Страница 39 из 52
"Он коммунист, — подумал Рихард, — несомненно, коммунист!" Тот факт, что Рихард видел перед собой живого враги, раздразнило его еще больше.
— Почему вы с такой злостью говорите об НДП? — спросил он. — Насколько я знаком с программой НДП, она просто отстаивает право народа Германии на формирование своей судьбы.
— Поживете в нашей стране подольше, тогда поймете, что к чему, — снисходительно произнес Герберт.
— Вы, как я догадываюсь, коммунист?
— Гм-м, — неопределенно промычал тот и сказал уже внятно: — Во всяком случае, в чем-то сочувствующий.
— Друзья, перестанем говорить о политике, — неожиданно вмешалась в разговор Герда. — Давайте лучше закажем еще пива… или кофе.
Но Рихард и Герберт как бы пропустили ее слова мимо ушей.
— Значит, вы сочувствуете и захватнической политике коммунистов? Их насильственным притязаниям? — продолжал провокационные вопросы Рихард.
— Что вы имеете в виду?
— А вам неясно? Значит, вы не считаете захват исконных немецких земель и расчленение Германии насильственными действиями? Вы за признание окончательного раздела Германии?
— Послушайте, герр Альбиг, — спросил, уже не скрывая своей неприязни, Герберт, — вы что, национал-демократ?
— Я… я просто немец, человек, который считает, что примирение с этим разделом означает предательство интересов народа!
Герберт ничего на это не ответил, наступило напряженное молчание…
Стремление этого Герберта высмеять политические взгляды Рихарда, непроницаемую завесу которых он так неосторожно приоткрыл, свидетельствовало не только о явной враждебности Герберта этим взглядам, но и о желании унизить его, Рихарда, высмеять перед Гердой. И та не произнесла ни слова в его поддержку, даже не постаралась дать ему понять, что Герберт просто ее старый знакомый, может быть, сослуживец и только…
На другой день, вечером, приехав домой к Герде, Рихард попытался заговорить о вчерашней встрече, иронически, неприязненно отозвался о Герберте, стараясь по тому, как будет реагировать на это Герда, определить ее подлинное к нему отношение. Но ничего подозрительного не заметил. Герда сказала, что уже давно знакома с Гербертом, что он работает в издательстве, издающем "женский журнал", и что никогда не интересовалась его политическими взглядами, хотя и предполагает, что они достаточно "левые".
"Нет! — уже несколько успокоенный, сказал про себя Рихард. — Между ними ничего нет. Так притворяться Герда бы не смогла".
…Расставшись с Гердой после полуночи, Рихард вернулся домой, а на другой день с утра приехал на своем недавно приобретенном «оппеле» в центр города, оставил машину в одном из переулков и, выполняя поручение Клауса, стал обходить встречающиеся ему, расположенные на первых этажах универсальные магазины, стараясь определить, какие из них наиболее подходят для предстоящей на следующей неделе "акции".
Но к вечеру, когда Рихард вернулся домой, в свою новую квартиру, мысли о Герде и Герберте снова нахлынули на него. Ему стало казаться, что Герберт сейчас находится у Герды или она ждет его прихода. Сначала Рихард решил позвонить ей, но тут же понял, что в этом случае ничего не сможет узнать. И вдруг ему пришла в голову нелепая мысль: он сейчас, немедленно должен поехать к дому Герды и проследить, не войдет ли в него Герберт или не выйдет ли он из подъезда.
Он быстрым шагом дошел до ее дома и занял наблюдательный пункт в подворотне одного из дворов, на противоположной стороне. Отсюда он хорошо видел подъезд и окна первого этажа дома Герды. Окна были освещены — значит, она у себя.
Как уже не раз в последнее время, Рихард находился сейчас в состоянии амока — смятении чувств. Он не думал о том, сколько ему придется ждать. Сейчас было около восьми вечера. Если Герберт появится, думал он, то скоро, а если он уже у Герды, то выйдет из подъезда, возможно, часам к двенадцати ночи. Рихард установил себе контрольный срок — с восьми до двенадцати — четыре часа.
Единственное, что Рихард еще не решил, это что он сделает, если увидит Герберта приближающимся к подъезду или выходящим из него. Да он и не думал об этом сейчас. Им владело непреодолимое желание, своего рода категорический императив: убедиться в верности или неверности Герды. ч
Не думал Рихард и о нелепости своего намерения: ведь если даже предположить, что между Гердой и Гербертом существовала какая-то интимная связь, то почему они должны были встретиться именно сегодня вечером, а не завтра или в любой другой день недели? И почему, если Герберт придет к Герде сегодня, то должен уйти к двенадцати, а не остаться у нее до утра?..
