Страница 16 из 60
– А вы когда-нибудь видели, как выглядит лицо пациентки после ринопластики? – после небольшой паузы ласково поинтересовался Кахович.
– Я же не вчера родилась, – надменно фыркнула красавица.
Мне захотелось усилием воли поднять онемевшее тело с койки и выглянуть в коридор, чтобы посмотреть, как она выглядит. Наверняка блондинка.
– Читаю глянцевые журналы, телевизор смотрю. И сто раз видела, как выглядит человек после пластики. Вот Деми Мур, к примеру, выглядит отлично, а ведь ей уже за сорок.
– Я имел в виду через неделю после ринопластики? – мягко поправил Кахович. – Вы никогда не слышали об отеках, шрамах, синяках? Запавших глазах, распухшем кончике носа? Гипсовой повязке, наконец? Хотите, могу устроить вам небольшую экскурсию. У меня тут, в четвертой палате, как раз девушка лежит, еще от наркоза не отошла. Может быть, вы взглянете на нее и передумаете?
Признаюсь, до меня дошло не сразу, что место моего пребывания – как раз та самая четвертая палата и есть. А когда дошло – стало страшно. Даже несмотря на то что Кахович говорил обо всех этих послеоперационных ужасах как о временном явлении.
Черт, жаль, что в моей палате нет зеркал.
Что же это получается – моим внешним видом собираются пугать нервных королев красоты?!
Москва – город безвозрастных девушек. Красавица «слегка за тридцать», жеманно хихикающая в сторону одинокого подвыпившего мачо в каком-нибудь ночном клубе, – тривиальное явление.
Никто не собирается обзаводиться детьми, целлюлитом и несмываемым статусом гранд-дамы. Молодость легко продлевается на беговой дорожке фитнес-клуба, в супермаркете с органическими продуктами, под выпачканной в дорогущем креме ладошкой косметолога.
И только ледяной взгляд (следствие ботокса и сердца, закаленного сотней любовных поединков с адреналиновым счастьем на старте и глухим разочарованием на финише) да более дорогие туфли отличают ее от девушки «слегка за двадцать» с аналогичными взглядами на жизнь.
Глянцевая Москва нового образца заботливо взрастила в своем гламурном инкубаторе первое поколение конкурентоспособных тридцатилетних. Проблема в том, что разухабистая, красивая, очаровательная в своем цинизме «девушка за тридцать» в какой-то неуловимый момент щелчком волшебного переключателя превращается в «бабенку под сорок». С задницей все того же сорок четвертого размера, с дисконт-картами всех более-менее приличных бутиков, но без определенных любовных перспектив.
Вот тогда-то глухая и тухлая депрессия – лучшая подружка целлюлитно-бугрящейся кожи да дряблеющих нарумяненных щечек – и берет стареющую девушку под свое черное пуховое крыло.
Той осенью Татьяне исполнилось тридцать девять лет.
Высокая, как манекенщица, прямоспинная, как балерина, с подсушенными в спортзале бицепсами, трицепсами и квадрицепсами, с ботоксом в переносице и рестилайном в носогубной складке, с нажитым капиталом в виде сорока шести дизайнерских сумочек, Татьяна объективно была женщиной красивой.
Работала в рекламном агентстве, водила «ауди», уверенно брала кредиты на посещение СПА-курортов, злоупотребляла алкогольно-кокаиновым фейерверком московской ночной жизни, спала с кем хотела, вертелась, как могла, и в целом считала себя особой вполне преуспевающей.
Только вот в личной жизни ей – хоть убейте – не везло. Мужчины менялись, как электрички, регулярно будоражащие тишину глухого полустаночка. И что это были за мужчины – не из последних, мягко говоря. Холеные банкиры, безалаберные миллионеры, целеустремленные топ-менеджеры, изредка – сексапильные студенты, которым нравилось хоть ненадолго приобщиться к миру dolce vita.
Вот тогда-то, на Эвересте своей депрессии, ей повезло познакомиться с человеком, перевернувшим ее мир.
