нигде нет. Я смотрела везде, но нигде их не видела.

– Пусть ее светлость и невеста лорда Фостера спустятся сюда – и немедленно! Если понадобится, тащи их силой! – рявкнул лорд Элдон и, когда девушка убежала, повернулся к лорду Фостеру: – Не нравится мне все это. Ох, не нравится!

Он еще больше рассердился, когда появились дамы. Они выглядели больными и испуганными; служанки жались к своим госпожам и вели себя так, точно шли на виселицу. Лорд Элдон и лорд Фостер переглянулись и нахмурились, когда женщины принялись жалобно всхлипывать.

– Где дети? – с грозным видом спросил лорд Элдон, заставив всех замолчать. – Прекратите этот кошачий концерт, черт возьми, и отвечайте!

– Мы не знаем, – захныкала Мэри и съежилась от страха, когда ее муж вскочил на ноги.

– Когда вы их видели в последний раз? – прорычал лорд Фостер.

– Они были на холме, недалеко от сражавшихся… – Покрытые пылью лица мужчин еще больше потемнели. Мэри же пролепетала, втягивая голову в плечи: – Мы только хотели посмотреть сражение. Все было хорошо до тех пор, пока вдруг со всех сторон не полезли шотландцы. Мы убежали, спасаясь от смерти, вот только Хильда с детьми пропала.

Лорд Элдон наотмашь ударил жену по щеке. Голова ее запрокинулась, и Мэри повалилась на стоявших за ее спиной женщин.

– Мы ничего не могли сделать, – пробормотала она со слезами на глазах, прячась за служанок.

– Ничего не могли сделать? Пресвятая Матерь Божья! – взревел Элдон. – Из-за твоего безрассудства наши наследники и наследники моего зятя попали в руки врагов. Если детей и пощадят, то запросят такой выкуп, что мы пойдем по миру. Однако собственную драгоценную шкуру тебе удалось спасти, не так ли?

– Все произошло слишком быстро. – Пытаясь успокоить мужа, Мэри вышла из-за спин женщин. – Мне очень жаль, – проворковала она, – но ты можешь завести других детей… Я тебе их рожу.

Он схватил ее за волосы и процедил:

– Не волнуйся, женушка, родишь! Я в состоянии тебя осеменить. – Выругавшись, он грубо оттолкнул ее. – Но запомни: если мои дети вернутся, я не отдам их на твое попечение. Не отдам и тех, которые, возможно, появятся в будущем. Я найду людей, чтобы смотрели за ними, и эти опекуны будут отчитываться только передо мной.

Лорд Фостер лишь усилием воли сбросил с себя оцепенение.

– Вы уверены, что Хильда с ними?