Страница 23 из 52
Вся банковская операция заняла несколько минут. "Теперь домой?" — подумал Рихард, засовывая в карман свою чековую книжку и квитанцию. Ему вдруг захотелось есть. Ведь с самого раннего утра у него и маковой росинки во рту не было. Но тут его осенила неожиданная мысль.
— Извините, — снова обратился он к столь любезно встретившему его клерку: — Вы не слышали о такой пивной.:, она называется "Бюргербройкеллер".
— О-о! — снова расплылся в улыбке клерк. — Кто же в Мюнхене ее не знает? Розенхаймерштрассе. Это в районе Мариенплатц.
— А Мариенплатц отсюда далеко?
— Нет, недалеко. Выйдя из банка, повернете налево, а затем — во второй переулок направо. Вскоре вы окажетесь на Мариенплатц.
— Спасибо, — сказал Рихард. — Теперь найду.
— Вы, очевидно, первый раз в Мюнхене? — спросил клерк.
— Почему вы так думаете? — поинтересовался Рихард.
— У вас отличный немецкий язык, но не баварский. А мы, как вы знаете, говорим на диалекте. Нас не всегда понимают в Берлине или, скажем, в Гамбурге.
— Да, я приехал совсем недавно, — почему-то смутившись, проговорил Рихард.
— Что ж, добро пожаловать! Мюнхен — самый гостеприимный город в Германии.
…Рихард довольно быстро добрался до Мариенплатц. Выйдя на площадь, он увидел Новую Ратушу и застыл в немом восхищении перед этим торжеством готики. Множество остроконечных башенок, каменные изваяния святых, окна, напоминающие амбразуры средневековых замков, ниша, в глубине которой, точно на театральной сцене, виднелись какие-то сказочные персонажи в причудливых национальных костюмах. По обе стороны взмывающей ввысь башни развевались государственные флаги, а на самой ее верхушке стояла величавая фигура Христа. Он раскинул руки, то ли стремясь обнять, то ли благословляя всех, кто находился внизу.
Вдоль первого этажа тянулась колоннада, из-за которой поблескивали витрины магазинов. Под окнами второго этажа стояли длинные ящики с красными цветами. На просторной площади перед ратушей автомобильного движения не было — она была целиком отдана во власть пешеходов.
Рихард подошел к дому, на фасаде которого выделялось название: БЮРГЕРБРОЙКЕЛЛЕР
С замиранием сердца он перешагнул порог. Он думал о том, что в свое время этот порог переступал фюрер. Да и не только он: все его соратники. У Рихарда было такое ощущение, словно он вступил в Прошлое, в героическое Прошлое Германии…
По большой комнате сновали официанты, державшие по две-три кружки пива в каждой руке. Справа и слева, перпендикулярно к стенам, стояли длинные деревянные столы. Десятки людей сидели за этими столами на таких же деревянных скамьях, склонившись над кружками с пивом и тарелками с едой. Все они говорили наперебой, гоготали, со звоном чокались кружками, чуть ли не заглушая хилый оркестрик, игравший где-то там, в глубине. Четыре оркестранта были одеты в национальные баварские костюмы.
Под окнами лежали, упираясь днищами в стену, большие бочки с блестящими медными кранами. Официанты то и дело подставляли под них пустые кцуж-ки.
Давно уже Рихард не ощущал такого радостного подъема. Конечно, и там, в Буэнос-Айресе, были хорошие немецкие пивные, и он их усердно посещал. Но сейчас он вспомнил о них как о бледном отражении "Бюргербройкеллера".
Рихард стал пробираться между снующими официантами, мимо столов в поисках свободного места. Но все скамьи были заполнены людьми, и, судя по всему, никто из них уходить не собирался.
И вдруг сквозь разноголосый гомон и звуки оркестра прорезался оклик:
— Рихард!
Но он даже не обернулся в сторону, откуда раздался голос, решив, что просто ослышался.
— Рихард, давай сюда!
Он оглянулся. С дальнего конца одного из столов ему махал рукой какой-то широкоплечий парень.
Увидев, что Рихард наконец заметил его, парень крикнул еще громче:
— Валяй сюда! Есть место!
"Да кто же это такой?" — пытался сообразить Рихард, продвигаясь вдоль стола и задевая лешем спины сидящих на скамье людей. И вдруг вспомнил. Это же Курт! Да, Курт — один из тех, кто был у Клауса вечером, накануне митинга.
