Страница 10 из 52
— Куда ты исчезла, Герда? — воскликнул Рихард, когда они наконец пробились друг к другу.
— Просто пересела немного вперед, ближе к выходу, — ответила Герда, пожимая плечами. — К тому же мне показалось, что ты больше не хочешь со мной разговаривать. Как это тебе пришло в голову вызвать меня по радио?
— Герда, ты останешься здесь, во Франкфурте?
— Да. На два-три дня. Хочу погостить у матери.
— А в Мюнхен ты приедешь?
— Конечно, приеду. Я ведь там живу.
— Мы увидимся? — с надеждой в голосе проговорил Рихард.
— А так ли уж это необходимо? Ведь познакомились мы случайно… Да и то едва не поссорились.
— Ради бога, не придавай этому никакого значения! Это я во всем виноват. Не сердись. Знать, что ты живешь в одном городе со мной, и не видеть тебя… Это просто невыносимо.
Они стояли в очереди к паспортному контролю.
— Ты явно преувеличиваешь, — усмехнулась Герда. — Там, в Мюнхене, ты быстро освоишься, приобретешь друзей…
— Десятки новых друзей не заменят мне тебя! Пойми, Герда, я ведь ни на что не претендую. Только хочу с тобой видеться, хотя бы изредка… Прошу тебя!
С минуту она молчала. Потом, видимо, приняв решение, сказала:
— Хорошо. Запиши мой мюнхенский адрес. Рихард поставил свой кейс у ног, сунул руку в карман пиджака и нащупал один из конвертов с письмом от Клауса. Он вытащил его, затем щелкнул шариковой ручкой и сказал:
— Пишу!
Герда снова немного помолчала, будто сомневаясь в правильности своего решения, потом сказала:
— Хартманнштрассе, 88. Это недалеко от Променаден-плац. А телефон 53-24-85.
— Меня должны встречать, — сказал он Герде. — А тебя?
— Очевидно, придет мама, я ей телеграфировала, — ответила она.
Рихард и Герда остановились у выхода, и тут Рихард увидел, как от группы встречающих отделилась коренастая фигура Клауса! Они бросились друг Другу навстречу. Клаус широко раскинул руки и сдавил Рихарда в своих объятиях.
— Наконец-то! Сейчас поедем! — радостно проговорил Клаус. — А где же твои вещи?
— Да вон там! — Рихард указал в сторону Герды. — Но прежде всего я хочу познакомить тебя с моей попутчицей. Мы сидели в самолете рядом и познакомились.
И вдруг он увидел, что на прежнем месте нет ни Герды, ни ее коляски. Почему она вдруг опять исчезла? Может быть, ушла, чтобы не мешать встрече друзей?
— Ну, где же твоя… как ее там зовут? — нетерпеливо спросил Клаус.
— Я… я не знаю, — растерянно проговорил Рихард. — Она только что была здесь… Наверное, ее встретила мать и…
— Ладно, забудь о своей девчонке! — с неожиданной резкостью сказал Клаус. — В Мюнхене найдешь другую. Скажи на милость, в самолете познакомились!.. Ладно, пошли к машине! — Он взглянул на часы и добавил: — А не то придется платить штраф. Тут со стоянками строго…
— Ну, подождем еще минуту, — умоляюще произнес Рихард.
Он не мог понять, куда делась Герда. Второй раз она внезапно исчезает. И сейчас это уже совсем непонятно. Наверное, все-таки она увидела в толпе свою мать и бросилась к ней. "Впрочем, — мысленно утешил себя Рихард, — я же знаю ее мюнхенский адрес и телефон!"
— Ты что, не слышишь? — окликнул его Клаус. — Вот уж не думал, что ты зацепишься за первую попавшуюся юбку. Пошли!
ДЕЙСТВОВАТЬ!
Несколько минут спустя они уже мчались в машине-малолитражке. Рихард неотрывно смотрел в окно, мысленно сравнивая Франкфурт с Буэнос-Айресом. Все говорило в пользу немецкого города. Здесь не было таких толп белых, черных и желтых прохожих, не было аляповато размалеванных лотков с дешевыми сувенирами, не было грузовиков с претендующими на остроумие надписями на заднем борту.
Франкфурт. Тихий и благопристойный город. По крайней мере так казалось Рихарду, хотя по улицам тянулись нескончаемые вереницы машин, временами создававших «пробки». Людей тоже было много, но в отличие от аргентинцев одеты они были не крикливо, а вполне прилично, если не считать молодых парней, щеголявших в коротких кожаных куртках и потертых джинсах.