Звали его Яков, и на первый взгляд ничего особенного в нем не было, – впрочем, почему-то часто случается так, что истинные роковые мужчины внешне выглядят весьма тривиально. Было в нем что-то поважнее внешнего антуража – сама Татьяна называла это «внутренним стержнем», в ответ на что ее лучшая подруга Надежда говорила похохатывая: «Лучше расскажи о “внешнем” стержне, дурочка! Он большой?»
Яков был одним из них – успешных завоевателей жизни, которым все дается легко. Концентрация тестостерона в костюме Armani. Ему потребовалось чуть меньше двух недель, чтобы закаленная годами ни к чему не обязывающих отношений Татьяна капитулировала без боя.
Влюбилась – как полная идиотка на сороковом году своей жизни.
То был роман, подозрительно смахивающий на идеальные отношения, в которые женщины ее типа не верят принципиально. Посиделки в кафе на крыше отеля «Арарат-Хайат», пахнущие кальянным яблочным табаком вечера, полное взаимопонимание, задушевные беседы за полночь, милые сюрпризы, мечты о первом совместном отдыхе на Бали, великолепный секс. Всеми возможными способами Яков словно старался подтвердить свою безгрешность.
«Я никогда не встречал таких женщин, как ты, – говорил он, – если честно, всю жизнь волочился за моделями, как все… Но потом увидел тебя – такую взрослую, умную, красивую, не такую как все, и растаял…»
Однажды, когда она уже почти поверила в то, что в массе моральных уродов все-таки можно повстречать истинный брильянт… вот тогда-то в их идеальные отношения вмешалась та девица.
Она была первым ассистентом Якова и звали ее… впрочем, это неважно. Главное, что она была красива и ей было всего двадцать пять. Яков часто о ней упоминал, но Татьяна не придавала этому значения: его тон был нейтральным, а само слово «ассистент» не вызывало ревнивого раздражения.
«Мой ассистент считает, что те акции давно пора было слить!», «Вчера на заседании правления вместо меня докладывал мой ассистент», «Сопровождал меня в парижской командировке мой первый ассистент».
И нет бы ему хоть раз упомянуть: у моего первого ассистента такие губы, что немецкие порнозвезды отдыхают, и вообще, она похожа на Анджелину Джоли, только моложе.
В тот вечер Татьяна привычно ублажала себя бессмысленным шопингом – очередные, идеально сидящие джинсы, которые совсем ей не нужны, но ими так приятно обладать, очередная расшитая пайетками сумочка, очередные духи… Самая беспроигрышная и приятная разновидность фитнеса – хождение между прилавками на высоченных каблуках. Утомившись, она зарулила выпить кофе в модный ресторанчик… и там увидела их.
Ее Якова и ту брюнетку.
Они сидели за столиком, интимно спрятанным в полутемной нише, и были настолько увлечены друг другом, что для них, казалось, и вовсе не существовало окружающего мира. По их столику были разбросаны какие-то документы, между ними стояла фондюшница – одна на двоих, и они по очереди обмакивали в густую сырную массу свежий хлебушек с румяной хрустящей коркой. Просто идиллия!
Татьяна дар речь потеряла. Официант уже битый час пытался усадить ее за столик и всучить меню, а она так и стояла в проходе, не в силах глаз отвести от соперницы, о существовании которой до того самого момента не подозревала.
Девушка та была не просто хороша той особенной, свежей красотой, которую молодость дарует каждой второй мордашке, – нет, то была истинная, каноническая красавица. Все как полагается – пышный бюст, ровная загорелая кожа, осиная талия, идеальное пухлогубое лицо, выразительные умные глаза… Черт побери – даже с первого ревнивого взгляда становилось ясно, что она не какая-нибудь пустышка, под кудряшками которой прячутся лишь порочно-материальные мысли!
– Вам нехорошо? – перепугался официант, которому уже порядком надоела тупо смотрящая вдаль клиентка, не реагирующая на внешние раздражители, – может быть, вам лучше на воздух?
– Нет, спасибо, мне… минеральной водички, и побыстрее.
Татьяна рухнула на стул, и в этот момент Яков повернул голову и увидел ее.
В первый момент он ее, казалось, даже не узнал. А потом недоверчиво улыбнулся, поднялся, подошел…