— Здорово, дружище! — сказал Рихард с улыбкой.
— А ну, приятель, подвинься немного! — обратился Курт к своему соседу справа и даже слегка подтолкнул его в бок. — Этот парень приехал издалека. Он наш, окажем ему мюнхенское гостеприимство!
Рихард опасался, что возникнет перепалка, но ничего подобного не произошло. Люди за столом потеснились, и образовалось небольшое свободное пространство.
— Устраивайся поудобнее! — сказал Курт. Рихард перешагнул через скамью и кое-как уселся.
— Что будешь есть? Что будешь пить? — спросил Курт.
— Не знаю, — ответил Рихард, взглянув на пустую тарелку, стоящую перед Куртом. — А ты что ел?
— Сосиски. Только не говяжьи, а телячьи. Тут их готовят на славу. И, конечно, пиво. — Он ткнул пальцем в большую фаянсовую кружку с откинутой крышкой.
— Ну, тогда и я то же самое, — сказал Рихард.
— Разумное решение, — одобрил Курт и гаркнул на весь зал: — Герр обер!
Склонивщемуся над его плечом официанту в белой куртке он сказал, кивнув в сторону Рихарда:
— Телячьи сосиски и кружку пива для моего Друга.
Выпрямившись и приосанившись, официант сделал пометку в своем блокнотике и исчез.
— Ты бывал здесь раньше? — спросил Курт.
— Нет, — ответил Рихард и, немного помолчав, добавил: — Впрочем, да, бывал.
— Как это понимать? Бывал или не бывал?
— В мыслях бывал… Я очень хорошо представлял себе эту пивную.
— Знаешь о ней из книг?
— Да, из книг. И по рассказам отца о моем деде. А уж он-то бывал здесь нередко.
— Значит, еще до войны?
— Задолго. В двадцать третьем году.
— О-о, понимаю! — протянул Курт многозначительно.
— Я рад, что встретил тебя, — искренне сказал Рихард. — Часто бываешь здесь?
— Этого я не могу сказать… Когда карман пуст, особенно не разгуляешься.
— А "ты где работаешь? — поинтересовался Рихард.
— Спроси лучше, где работал! — с неожиданной злобой проговорил Курт.
— Бросил работу?
— Не я бросил работу, а работа бросила меня. Вот уже три месяца, как наслаждаюсь полной свободой. Раньше был шофером.
— Ты что же… безработный? — с сочувствием спросил Рихард.
— До чего же ты догадлив! — иронически вое кликнул Курт. И добавил с горечью: — Проклятая страна! Иногда хочется разбить ее вдребезги.
Эти слова отозвались острой болью в душе Рихарда. До встречи с Куртом его обволакивала царившая здесь атмосфера непринужденности и веселья. Но два слова, всего лишь два слова — "проклятая страна!" — повергли его в уныние.
Официант принес тарелку с толстыми сосисками и горкой тушеной капусты. Почти беззвучно он поставил на стол большую пивную кружку с откидной крышкой.
— А ты не хочешь повторить — указывая на пиво, спросил Рихард. — Я угощаю, — и, не дожидаясь ответа, обратился к официанту: — Еще одну кружку!
— Спасибо, друг! — потеплевшим голосом сказал Курт. — Тут у меня еще стаканчик шнапса. Это тебе обойдется…
— Деньги пока есть, — прервал его Рихард и поднял свою кружку: — Ну, за встречу!
— За встречу! — повторил Курт. — За то, чтобы идти рядом до самой победы.
Они чокнулись.
Появился официант, протянул руку между их головами и, подхватив пустую кружку, поставил перед Куртом полную.
— Спасибо, — сказал Курт, кивнув официанту. Обхватив кружку обеими руками, он обратился к Рихарду: — Я во время первой же нашей встречи распознал в тебе товарища, партайгеноссе, как говорили в былые времена… Ну, за что мы теперь выпьем?
— За борьбу! — ответил Рихард. — За борьбу решительную и беспощадную. И за верность!
— За верность! — повторил Курт. — А Брандта — к стенке!
Они снова чокнулись и поднесли кружки к губам.
— А где пропадает Клаус? — спросил Рихард. — Мне передали от пего записку: вроде бы уехал на пару дней по банковским делам.
— Не знаю, — ответил Курт, пожимая плечами. — Никаких сигналов от него пока не было.