Страница 2 из 18
Ну, а если первый вариант, то даже и думать не хочется. Несмотря на то, что артиллерия полка провела полевой выход: подготовка дивизионов, батарей, да и самих офицеров была низкая. Даже сейчас исподлобья наблюдая за своими офицерами, я не был доволен подбором штаба артиллерии. Старший помощник начальника артиллерии – майор Чистяков Алексей Юрьевич: 27 лет, наиболее подготовленный из них. Есть опыт, грамотный, может работать и очень помог мне на начальном этапе, но много хвастовства, фанфаронства, считает что он умнее всех, как артиллерист, чем о нём думают. Но он не пользуется авторитетом у командиров дивизионов. А ведь в моё отсутствие он должен рулить артиллерией как я, а не создавать видимость руленья и по моему мнению на этой должности должен быть офицер постарше, хотя бы возрастом. Начальник разведки артиллерии старший лейтенант Сухарев, вроде бы замечаний за эти две недели от меня нет, но какой то он безвольный и мягкий. Помощник начальника артиллерии старший лейтенант Волков, тоже вроде бы замечаний к нему нет, но парень себе на уме и непонятен он мне пока. Так что, мне как то не хочется с ними куда-либо ехать. Во взводе управления начальника артиллерии всего четыре солдата вместо десяти. Одна из них женщина, которая в настоящее время находится в декретном отпуске. Командир взвода дезертировал и сколько не пытались его отловить – не получалось….
Мои размышления прервал стук в дверь и в кабинет заглянул посыльный: – Товарищ подполковник, вас вызывают на командный пункт полка. Через пятнадцать минут начало совещания.
– Чистяков, пошли, – я резко встал из-за стола и направился к двери.
– Товарищ подполковник, вас же вызывают. Мне то, что там делать?
Я повернулся к своему помощнику: – Чистяков, я не знаю почему меня вызывают, но думаю, что по важному вопросу и хочется ещё раз тебе напомнить, что у тебя должность – старший помощник начальника артиллерии полка, – название должности я произнёс почти по слогам, – а не старший мальчик на побегушках. Для этого у нас есть Волков и Сухарев. В любой момент ты можешь и должен заменить или подменить меня, поэтому ты должен владеть информацией в таком же объёме, что и я.
Чистяков поморщился, так неприятно его задели мои слова, но промолчав, направился за мной. Конечно, не нужно было мне это говорить при младших офицерах, но пора было "щёлкнуть его по носу" и показать, что время вхождения в должность для меня закончилось, когда мне частенько приходилось с ним советываться. И также меня не устраивала его роль – только исполнителя моих приказов.
Первое, что бросилось в глаза в вестибюле штаба полка это табло сигналов степеней готовности, на котором ярким, красным светом горела надпись – "ПОЛНАЯ".
Я показал пальцем на табло: – Вот так, Алексей Юрьевич, а ведь я прав. Совещание для нас, наверно, будет очень важным, а может быть, даже переломным для нашей военной судьбы.
Командный пункт полка встретил нас сдержанным гулом голосов офицеров, ожидавших начала совещания. Через пять минут как мы пришли, появился командир полка и без всякого вступления объявил: – Боевое слаживание – десять дней. 19 сентября погрузка и выдвигаемся в сторону Северного Кавказа. Чем мы там будем заниматься станет ясным позже.
После командира полка и начальника штаба, начали выступать начальники служб, поднялся и я. Поставил задачу командирам артиллерийских подразделений – подать в течение двух часов уточнённые данные по некомплекту личного состава, офицеров, техники и вооружения. Подать сведения по неисправной технике, чтобы её тут же заменить. У меня в принципе эти сведения есть, но мне нужны более полные.
– Алексей Юрьевич, – мы уже вышли после совещания с командного пункта и шли к себе в кабинет, – ты сейчас занимаешься тем, что "выдавливаешь" наиполнейшие данные по некомплекту от командиров подразделений и через два часа подаёшь их в штаб дивизии – это твоя задача. Ну, и второй вопрос – едешь в Чечню?
– Борис Геннадьевич, в вашем вопросе есть и ответ. Конечно еду, в этом у вас даже сомнения
не должно быть.
– Хорошо. А как ты думаешь Волков и Сухарев поедут? Меня, например, Сухарев в должности начальника разведки не устраивает. Я даже не могу представить, как он пойдёт в разведку, и как он там будет корректировать. Вот…, не вижу я его в этой должности.
