Мой пылкий рыцарь

— Нет нужды извиняться за то, в чем ты не виновата, — возразил он. — Мало кто может похвастаться, что его никогда не мучили ночные кошмары.

— Возможно. И все же я постараюсь, чтобы от них не страдали другие. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — отозвался он.

Укладываясь рядом с Рональдом, Эйнсли мучительно боролась с желанием обернуться и снова взглянуть на Гейбла. Очнуться от кошмарного сна в его объятиях было для нее потрясением, особенно когда девушка поняла, что именно нежное прикосновение Гейбла и его звучный голос помогли развеять ее страхи. Оставалось надеяться, что сам он этого не заметил.

«Не забывай, что теперь он многое знает о твоей жизни!» — с упреком напомнила себе Эйнсли. Она уже жалела, что так свободно говорила с Гейблом, и не только потому, что благодаря ее откровенности он ближе узнал ее. Его слова позволили самой Эйнсли лучше понять этого человека. Выяснилось, например, что он умеет быть добрым и нежным. Не хватало еще узнать обо всех его достоинствах! Тогда ей будет значительно труднее скрывать свой интерес к нему. Девушка вздохнула. Хорошо бы отец не упрямился и поскорее выкупил ее!

Глава 4

— Сегодня будет чудесный солнечный день, — объявил Гейбл, взглянув на небо.

Эйнсли, сидевшая у него за спиной, от души пожалела, что нет другого способа вдвоем ехать в седле, кроме как обнимая рыцаря за талию. Она находилась в такой тесной близости от его сильного тела, что непонятное волнение снова охватило ее, вызывая смутную тревогу. То, что теперь Гейбл сам управлял ее конем, тоже раздражало девушку. Не радовало ее и ярко светившее солнце — буря, разразившаяся прошлой ночью, больше соответствовала душевному состоянию Эйнсли. То, что ее верный конь с готовностью повиновался приказаниям чужого седока, казалось ей особенно оскорбительным. Она взглянула на Страшилу, послушно трусившего рядом, и подумала, что скоро, наверное, и пес предаст ее.

— Разве ты не рада солнышку? — спросил Гейбл, оборачиваясь.

— А что, по моей лучезарной улыбке этого не заметно? — парировала Эйнсли.

— Ты называешь улыбкой эти сердито стиснутые зубы? Что-то не похоже… Должно быть, ты в плохом настроении из-за ночного кошмара, который помешал тебе спать.

— Я беспокоюсь. Наверное, причина в этом.

— Не соблаговолит ли миледи объяснить, что ее так мучит?

Уловив насмешку в его голосе, Эйнсли почувствовала внезапное искушение ущипнуть Гейбла за спину.

— Может быть, мне ненавистно то, что норманны свободно разгуливают по моей земле и отбирают все, что попадается им под руку, — земли, замки, честь, женщин и лошадей… — Эйнсли запнулась, увидев, как плечи Гейбла затряслись от смеха.

Он потрепал коня по шее.

— Отличный скакун, сильный, мощный. Пожалуй, слишком сильный для женщины.

— Ты считаешь, что я не умею с ним управляться?

— Нет, ты прекрасная наездница.

Даже этот комплимент не улучшил настроения Эйнсли.

— Я смотрю, ты слишком вольготно расселся на моем коне. Не обольщайся — скоро отец выкупит меня, и я его заберу.

— Многие мужчины сочли бы такого прекрасного коня своим законным трофеем.

— Возможно. Но сэр Гейбл де Амальвилль не похож на других мужчин.

Эйнсли была несколько удивлена, услышав в ответ громкий, искренний смех Гейбла. Рыцари, ехавшие рядом с ними, тоже повернули головы, с любопытством глядя на своего внезапно развеселившегося предводителя. Гейбл явно воспринял слова Эйнсли как лесть, и она ожидала подобной реакции с его стороны. Удивило и раздосадовало ее другое — то, что этот глубокий, приятный смех снова вызвал в ее душе непонятную теплоту. Эйнсли поняла, что находится под обаянием этого мужчины, и еще больше расстроилась. Доброе чувство, вызванное заразительным смехом Гейбла, тут же улетучилось.

— Ты полагаешь, что столь неожиданная лесть заставит меня изменить решение? — отсмеявшись, осведомился он, с улыбкой глядя на Эйнсли.

