Страница 46 из 52
Рихард выпалил это разом и, только произнеся: "Вот и все", — подумал, сколь неубедительно звучит его объяснение. Но ничего более правдоподобного он придумать сейчас не мог.
— Хорошо, — сумрачно произнес Клаус, — садись. И он первым опустился на стул. Сел на свободное место и Рихард.
Клаус обвел взглядом сидящих за столом и до сих пор молчащих людей и спросил:
— Кто-нибудь хочет что-либо сказать? Я сейчас оставляю в стороне недисциплинированность Рихарда. Она проявляется уже второй раз. Первый — во время акции в суде. В универмаге — второй. Но, к счастью, и первая, и вторая акции нам удались. Я сосчитал деньги, которые вы мне передали, оказалось восемьдесят шесть тысяч марок. Они будут сданы в кассу партии. Но… — Клаус сделал паузу, — не этот вопрос меня сейчас беспокоит. Мне горько произносить эти слова, но я подозреваю, что Рихард имеет связь с коммунистами. В этом случае все наши дальнейшие акции находятся под угрозой.
— Ты смеешь… — вскакивая со стула и сжимая кулаки, начал было Рихард, но сидевший рядом с ним Курт, тот самый, с которым он встретился в гитлеровской пивной, схватил его за руку и почти насильно усадил.
— Не выходи из себя, Рихард, — сказал он. — Что касается меня лично, то я верю тебе. Но человек, на которого пало подозрение, обязан оправдаться, в этом нет ничего зазорного. Ведь мы все зависим друг от друга.
Рихард тяжело дышал. На лбу его выступил пот.
— Клянусь, памятью фюрера, — сдавленным голосом проговорил он, — клянусь именем бывшего бригаденфюрера СС — моего отца… я… я ненавижу коммунизм и коммунистов.
В этот момент сидевший за столом напротив Рихарда Вольф, белесый парень в очках — Рихард невзлюбил его со времени первого знакомств а, — стукнул ладонью по стол.
— Я еще давно говорил, что этот Рихард не мог пройти в своей знойной Аргентине необходимую закалку. Пусть возвращается и танцует танго.
Рихард мысленно обругал себя за то, что оставил Дома, за вентиляционной решеткой, свой «вальтер». Иначе он всадил бы в этого белобрысого мерзавца всю обойму. Но сейчас… сейчас даже ударить Рихард его не мог, очкастый сидел слишком далеко от него.
— Успокойтесь, друзья! — повелительно сказал Клаус. — Мы собрались здесь не для рыночной склоки, а для выяснения важного дела. Рихард, ответь. Вопрос Номер один: тебе приходилось еще раз встречать того человека, по имени Герберт? Я прав, его звали Гербертом?
— Да, он назвал это имя, когда девушка, с которой я сам едва познакомился, познакомила нас. Видел я его еще раз? Никогда. Впрочем… впрочем, вы ведь мне все равно не поверите, если я скажу…
Рихард замялся.
— Что скажешь? Почему ты замолчал? Боишься говорить правду? — прикрикнул на него Клаус.
— Я скажу правду, — на этот раз твердо произнес Рихард. — Мне показалось, что тот человек, в которого я стрелял в универмаге, и Герберт как две капли воды похожи друг на друга. Короче, я принял его за Герберта. Коммуниста. Может быть, потому и выстрелил.
— Когда надо будет стрелять в коммунистов, получишь команду. А пока, пожалуйста, без самодеятельности. Итак, какое будет ваше решение? — спросил Клаус, обводя взглядом всех сидевших за столом.
— Я думаю, — сказал Курт, — с него хватит нашего предупреждения. А в его преданности нашему делу я не сомневаюсь.
"Правильно, согласны…" — загудел хор голосов. Рихард почувствовал облегчение.
— Ладно, — махнул рукой Клаус.
— Но если возникнут подозрения в предательстве… — начал было белобрысый, но Клаус прервал его словами:
— …Тогда получит пулю в затылок. Понял? — спросил он, обращаясь к Рихарду.
