Страница 59 из 81
Поэтому в сфере торговых интересов следует искать объяснения и политического расслоения руководящих верхов казанского населения. Существование в Казани политических партий было впервые указано Г. Перетятковичем в 1877 году: "В разное время перевес имели в Казани разные партии: сначала партия ногайская, потом московская, затем партия шибанских татар, с князем Ураком во главе; но скоро большинство этой партии, возмущенное грабежом и убийствами шибанского царя Мамука отстает от него и соединяется с русскою партией, и русский претендент опять вступает на казанский престол.
После этого борьба начинается уже между крымскою партиею и московскою; борьба эта идет с переменным счастием и наконец завершается разгромом Казани и присоединением Казанского царства к России".[395] Партийное расслоение мыслилось по преимуществу только в сфере внешней политики, и причины расслоения совершенно не поддавались объяснению. Перетяткович говорил: "Среди казанской аристократии находились представители самых разнообразных партий, кроме только одной — которая имела бы в виду и преследовала бы интересы самого Казанского царства".[396] Эти слова можно в настоящее время принимать лишь с известною оговоркою.
Анти-русская партия всегда имела в виду интересы Казанского ханства и поддерживала союз с Крымом и с Ногайским княжеством не ради этих государств, а для собственной выгоды. Руссофильская партия также руководилась соображениями государственной пользы и, прочно Держась за союз с Россией, в благоприятный момент[227] немедленно освобождалась от тягостной опеки со стороны иностранного государства: события 1535 года служат убедительным доказательством этого.
В настоящее время излишне доказывать, что партийное расслоение объяснялось ничем иным, как различием экономических интересов. Эти интересы оказывали решающее влияние на политику и очень отчетливо выступают в документальных источниках. Еще Перетяткович отметил, что "когда Юсуф (ногайский) предложил Измаилу принять участие в этом походе (против русских в 1553 г.), го последний и на этот раз отказался, мотивируя отказ различием в торговых выгодах своих и Юсуфа, торговавшего в Бухаре, между тем как он вел торговлю в Москве".[397]
Партийное расслоение не может быть объяснено другими мотивами, например, сословным различием обоих партий. В действительности, обе партии были одинаковы по своему составу, и преобладающую роль в обоих играли князья, т. е. крупные капиталисты. Обе партии были торговыми, и одна из них была связана с русским рынком, а другая — с восточным. Обе партии стремились к сохранению мирных отношений с Россией, и восточной партии нельзя приписывать постоянного желания вести наступательную войну против русских. В 1495, 1546 и 1551 гг., при переходе власти в руки восточной партии, разрыва с Россией не последовало. Обе партии заботились о своей личной выгоде, и в этом отношении Перетяткович прав, говоря, что среди казанцев отсутствовала партия, преследовавшая интересы "самого Казанского царства", как единого целого. Но понимать эти слова так, как будто казанцы заботились лишь о выгоде иностранцев, конечно, нельзя.
Военное дело. Проф. М. Н. Покровским дана следующая характеристика военного искусства татар: "Степняки не умели брать городов и даже напав врасплох на Киев в 1096 году, они не смогли в него ворваться и должны были ограничиться опустошением окрестностей. Если в их руки и попадали иаредка укрепленные центры, то только мелкие, в роде Прилук, Посечена и т. п. Только в 1203 г. им удалось похозяйничать в самом Киеве, но туда привели половцев русские князья. Иным противником были татары. Степные наездники, так же легко и свободно передвигавшиеся, как и половцы, они усвоили себе всю военную технику их времени. Еще в своих китайских войнах они выучились брать города, окруженные каменными[228] стенами. По словам Плано-Карпини, каждый татарин обязан был иметь при себе шанцевый инструмент и веревки для того, чтобы тащить осадные машины. Приступая к какому-нибудь русскому городу, они прежде всего «остолпляли» его — окружали тыном; затем начинали бить таранами ("пороками") в ворота или наиболее слабую часть стены, стараясь в то же время зажечь строения внутри стен; для этой последней цели они употребляли между прочим, греческий огонь, который они, кажется, даже несколько усовершенствовали. Прибегали к подкопам, в некоторых случаях даже отводили реки. Словом, в отношении военного искусства, по справедливому замечанию одного французского писателя, татары в XIII веке были тем же, чем пруссаки в середине XIX. Самые крепкие русские города попадали в их руки после нескольких недель, иногда только нескольких дней осады".[398] В эпоху Казанского ханства военное искусство татар находилось в упадке. Монгольские традиции, принесенные из Китая династией, были очень слабы; военная знать давно превратилась в земельную аристократию и в крупных капиталистов. Торговый же характер коренного болгарского населения мог только способствовать усилению склонности к мирному образу жизни и заставить забыть воинственные привычки предков.
