Страница 75 из 81
Гражданские постройки казанских татар отличаются меньшею самобытностью. Особенность частных домов составляет то, что они не выводятся фасадом на улицу, а ставятся во дворе, отделяясь от улицы забором. Наверху забора устраивается решетка, сквозь которую обитателям дома издали бывает видна часть улицы, тогда как сами они скрыты от нескромных взглядов прохожих. Обычный тип деревенских домов — бревенчатая изба с двухскатною крышею и фронтонами. Богатые жилища казанских татар состоят из нескольких домиков в 2 этажа, "из которых нижний служит не жилым помещением, а кладовыми; домики соединены друг с другом крытыми стеклянными галереями и террасами с фигурной застекленной решеткой, причем обычно применяются цветные стекла — синее, зеленое, красное, желтое и фиолетовое. На верху богатых домов непременно устраивается светелка — чердак, напоминающая древнерусские терема.
Но ни в одной области искусства национальный характер татар, кажется, не отразился с такой полнотой, как в декоративном убранстве. По принципам декорации татары составляют резкую противоположность русским: в то время, как русские применяют для украшения деревянных построек и бытовых предметов обычно только резьбу, допуская красочные украшения лишь в наличниках окон и ставнях, — татары, напротив, употребляют для декорации исключительно только раскраску, совершенно избегая резьбы. Цвет — основная стихия татарского искусства, и в этом применении декоративной раскраски к архитектуре сильнее всего сказывается родство татар с Востоком, создавшим величайшее торжество декоративной раскраски в изразцовом и мозаичном убранстве знаменитых самаркандских и других восточных мечетей.
Декоративная раскраска сосредотачивается на самых видных частях построек — на минаретах мечетей, на фронтонах домов, на заборах и на воротах. Главная отличительная черта татарской раскраски — полихромия. Татары никогда не окрашивают предмет в один цвет, всегда разнообразят его сочетаниями нескольких красок. Чистые, не смешанные цвета возбуждают удивление смелостью сочетаний, которые известны у русских под[293] названием "татарского вкуса" (желтое с зеленым, зеленое с красным, желтое с голубым). Обычная гамма цветов проста и несложна; она почти всегда одинакова: это — зеленый, голубой, белый и желтый цвета. Иных цветов, в том числе и красного, казанские татары не любят и применяют их редко (в женском костюме красный цвет получил распространение лишь под влиянием русских сицевых тканей, старинные же костюмы делались только желтых, зеленых и синих материй).
Полихромная раскраска в архитектуре применяется в соответствии с тесовой обшивкой наружных стен здания. Обшивка составляет снаружи вид горизонтальных широких и узких полос, чередующихся между собою наподобие рустов, причем узкие полосы углублены внутрь поверхности в качестве нижнего слоя обшивки, а широкие полосы выдаются вперед, как и ее верхний слой. Минареты мечетей обычно расписываются по обшивке — узкие полосы окрашиваются в белый цвет, а широкие — в желтый или голубой. Непосредственно под площадкой или теремком, откуда поет азанчи, помещается кайма из 4-х цветов, расположенных обычно в таком порядке: зеленый, голубой, белый и желтый. Столбики и карниз галерейки — белого цвета, шатер всегда бывает зеленым.
Фронтоны домов окрашиваются в зеленый или желтый цвет, с белой каймой по краям. Иногда фронтон прорезается полукруглым окном, который получаст обрамление особой раскраски. Способов раскраски стен дома мы насчитываем два — в одном случае все стены раскрашиваются в два цвета, которые чередуются между собою в виде широких и узких горизонтальных полос, соответственно тесовой обшивке, причем широкие полосы обычно бывают желтыми, иногда голубыми или зелеными, а узкие полосы бывают чаще всего белого (при зеленом — красного) цвета; другой способ окраски состоит в том, что стены дома окрашиваются в один — желтый, голубой, зеленый цвет, а пилястры на углах окрашиваются в белый, или же им придается полосатая окраска в виде рустов, края которых образуют волнистую линию. У небогатых домов раскрашивается только фронтон, стены же остаются бревенчатыми. На раскраску ворот обращают особое внимание. Каждая половина ворот украшается посредине огромной розеткой, по углам каждой створки ворот находятся отрезки таких же розеток, фон ворот получаст окраску яркого цвета — зеленую, желтую или голубую, а по краям остается кайма, которая вместе с розетками получает окраску белого цвета. Нигде различия в декоративном убранстве между[294] русскими и татарами не проявляются так резко, как в воротах, которые у русских украшаются деревянной резьбой без всякой раскраски.
Восточные влияния в русском искусстве не раз отмечались исследователями, но вопрос о татарских мотивах в русском зодчестве до настоящего времени еще совсем не изучен, так как и самое искусство татар совершенно еще не исследовано. Восточные мотивы, несомненно, вливались в русское искусство еще задолго до того, как монгольская династия подчинила русских татарской государственности и усилила обмен культурных влияний между соседними народами. Для нас представляется невозможным определить, какие мотивы перешли с Востока в Россию ранее подчинения русских татарам, через половцев и болгар, и какие были заимствованы русскими в эпоху татарского ига и позднее. Струя болгаро-татарских влияний, шедшая в Россию из Казанского края, по всей вероятности, осталась главным проводником восточных мотивов и в эпоху Казанского ханства, с которым русские были связаны экономическими и бытовыми интересами гораздо теснее, чем с какой-либо другой отраслью татарского племени. Поэтому мы считаем уместным коснуться вопроса о татарском влиянии на русское зодчество в настоящей работе.
