Непобежденная

Норманн, стоявший рядом, поддержал ее, проворно схватив за руки. Совсем близко Ида увидела большие карие глаза; секунду она словно завороженная смотрела в них, но затем переполнявшие ее горе и гнев выплеснулись наружу, и девушка, извернувшись, набросилась на норманна, изо всех сил молотя кулаками по его груди.

— Убийца! — зло выкрикнула она, вложив в это слово всю свою скорбь и гнев. Хотя все внимание Дрого было направлено на то, чтобы удержать Иду за руки, он успел отметить, что и в ярости эта девушка с прекрасными синими глазами остается красивой, очень красивой… Ида рванулась и сшибла Дрого с ног. Оба повалились на траву. Шлем Дрого откатился далеко в сторону, но тот даже не стал искать его. Не до шлема — надо попытаться обуздать эту буйную незнакомку. Но не тут-то было: не успел ошеломленный Дрого опомниться, как она схватила его за кольчужную сетку и начала бить головой о землю. К счастью, это продолжалось недолго — один из воинов обхватил девушку сзади и, грубо оторвав от поверженного Дрого, поднял ее в воздух, так что ноги Иды беспомощно повисли над землей.

— Отзови собак, — раздалась у нее над ухом отрывистая команда. — У них острые зубы, но наши кольчуги им все же не прогрызть.

Тут только Ида заметила, что ее охотничьи псы, которые отнюдь не были бойцовыми собаками, ощерив зубы и грозно рыча, наступают на норманнов.

Иде хотелось скрыть, что она знает французский язык, но она решила повиноваться; девушка недоуменно взглянула сначала на продолжавшего держать ее воина, затем на собак и, сделав вид, что поняла причину его недовольства лишь по тону его голоса и выражению лица, крикнула:

— Лайгульф! Ордуэй! Ко мне!

Услышав голос хозяйки, псы притихли и завиляли хвостами.

— Хорошие собачки, хорошие. Ну, успокойтесь, никто вас не обидит, — ласково проговорила Ида.

Собаки тут же уселись рядом, вывесив языки. Видя, что псы больше не собираются нападать, а девушка перестала сопротивляться, норманн поставил ее на землю. Вспышка ярости словно обессилила Иду, девушка чувствовала усталость и опустошенность, и меньше всего на свете ей сейчас хотелось видеть человека, которому, по словам Старой Эдит, она была предназначена судьбой.

Ида молча подняла тело умершей старухи, поразившись, каким невесомым оно стало, и так же молча внесла его в дом, чтобы приготовить там все необходимое для церемонии захоронения.

Дрого поднялся; отряхивая с себя землю и приставшие листья, он наблюдал за Идой, удивленно покачивая головой. Он и представить не мог, что хрупкая девушка способна сбить с ног сильного мужчину и легко поднять и перенести тело умершей старухи. К тому же эта необычная девушка умела незаметно и неслышно, словно опытный лазутчик, следовать за военным отрядом. Так вот из-за чего так нервничала его лошадь — она чуяла поблизости собак, которые сопровождали незнакомку! Дрого мотнул головой, отгоняя эти непрошеные мысли, и подозвал друзей.

— Нам придется выкопать могилу для этой женщины, — негромко сказал он. — Танкред, ты учился на священника и должен знать, что требуется произносить в подобных случаях.

— Кое-что я помню, — задумчиво потер лоб Танкред, — но мне нужна пара минут, чтобы приготовиться.

— Время у нас есть, — буркнул Дрого.

Остальные принялись разыскивать инструмент, которым можно было бы вырыть могилу. Тем временем из хижины вышла девушка с кувшином в руках и направилась к колодцу.

Проницательный взгляд Танкреда отметил жадный интерес, с которым Дрого следил за каждым движением ее гибкого тела.

— Ты вроде бы что-то говорил о поисках провианта? — с невинным видом спросил Танкред. — И о чем-то, на что мы не должны отвлекаться?

Дрого молча поднял свой шлем с земли.

— Учти: прежде чем ты до нее доберешься, тебе придется иметь дело с ее милыми собачками, — подал голос Серл, выносивший из дома какой-то длинный ящик.

— Серл, расскажи ему, что мы нашли! — крикнул Унвин, который шел следом с деревянным крестом в руках.