При наступательных действиях против России казанцы чаще всего ограничивались нападением лишь на пограничные города: Муром, Нижний, Кострому и Галич. В случае удачи наступление углублялось: от Галича шел путь к Устюгу, взятие Нижнего открывало путь во внутренние области русского государства, т. е. на Москву. Два раза казанцам удалось вторгнуться в Московскую область и дойти до русской столицы — в 1445 и 1521 годах. Малочисленность татарской пехоты захтавляла казанцев действовать по большей части лишь системой коротких ударов или налетов, причем главное значение имела конница, составлявшая главную силу казанского войска. В XIII веке "татары были великими врагами городов, и летописцу-гражданину Батыево нашествие казалось венцом всех ужасов, какие только можно вообразить".[399] Теперь же Россия мало-помалу покрылась сетью каменных крепостей, против которых было бесполезно действовать без артиллерии. Пушки у казанцев были, но лишь в ограниченном количестве, и артиллерия ли в коем случае не могла[229] конкурировать с русскою, руководимою иностранными — немецкими и итальянскими артиллеристами. Артиллерия составляла самое слабое место казанцев и, напротив, давала главное преимущество для России.
Зато несравненными боевыми качествами отличала казанская конница. Татары являются большими знатоками и ценителями лошадей. Все они — превосходные наездники, и с татарскими лошадьми в крае не могут сравниться никакие другие. Герберштейн приводит со слов русских характерный рассказ, показывающий, насколько высокою репутацию пользовались казанские кавалеристы в глазах своих противников. Он имеет в виду один эпизод из осады Казани 1524 года, когда шестеро всадников сделали вылазку из осажденного города и с успехом сумели отбиться от двух тысяч русских солдат.[400]
Не располагая ни достаточной пехотой, ни артиллерией для прочного наступления вглубь России, казанцы имели в своем распоряжении превосходную конницу, пригодную лишь для коротких ударов, каким был в сущности и такой серьезный поход, как 1521 года; поэтому они были принуждены вести преимущественно оборонительную войну, и в этой отрасли военного дела сумели выработать достаточно умелую тактику. Приемы обороны, практиковавшиеся казанцами, сводились к хорошо разработанной системе засад, и в изобретении различных военных хитростей казанские полководцы были неистощимы. Для русского войска, двигавшегося по Волге к Казани, засада была приготовлена на пути; в такие засады попали флотилии кн. Ярославского в 1469 году и кн. Палецкого в 1524 году, и обе потерпели страшное поражение. Если русским удавалось достигнуть Казани, то под стенами ее их ждала опять засада — нападение конницы с тыла: таковы были действия конницы, нанесшей поражение русским в 1506 году, таковы же были нападения отрядов кн. Али-Газы в 1487 г. и кн. Япанчи в 1552 г. Казань, расположенная на крутых утесах, была сильно укреплена самой природой, и стены постоянно находились в превосходном оборонительном состоянии. Казанская крепость по справедливости считалась неприступною, и осада се представляла для русских непреодолимые трудности. Из 8 попыток осады Казани русским лишь два раза удалось овладеть крепостью — в 1487 году, когда казанцы сами отворили ворота[230] и в 1552 году, когда русские применили действие пороховых подкопов под стены Казани.
395
Перетяткович "Поволжье в XV и XVI веках", с. 129–130.
396
Перетяткович, с. 129.
397
Перетяткович, с. 209.
398
М. Н. Покровский "Русская история", т. 1, с. 104–105.
399
М. Н. Покровский "Русская история", т. 1, с. 105.
400
Зап. о Моск., с. 149.