Восточный характер строительного искусства отразился прежде всего на общих принципах русского зодчества, анализ которых дан И. Е. Забелиным в характеристике жилого дома московской эпохи: "Слово хоромы, обозначая вообще более или менее обширное жилое строение, дом в теперешнем смысле, может указывать, что этот древний дом состоял из таких частей, которые, хотя и составляли одно целое, но вместе с тем были частями сами по себе независимыми, иначе древний дом не прозывали бы множественным именем — хоромами… Само собой разумеется, что состоя из отдельных и разнородных клетей, по большей части не равных даже и по своему объему, древнее хоромное здание, конечно, не могло иметь правильного плана… То же самое должно сказать и относительно фасада. По разнородности и отдельности клетей, хотя бы и стоявших в одну линию, правильный фасад в теперешнем смысле был совсем невозможен, да об нем вовсе и не заботилась наша строительная древность. Даже и московский каменный дворец, построенный в начале XVI века итальянскими архитекторами, и тот, по старым обычаям, заключал в себе те же отдельные разнородные храмины — палаты Грановитую. Золотую, Ответную и т. д. и ни с[295] какой стороны не выравнивал своего лица в правильно соразмерное или симметричное целое… По обычаям старой жизни, богатые хоромы строились, по большей части, посреди двора".[554] В этой характеристике имеются налицо все отличительные черты восточной, в частности, татарской архитектуры — 1) сложный состав зданий, составленных из целой системы отдельных клетей и палат, 2) отсутствие единого плана в системе построек, отсутствие фасада и 4) сооружение дома внутри двора.
Можно отметить две эпохи, когда восточные мотивы особенно интенсивно вливались в московское зодчество. Это — первая поливина и середина XVI века (правление Василия III и начало царствования Ивана VI) и вторая половина XVII века (царствование Алексея Михайловича). Из этих периодов лишь первый совпадает с эпохой существования Казанского ханства и может войти в наше изложение. Это время характеризуется вообще сильным притоком культурных влияний с Востока и увлечением русских восточными модами: "Не успеет Стоглавый собор высказаться против надевания "тафей (шапочек) безбожного Махмета", как уже автору "Беседы Валаамских чудотворцев" приходится стыдить русских людей за ношение шлыков и портов (т. е. полного костюма) турецких, а выписанный в Москву византийский патриот Максим Грек с сокрушением пишет на родину своим друзьям, что скоро москвичи, пожалуй, наденут и чалмы. Эти увлечения восточным одеянием связаны с резкими переменами в быту Запрещай новый головной убор, Стоглав упоминает, что в Москве появился чуждый христианству обычай входить в церковь в шапках.[555] Именно в эту эпоху в России возникло обыкновение вместо прежних звонниц при храмах сооружать колокольни в виде 8-гранных башен беседкой-площадкою наверху, увенчанных высоким шатром. Историк русской церкви проф. Голубинский говорит, что в эту эпоху "деревянные колокольни и бильницы былы строены в форме башен двоякого вида: осьмигранных глухих, с высоким шатром на столбах, над площадкой, на которой висели колокола и била, и чствероугольных, в несколько этажей, с большими пролетами и с тем или другим низким верхом. Форма первых башен, как можно и должно думать, взята была с наших домовых теремов, причем произведено было только некоторое изменение со[296]ответственно назначению (открытая площадкад для колоколов и бил)".[556] В описанной форме нетрудно узнать знакомый нам тип минарета татарских мечетей. Его не требовалось даже приспособлять соответственно назначению, как думал проф. Голубинский, так как открытая площадка для азанчи под шатровым покрытием у минаретов существовала, и оставалось только использовать ее для колоколов. Достаточно взглянуть на минареты деревенских мечетей Казанского края и сравнить их с изобрижениями северно-русских шатровых колоколен, чтобы убедиться в единстве их происхождения. От минаретов русские колокольни отличаются более грубыми пропорциями срубов и шатров, и это доказывает, что образцом служили мечети, изящества которых не сумели достигнуть иностранные подражатели. Указание проф. Голубинского на сходство шатровых колоколен с домовыми теремами справедливо лишь постольку, поскольку терема являются также заимствованными у татар. Застекленные вышки, светелки и висячие переходы татарских домов действительно более всего напоминают старинные терема, да и самый обычай изолировать женщин в теремном заключении считается заимствованным русскими у татар, так что причина, обусловившая возникновение этой формы в русском зодчестве, указывает нам на Восток.
554
Забелин "Черты самобытности в др. — рус. зодчестве", изд. Кнебель 1900 г., с. 35, 47, 48 и 49.
555
Виппер "Иван Грозный", с. 14 Тафья-тюбетейка.
556
"История русской церкви", т. II, 2, с. 310.