— Понял, — наклонил голову Рихард. Потом резко поднял ее. — Я прошу дать мне поручение. Я готов рискнуть жизнью…
— Когда понадобится, рискнешь, — оборвал его Клаус. И после паузы сказал: — Теперь, когда мы все в сборе, и после того, как Рихард благополучно вернулся, можно не бояться налета полиции. Я хочу вам кое-что рассказать. Этой ночью я был на совещании руководителей охранных отрядов НДП Мюнхена. Кстати, — он посмотрел в сторону Рихарда, — оттуда я и звонил тебе ночью. Я не буду называть фамилию выступавшего на совещании человека. Ограничусь тем, что скажу: это был один из руководителей НДП, ведающий боевыми отрядами партии. Он напомнил нам, что выборы на носу, однако уровень нашей активности не соответствует чрезвычайности положения.
Руководитель, я буду называть его просто так, напомнил, что движение национал-демократов не должно рассматриваться как только чисто мюнхенское и даже как только западногерманское. Нам, национал-демократам, нужна не только вся Германия, но и вся Центральная Европа. И это не только мечта. Мы узнали, например, что в Судетах и в северной части Италии — особенно в Австрии — боевые отряды не побоялись перейги к прямому террору против коммунистов и социал-демократов. Почему именно к террору? Ну, в Италии, например, для того, чтобы сломить сопротивление нынешнего правительства, германизировать Южный Тироль и присоединить его к Австрии, которую мы считаем двенадцатой немецкой землей.
Клаус умолк и обвел глазами присутствующих, как бы желая понять, какое впечатление производят на них его слова. Убедившись, что все смотрят на него неотрывно, Клаус продолжал:
— До сих пор наши акции ставили своей главной целью свалить вину за возникающие беспорядки на компартию. Но теперь этого мало. Накануне выборов мы должны проявить свою силу, запугать коммунистов и показать немцам, кто является в Германии единственной партией действия. Мы должны внушить страх так называемой левой прессе, дать ей понять, что на каждую направленную против нашей партии клеветническую статью мы ответим взрывами бомб и автоматными очередями. Словом, друзья, начинается новый этап нашей борьбы. Не забывайте: времени остается мало! И в этой связи, — после короткого молчания произнес Клаус, — имеется конкретное предложение…
Он снова умолк, как бы подогревая нетерпение, отражавшееся на лицах слушателей.
— Какое?! — выкрикнул Рихард.
— Помолчи, сейчас узнаешь, — осадил его Клаус. — В ходе совещания между Представленными на нем "группами действия" были распределены намечаемые на ближайшее время акции. Одну из них я предложил поручить нам. Дело в том, что в конце недели состоится небольшая, но важная коммунистическая сходка, на которую соберутся представители отделений ГКП из ряда городов. Дата и место сходки нам известны. Так вот, есть предложение — угостить их на десерт бомбочкой. Ее легко бросить с улицы в окно второго этажа дома, где эти московские агенты будут заседать. Нам надлежит решить два вопроса: первый — согласны ли мы провести эту акцию и второй — кому мы поручим ее осуществить. А теперь — слово за вами.
Раздался одобрительный гул голосов.
— Итак, все "за"? — спросил Клаус. — Значит, вопрос второй…
И тогда с места вскочил Рихард.
— Друзья, партайгеноссен! — захлебывался от волнения Рихард. — Я прошу… я умоляю вас, поручите эту акцию мне! Я все время мечтал о действиях. Не о разбрасывании листовок и не о драчках на митингах, а о настоящих действиях, таких, которые вписали в историю Германии штурмовые отряды СД. Да, теперь наша очередь! Клаус сказал, что акция опасна. Тем больше у меня прав взять ее на себя и тем самым рассеять ваши недавние подозрения. Если вы мне откажете, я этого не переживу!
— Погоди, сядь! — требовательно произнес Клаус. И, когда Рихард подчинился, продолжил: — Откровенно говоря, когда я попросил поручить акцию нам, то подумал о Рихарде. Но потом… потом, когда я после нашего совещания, еще затемно, позвонил Рихарду и не застал его дома… А когда мне передали, что видели его в кафе вместе с коммунистом… Словом, я начал сомневаться… Мне показалось…
— Забудь об этом, все забудьте! — прервал его Рихард. — Уничтожать коммунистов, дожить до основания четвертого рейха — в этом главная цель моей жизни! Я знаю, каждый из вас достоин, чтобы акцию поручили именно ему, но сейчас для меня это стало вопросом смысла жизни. Я не смогу жить, если вы мне откажете!