Страница 4 из 9
Я шла по Стромынке и чувствовала себя легкой и свободной, как воздушный шарик, выпущенный из неосторожных рук. Мне двадцать восемь лет. Мужчины – опять нет. Работы – тоже. Равно как и денег – вот сейчас куплю сливочное эскимо, и кошелек похудеет, как красавица перед пляжным сезоном.
Зато мне завтра не придется разлеплять глаза под вой будильника. Зато мне больше не надо радовать мир никому не нужными сентенциями о пашминах, укороченных брюках и идиотских остроконечных колпаках… Зато, когда я, расправив плечи, проходила мимо группы молдавских гастарбайтеров, вслед мне раздалось: «Какая красавица!» Да знаю я, знаю, что они всем так говорят. Я просто пытаюсь сказать, что в офисном пыльном плену я разучилась радоваться жизни и теперь вдруг снова почувствовала себя готовой к приключениям и большим переменам.
К тому же у меня есть кое-что поважнее работы. Визитная карточка моей бывшей однокурсницы Леки Спиридоновой.
Помнится, несколько дней назад Лека пригласила меня попробовать свои силы на телевидении. А что, телевизионная карьера – это совсем неплохо.
ГЛАВА 2
Признаюсь честно, я всегда немного завидовала крутым бизнес-леди. Причем главным объектом моей зависти была, разумеется, не круглосуточная напряженная работа, а некий внешний лоск, вечный спутник карьерного успеха. Мне нравятся женщины, которые ходят на работу с массивными портфелями из крокодиловой кожи. Мне нравятся женщины, чей ледяной взгляд заточен в прямоугольник наимоднейших дизайнерских очков. Мне нравятся женщины, которые ловко объезжают московские пробки на «ауди» цвета металлик.
Мне никогда не стать такой. В офис я хожу в старых, видавших виды джинсах – во всех газетных редакциях царит неформальная домашняя атмосфера. Мой кабинет – это поцарапанный стол, внешним видом напоминающий школьную парту, и пыльный кактус на обшарпанном подоконнике.
Я задумчиво вертела в руках визитную карточку Леки Спиридоновой. Хм. Работа на телевидении. Воображение услужливо подбрасывает весьма заманчивые картинки. Вот я в атласном декольтированном платье поднимаюсь на сцену концертного зала «Россия», чтобы получить из рук Владимира Познера увесистую статуэтку «Тэфи». Мне рукоплещет зал, а я скромно улыбаюсь и прерывающимся от волнения голосом говорю в микрофон слова благодарности моим зрителям, моей маме и моему бывшему начальнику Максиму Леонидовичу Степашкину за то, что он был настолько невыносим, что мне пришлось уволиться и найти новую работу телеведущей.
За что же я собираюсь получить вожделенный приз? Да какая разница, я могла бы стать крутым профессионалом в любом телевизионном жанре – хоть ведущей вечерних новостей, хоть автором душещипательных документальных историй. Ведь я трудолюбива, коммуникативна и стрессоустойчива – во всяком случае, так написано в моем резюме (которое я, правда, скачала из Интернета, но кому какое дело?).
Итак, вечером я набрала Лекин номер.
Как ни странно, она меня сразу узнала и даже обрадовалась.
– Кашеварова! Как здорово, что ты все-таки позвонила! У нас такой аврал, ты как раз кстати. Я рассказала о тебе нашему начальнику, и он сказал, что ты нам подходишь.
Польщенная, я заулыбалась. Эх, жаль этот разговор не слышит Максим Степашкин. Он всегда говорил, что держит меня в офисе исключительно из человеколюбия. Мол, допустить мое присутствие в редакции – это благотворительный акт. Выходит, не правы вы были, глубокоуважаемый Максим Леонидович. Большой телевизионный босс считает меня достойным работником – вот так-то!
– И что же ты ему про меня рассказала? Что я работала редактором в газете и являюсь специалистом высокого класса?
– Нет, что ты высокая и блондинка, – простодушно объяснила Лека, – он у нас к блондинкам неравнодушен. Но ты не волнуйся, это сугубо теоретический интерес. Так что насчет завтра?
– Завтра? – растерялась я.
Если честно, я планировала недельку пожить в свое удовольствие. Спать до обеда, разгуливать по дому в ночнушке, не причесываться, смотреть ночные фильмы и объедаться заказанной по телефону пиццей.
– Ну да. Познакомишься со всеми, главный с тобой побеседует.
– Но я не готова к собеседованию…
– А чего готовиться? – хохотнула Спиридонова. – У тебя короткая юбка есть?
– Ну есть, конечно.
– Тогда считай, что подготовительный этап прошел успешно. Он даже не будет слушать, что ты ему говоришь. Работа тебе гарантирована. А послезавтра ты могла бы уже поехать на интервью.
– Ну, не знаю, – засомневалась я.