Прошла целая вечность — так по крайней мере показалось девушке, — прежде чем она смогла собраться с мыслями и ответить. Чарующая улыбка, осветившая смуглое лицо Гейбла, была неотразима. У нее перехватило дыхание. Она закашлялась, от души надеясь, что рыцарь не заметит ее смущения.

— Попытаться в любом случае стоило, — наконец проговорила Эйнсли, стараясь придать своему голосу подобающую твердость.

— Придется мне следить за тобой.

Девушка не успела ответить — слова замерли у нее на устах, когда она случайно бросила взгляд назад. К ним стремительно и бесшумно приближались какие-то вооруженные люди. Эйнсли мгновенно догадалась, что надвигается опасность. В последние несколько месяцев она не раз слышала возбужденный шепот слуг на кухне и в конюшнях — говорили, что на их края обрушилась новая напасть.

— Я думаю, вам лучше следить за людьми, что появились у нас сзади, милорд, — посоветовала она.

Гейбл оглянулся, и в тот же миг раздался оглушительный боевой клич. Мужчины стремительно бросились вперед.

— Во имя Пресвятой девы! Кто они?

— Разбойники, изгнанные из своих кланов и домов. Люди, по которым давно плачет виселица. Они из печально знаменитого рода Грэмов. Тебе лучше поторопиться. Они приближаются.

В мгновение ока Гейбл, оценив силы своего отряда, принял решение. Не готовые к внезапному нападению, да к тому же обремененные двумя ранеными и девушкой, они мало что могли сделать. Бросив отрывистые приказания своим людям, Гейбл пришпорил коня. Пока все делали вид, что обращаются в бегство, двое рыцарей, несшие на носилках Джастиса и Рональда, поспешно скрылись под спасительной сенью густых деревьев. Еще трое воинов остались с ними для охраны.

Погоняя коня и чувствуя, что разбойники преследуют его на своих быстрых лошадях, Гейбл вполголоса выругался. Ему претило удирать как какому-нибудь трусу, но надо было во что бы то ни стало увести нападавших подальше от раненых. Он пожалел, что не оставил с ними Эйнсли. Еще большее сожаление вызывало то, что он позволил себе расслабиться и забыл об опасности. Когда путешествуешь по такой необузданной стране, надо быть начеку, а не любоваться прекрасной погодой и красивой девушкой, что прижимается к твоей спине.

— Если мы возьмем немного левее, то скоро доберемся до небольшого холма! Там нам легче будет обороняться! — прокричала Эйнсли сквозь гулкий топот копыт.

Гейбл не раздумывая последовал ее совету и сам удивился почему. Им управляла интуиция, но насколько можно на нее полагаться в данной ситуации? Откуда молодой девушке из благородного семейства знать, какая позиция лучше всего подходит для обороны? И все же через минуту Гейбл понял, что интуиция не обманула его. Ему даже не понадобилось объяснять своим людям, куда ехать, — они сами стремительно направлялись к холму, указанному Эйнсли, как к естественной крепости.

Девушка негромко вскрикнула, почувствовав, что ее выпихнули из седла, как только конь очутился на вершине холма. Ей стоило большого труда удержаться на ногах. Не дожидаясь, пока Эйнсли придет в себя, Гейбл подтолкнул ее к лошадям, а сам вместе с отрядом приготовился к схватке.

Спрятавшись за спинами беспокойно ржавших лошадей, Эйнсли увидела, как шотландцы подъехали к подножию холма и резко остановились. Она горячо молилась о том, чтобы они не предпринимали столь безрассудную атаку, но сомневалась, что ее молитва будет услышана. Этим людям терять нечего. Они наверняка попытаются напасть на отряд. Эйнсли не хотелось, чтобы кто-то из людей Гейбла пострадал. «А разве это не предательство по отношению к собственной семье?» — мелькнула у нее мысль. Но девушка тут же уверила себя, что нет. В желании, чтобы никто не был ранен или убит, нет ничего дурного, а кроме того, в эту минуту лишь норманны могут защитить ее от злодеев, что толпятся у подножия холма.

— Вы, кажется, сказали, миледи, что знаете этих людей? — осведомился Гейбл, ожидавший, когда начнется неминуемая атака.

— Лишь по преступлениям, которые они совершили, — ответила девушка. — Это убийцы, воры, насильники и предатели. Многие были изгнаны из своих кланов.