— Нам не нужно делать крест, Дрого, и даже ничего не придется писать на нем, если только я правильно разобрал эти каракули. — Серл поставил ящик, оказавшийся примитивной, грубо сколоченной домовиной, и взял у юноши крест.

Дрого, обучавшийся в монастыре, мог прочитать самые неразборчивые надписи.

— Ну-ка, дай взглянуть, что здесь нацарапано. «Эдит из Чичестера», а ниже — сегодняшняя дата, — тихо проговорил он, пытаясь справиться с внезапным волнением.

— Ведьма, — прошептал Унвин и перекрестился.

Серл удивленно хмыкнул:

— Я знал многих людей, которые, отправляясь на битву, точно знали, что она будет для них последней, и, поскольку все эти люди были христианами, я полагал, что Господь даст им такое знание, дабы они успели исповедаться. Правда, не помню случая, когда этим знанием кто-нибудь воспользовался.

— Женщины, предсказывающие судьбу, часто живут уединенно, вдали от людей, — вслух размышлял Дрого. — Таких ведуний обычно боятся и ненавидят. Но какое отношение имеет к ним эта девушка?

— Ты боишься, что у нас будут неприятности, если ты возьмешь ее с собой? — спросил Серл.

— А кто говорит, что я хочу ее взять?

— Не кто, а что — твой взгляд. Я даже опасался, что ты начнешь обнимать эту девушку, прежде чем старуха сможет спокойно умереть, — насмешливо пояснил Серл.

Дрого слегка покраснел. Его друг попал в точку. Только уважение к смерти не позволило ему сразу пустить в ход руки. Девушка снова появилась на пороге; она несла тело старухи, уже обернутое в саван. Дрого подумал, что и на сей раз ему будет трудно сдержаться.

Серл подошел к девушке.

— Дай я отнесу покойницу, детка, — мягко сказал он. — Боюсь, ты ее уронишь. Будет лучше, если я помогу тебе оказать ей последние почести. — Не будучи уверенным, что девушка его понимает, Серл постарался показать знаками, что ему нужно.

Секунду поколебавшись, Ида кивнула и передала ему мертвое тело. Они подошли к вырытой могиле. Увидев надпись на кресте, девушка горько вздохнула. Эдит говорила правду — она действительно знала дату своей смерти.

Один из норманнов начал бормотать слова молитвы. Наверное, следовало его за это поблагодарить, но Ида подумала, что все-таки он не священник, да и лесная поляна вовсе не кладбище, освященное церковью. Судьба оказалась на редкость несправедлива к предсказательнице — она заставила ее большую часть жизни прожить в одиночестве, и в том же одиночестве Эдит будет покоиться и после своего погребения.

Засыпав могилу, норманны отошли, оставив Иду одну. Девушка навалила на холмик земли несколько камней, чтобы отметить место захоронения и защитить тело от хищников. Она была так поглощена этой печальной работой, что совершенно забыла о норманнах; закончив ее, она обернулась и от изумления широко раскрыла глаза: все норманны, кроме того, которого они называли Дрого, скинули с себя кольчуги и, оставшись в одних рубахах, с завидным усердием гонялись за домашней живностью Эдит. Однако животные и птицы оказались удивительно увертливыми, и титанические усилия воинов не приносили никакого результата. Уперев руки в бока, Ида пару минут наблюдала эту нелепую сцену и в конце концов пришла к выводу, что чужеземцы, должно быть, имели опыт общения с домашними животными только за обеденным столом, где последние фигурировали исключительно в жареном, вареном или печеном виде.

— Вы что, никогда не работали на земле, увальни, что ничего не знаете о созданиях, которыми питаетесь? — громко произнесла Ида, решительно подойдя к норманнам. — Никогда не видела ничего смешнее. Может, вы и мастера размахивать мечом, но для того, чтобы справиться с домашним скотом, вам надо было захватить своих слуг. Если вы будете добывать себе еду сами, то скоро умрете от голода.

— Что ей надо, Дрого? — недоуменно спросил Танкред, отступая от наседающей на него девушки. — Может, она не хочет, чтобы мы брали этих животных?

— Думаю, она тебя за что-то ругает, — предположил Дрого.

— Это я понял, но за что? За работу, которую нам приходится выполнять? Или, может, она хочет нас о чем-то предупредить?