Чистяков задумался на несколько секунд: – Волков увольняться хочет, поэтому я сейчас не знаю поедет он или нет? Хотя может и клюнет на то, что нам сейчас пообещали 1000 рублей командировочных в сутки. А вот Сухарев, – старший помощник замолчал, потом продолжил, – он трусливый. Не потянет он начальником разведки. И даже если он поедет, то его нужно поставить или СОБом в какую-нибудь батарею, или даже командиром второго взвода.
В принципе, я думал то же что и Чистяков. В кабинете в нескольких словах сообщил о том, что сказал нам командир полка и какие задачи мы теперь будем выполнять, а после этого прямо задал каждому вопрос – едет он или нет? Волков и Сухарев переглянулись: у начальник разведки забегали глаза в разные стороны, после чего он опустил взгляд и уставился в грязный пол. Волков же хмыкнул, потом поднялся и твёрдым голосом заявил: – Товарищ подполковник, я не поеду. Не подумайте, что струсил, я уже давно подумывал об увольнении из армии, но колебался. А сейчас просто не хочу ехать: не хочу бродить по грязи, мёрзнуть, жрать эту опостылевшую пищу и прямо сейчас напишу рапорт на увольнение.
– Ну что ж, Волков, это хотя бы по-честному. Ну а ты Сухарев?
Офицер встал и побледнел: – Можно мне подумать? – Дрогнувшим голосом спросил он.
– Можно, только завтра утром последний срок ответа. Но а ты, Волков, если даже сейчас напишешь рапорт на увольнение, ты всё равно работаешь и оказываешь помощь в полную силу, пока мы не уедем. Я думаю, ты это понимаешь.
Поставив задачи офицерам, я пошёл домой покушать. Дома в это время не должно было быть никого: жена на работе, младший сын в школе, а старший – курсант артиллерийского училища, конечно, в училище. Да и захотелось хотя бы последние два часа провести в одиночестве и в спокойной домашней обстановке подумать. Так как я прекрасно понимал, пока мы не погрузимся в эшелон, не будет ни одной спокойной и свободной минуты.
– Не понял, – удивился я, пытаясь открыть дверь ключом, – дома кто-то есть, что ли?
Я позвонил в дверь и к моему удивлению дверь открыл младший сын, но моё удивление стало ещё больше, когда из спальни вышла жена, а из ванной, обмотанный полотенцем старший сын.
– Вы, что сговорились? Чего вы все дома? Вас ведь не должно быть? – Изумлённо, и в какой-то степени разочарованно проговорил я. Жалко, но одному побыть не придётся. Разочарование в моём голосе тут же уловила жена и обиделась: – А ты, чего так разочаровался? Помешали мы тебе что ли? У меня на душе чего-то тревожно с утра, вот я на работу сегодня и не пошла. У Гены учительница заболела, и два последних урока отменили. Денис в самоволке: решил помыться, как будто у них там бани нет. Сам то, чего в двенадцать часов домой припёрся?
Через двадцать минут мы все сели за обеденный стол. Жена продолжала обиженно греметь тарелками, накрывая стол.
Пора. Надо сообщить эту неприятную новость. Может и хорошо, что все собрались, всем сразу и скажу.
Я тяжко вздохнул: – Валя, сядь. Мне надо вам сказать не совсем приятную новость, – все удивлённо и настороженно поглядели на меня. Я ещё раз вздохнул, – полк получил приказ в десятидневный срок провести боевое слаживание. 19 сентября погрузка на эшелон и мы убываем на Северный Кавказ. Ну, естественно я еду с полком.
В кухне повисло тягостное молчание, которое нарушила жена. Она со злостью бросила на стол ложку: – Я знала. Знала… Я прямо чувствовала какой-то подвох в твоём назначения на должность начальника артиллерии. Я пыталась анализировать, но в чём подвох понять не могла. Теперь мне всё стало ясно. Гвоздев давно знал, что полк пойдёт в Чечню, и другие, более чем ты, умные мужики, которых сватали на эту должность, давно всё это просчитали и поэтому благоразумно отказались командовать артиллерией. Вот поэтому Гвоздев в тебе нашёл козла отпущения и дурака, поставив начальником артиллерии. А ты как дурачок – "Согласен, товарищ генерал. Согласен".