"Как странно! — вдруг подумал Рихард. — Мы едем уже минут двадцать, а Клаус не сказал мне ни слова, даже головы в мою сторону не повернул… В чем дело? В конце концов я приехал сюда по его приглашению".
Наконец он не выдержал этого тягостного молчания.
— Что такое, Клаус? — спросил он. — Ты недоволен, что я приехал? Или что-нибудь случилось в последние дни?
— Нет, ничего не случилось, — по-прежнему не поворачивая головы, ответил Клаус. — Поверь, я очень рад твоему приезду.
— Так в чем же дело?
— Если хочешь знать правду, мне не нравится твоя дружба с этой девкой. Я видел, как вы вместе выходили из здания аэропорта. Кто она такая, ты хоть знаешь?
— Не понимаю, — пожал плечами Рихард. — Герда была моей соседкой в самолете. Она журналистка. К тому же она живет в Мюнхене. Как ты думаешь, о чем я мог разговаривать с хорошенькой девушкой во время многочасового полета?
— С хорошенькой девушкой беседовать не возбраняется, — сказал Клаус, — с хорошенькой девушкой, но не с врагом.
— Врагом?! — изумленно воскликнул Рихард. — Что это все значит?
— Ты знаешь ее фамилию? — спросил Клаус.
— Да. Валленберг.
— Вот именно! — сказал Клаус. — Как только я увидел твою Герду, мне сразу вспомнилось, что она не раз бывала на наших митингах.
— Ну и что?
— А то, что через день или два в какой-нибудь газете появлялась злобная статейка, подписанная инициалами "Г. В.",
Клаус искоса взглянул на Рихарда.
— Но послушай! Может быть, это просто совпадение!
— Поверь мне, — сказал Клаус потеплевшим голосом, — к тебе это не имеет ровным счетом никакого отношения. Ты мой друг, и, честно говоря, мне самому неприятно, что я не смог скрыть своего отношения к этой… Герде. Но я убежден, что не ошибаюсь. Герда Валленберг то и дело выступает в печати против нашего движения. Черт ее знает, в какой газете она работает! Во всяком случае, она нередко бывает на наших митингах, а потом поднимает визг о растущей фашистской угрозе. Теперь понял?
— Просто не верится! — нерешительно проговорил Рихард. — Мы провели с ней вместе столько часов… А о политике почти не говорили. Впрочем, кажется, Герда что-то сказала о росте безработицы в Германии. Вот и все Но мне показалось, что она настроена несколько критически…
— Надеюсь, ты ничем не выдал своих убеждений? И не говорил, зачем ты едешь в Германию?
— Да нет же! — неуверенно произнес Рихард.
— И правильно сделал! Иначе ты тут же оказался бы на крючке у наших противников… Значит, о своих симпатиях к НДП ты не упоминал?
— Конечно, нет.
— Ну и молодец! — уже совсем по-дружески сказал Клаус и добавил: — Если ты с ней где-нибудь случайно столкнешься, сделай вид, что не узнал ее. Договорились?
— Да, да, — поспешно ответил Рихард и, резко меняя тему разговора, спросил: — Как идет предвыборная кампания? Наши ребята уверены в победе?
— К власти мы на этих выборах не придем. Но в том, что наберем достаточно голосов, чтобы иметь свою фракцию в бундестаге, я не сомневаюсь.
Рихарду стало немного не по себе, когда он начал вспоминать свои разговоры с Гердой. Конечно, из его высказываний она легко могла заключить, что национал-социализм он не осуждает. Но Герда тоже не слишком скрывала свои политические симпатии. "Может быть, мне это только теперь кажется, после того, что сказал Клаус? — подумал Рихард и мысленно произнес: — Ладно! Как бы то ни было, все контакты с ней следует оборвать".
— А куда ты меня везешь, Клаус? — спросил он. — Где я буду жить?
— Я присмотрел для тебя в Мюнхене пансионат неподалеку от центра города. Довольно уютный и к тому же недорогой. Относительно, конечно.
Машина мчалась мимо худосочных рощиц, лугов, пестревших пятн-ами выцветшей прошлогодней (травы, деревушек, лепившихся вокруг церквей с готическими шпилями, мимо каких-то казематов за колючей проволокой. Читая названия населенных пунктов на дорожных указателях, Рихард понял, что автострада оставляет все города в стороне, и ему оставалось только читать надписи на указателях: Ашаффенбург… Ротенбург… Динкельсбюль… Нойбург… Дахау…