Перед глазами маячила ароматная пицца «Четыре сезона», упакованная в промасленную картонную коробку. И стопка кассет из видеопроката. И вместо этого маленького женского рая я должна отправиться на какое-то дурацкое интервью?
– Решайся, Кашеварова! – подстегивала Лека. – Работа хорошая. Подожди минутку, я загляну в график и посмотрю, с кем у нас послезавтра интервью, – она энергично зашелестела бумажками.
«Да с кем бы ни было, откажусь, – зевнув, решила я, – никуда эта работа от меня не убежит. Отосплюсь недельку, потом настанет черед и для интервью!»
– Так, слушай. Мастер-краснодеревщик. Русский, который работает ассистентом в доме моды «Шанель». И какой-то известный коллекционер антиквариата, между прочим, миллионер.
При слове «миллионер» я заинтересованно приподняла левую бровь.
– А сколько ему лет?
– Нашему начальнику? – дружелюбно уточнила Спиридонова. – Точно не знаю, но под сорок. А что?
– Да не начальнику, а миллионеру, дурочка!
– Кажется, лет тридцать пять. Я видела его фото в Интернете.
– И как?
– У нас высокоскоростной Интернет, выделенная линия, – похвасталась эта идиотка, – пять компьютеров. К тому же есть собственная информационно-поисковая система.
– Да я об этом коллекционере. Он симпатичный?
– Не знаю… Я как-то внимания не обратила. Ну, темненький такой, высокий. Кажется, волосы кудрявые.
А что, моя телевизионная карьера с каждой минутой обещает быть все интереснее и интереснее. Сначала речь шла просто о получении приза «Тэфи» (конечно, это только мечта, но разве не говорят психологи, что мысль материальна?), а теперь на сцене появился еще и раскудрявый красавец миллионер.
– Женат?
– Кашеварова, ну ты даешь! Я поняла, куда ты клонишь, – выдохнула Лека, – даже не думай об этом.
– Почему? Ты сама на него глаз положила? – догадалась я. – Так бы сразу и сказала.
– Да при чем здесь я? Просто у нас так не принято!
– Хочешь сказать, что ты каждый день берешь интервью у шикарных мужчин и умудрилась даже не закрутить роман с кем-нибудь из них? – недоверчиво уточнила я.
– Саш, я же объясняю, это нереально. Все эти джентльмены на нас и не смотрят. У них своих девушек полно.
«Ну, на тебя, может быть, и не посмотрят, – расправив плечи, самодовольно подумала я, – а вот на меня… По крайней мере, вероятность попадания есть!»
– Ладно, завтра говоришь, – сменила я тему, – а во сколько?
– Подтягивайся в телецентр часикам к одиннадцати утра, – оживилась Лека, – я тебя встречу. Конечно, работать мы так рано не начинаем, зато ты успеешь перехватить начальника. Он жаворонок.
Мое сердце забилось сильнее.
– То есть как это рано? Во сколько же у вас начинается трудовой день?
– Кто-то в двенадцать приходит, кто-то в час… Значит, до завтра?
– До завтра! – радостно воскликнула я.
Так, похоже, после долгих лет скитаний мне наконец удалось найти идеальную работу. Работу моей мечты. Работу, куда не стоит приходить раньше полудня, работу, где водятся холостые кудрявые коллекционеры антиквариата. Победно улыбнувшись, я подмигнула своему зеркальному отражению. Неблагодарное отражение в ответ состроило идиотскую гримасу.
Вот теперь я точно всем им покажу! И Степашкину, и Эдику.
Я стану, непременно стану телезвездой. Вот увидите!
К телевизионной карьере я подготовилась на славу. Во-первых, приобрела новые туфли. Честно говоря, коричневые лодочки на металлической шпильке были мне не по карману, но я приняла твердое решение начать новую жизнь, в которой я стану успешной бизнесвумен и в скором времени утру нос бывшему начальнику и коллегам, не верившим в мой успех. А где вы видели бизнес-леди, которая смеет явиться в офис в недорогих мокасинах из кожзаменителя? Во-вторых, в модном интерьерном магазине я купила строгую черную кружку и стильную рамку для фотографий. Я точно знаю, что на рабочем столе преуспевающей леди-босс непременно должна находиться семейная фотография в рамке. Правда, есть одно «но» – живу я одна, а семья моя состоит из родителей и их ручного хомячка по имени Степан. Наверное, не очень хорошо поставить на стол фотографию родителей (не говорю уж о фотоизображении хомяка, хотя Степа, на мой взгляд, весьма фотогеничен) – все будут думать, что я старая дева. Наверное, по большому счету так оно и есть. Да, но я-то привыкла считать себя независимой и современной европейской девушкой, у которой все еще впереди. Сначала – карьера, потом – все остальное. Это так, но не могу же я поставить на новый рабочий стол пустую рамку?!