Рихард не помнил, сколько он простоял таким образом, переводя взгляд с подъезда на освещенные окна Герды… Иногда ему казалось, что он видит за тюлевыми шторами, прикрывавшими эти окна, сначала силуэт Герды, потом еще какой-то другой, силуэты двигались, приближались друг к другу, сливались воедино… Один раз Рихард не выдержал и перебежал на противоположный тротуар, чтобы оказаться рядом с окнами… Но, простояв под ними несколько минут, понял, что эти силуэты были просто игрой его воображения.
Лавируя в потоке движущихся машин, Рихард вернулся на свой наблюдательный пункт.
…Он не заметил, каким образом возле него оказался полицейский.
— Что вы здесь делаете, майн герр? — сверля Рихарда взглядом и держа правую ладонь на кобуре пистолета, спросил он. — Я наблюдаю за вами уже около двух часов. Мой пост на той стороне улицы.
Все это было для Рихарда столь неожиданно, что он не сразу сообразил, что ответить. Потом сбивчиво произнес:
— Я — у меня… Мне здесь назначено свидание. — И добавил уже более определенно: — С девушкой.
— Если девушка не приходит на свидание в течение двух часов, то она недостойна того, чтобы уважающий себя мужчина ее ждал. Если, конечно, у нее нет уважительной причины.
— Да, да, вы правы, — уцепившись за последнюю фразу полицейского, быстро проговорил Рихард. — Наверное, с ней что-то случилось… Может быть, заболела. Я сейчас уйду, господин полицейский, и позвоню ей из дома по телефону.
— На вашем месте я сделал бы это по крайней мере полтора часа назад, — снисходительно заметил полицейский.
ВЫСТРЕЛ
Предвыборная борьба в Германии разгоралась. Теперь против НДП стали наиболее активно выступать профсоюзы. В Эссене, например, НДП арендовала большой зал, чтобы провести очередной предвыборный митинг. Но когда члены партии подъехали на автобусах, то оказалось, что зал заседаний заняли две тысячи рабочих и проводят там свое собрание.
Американская "антикоммунистическая лига" прислала в Германию своего представителя, профессора из Чикаго, который на большом митинге, организованном НДП в Даррингене, произнес речь, почти целиком напечатанную в "Дойче Националь Цайтунг", в "Дер Таг" и в "НДП Курир".
В этой речи искушенный в красноречии профессор заявил:
"…Если НДП обзывают нацистской партией, то такой яр(лык ей приклеивают не за границей: это делают здесь, в Германии… Мы, американцы немецкого происхождения, — продолжал оратор, — и поныне храним верность Германии и боремся за ее восточною территорию. Мы от этого не отступимся, потому что землю, которую немцы возделывали на протяжении восьмисот лет, нельзя просто так отдать за какие-нибудь два десятилетия. И если находятся политические деятели, которые уже сейчас готовы отказаться от этих территорий, то — не обижайтесь на меня — в моих глазах они предатели!"
Профессор закончил свою речь следующими словами:
"В рамках демократической системы нельзя запретить партию, будь то христианские социалисты, социал-демократы или какую-либо другую. Все они имеют право на свое мнение и на деловую дискуссию. И если против этой новой национальной партии всеми средствами ведется борьба, то мы должны сказать: видимо, кое-кто в Бонне чувствует, что под ним шатается стул…"
Еще в недавнем прошлом многое говорило о том, что НДП идет от успеха к успеху. Ее представители стали депутатами в ландтагах Рейнланд-Пфальца, Шлезвиг-Гольштейна, Нижней Саксонии, Баден-Вюр-тенберга, а также в парламенте Бремена. Но в 1969 году положение стало меняться. Если еще совсем недавно наиболее право настроенные иабиратели отходили от ХДС/ХСС вследствие создания "Большой коалиции" и стали поддерживать НДП, соблазненные ее радикальными обещаниями в кратчайшие сроки не только ликвидировать безработицу, но и вообще восстановить былое могущество Германии, то, убедившись, что слова остаются только словами, обманутые в своих ожиданиях, перестали поддерживать НДП.