Страница 57 из 81
Судя по международному характеру волжской торговли, преобладающее значение в Казанском ханстве имел внешний, а не внутренний товарообмен, и руководящая роль принадлежала крупным капиталистам-оптовикам, производившим скупку товаров большими партиями и[219] поставлявшим их на рынки чрез мелких посредников. Во внутреннем товарообмене наиболее видное место занимали распределение заграничных товаров, преимущественно ба калеи и галантереи, а также продажа сельскими жителям пушных мехов, которые попадали в руки агентов крупного капитала и составляли партии грузов для вывоза за границу.
Помимо частной торговли, в Казанском ханстве существовали и казенные лавки, например, в русских источниках упоминаются казенные питейные заведения, обеспс чивавшие верный доход ханской казне: по словам "Казанского Летописца", во время ярмарки в Казани жители выпивали "в корчемницах царевых",[372] во время одного из походов русские "кабаки царевы пожгли".[373]
Внешняя торговля Казанского ханства имела очень крупный характер. Страна ввозила из России — соль, лен и западно-европейские фабрикаты, из Персии, и Туркестана — шелковые и хлопчато-бумажные ткани, ювелирные изделия, книги и другие предметы комфорта, из За кавказья — изюм, виноград, вино и дамасскую сталь. Герберштейн говорит о ввозе в Казанское ханство из России следующее: "В Татарию ввозятся седла, узды, одежды, кожи, оружие же и железо вывозятся только украд кой или, по особому позволению областных начальников, в другие, северо-восточные страны. Однако, они (русские) возят к татарам суконные и полотнянные одежды, ножи, топоры, иглы, зеркала и т. п."[374] Запретивши в 1523 г. русским купцам ездить на Казанскую ярмарку, правитель ство Василия III рассчитывало, что это "нанесет большой вред казанцам, и что отняв у них возможность покупать соль, которую татары получали от русских только на этой ярмарке, можно их принудить к сдаче".[375] Льняные ткани — холст и полотно ввозились из России не только в Казанское ханство, но проникали и далее на восток, в Но гайское княжество; об этом свидетельствует следующий отрицательный ответ кн. Измаила ногайского на предложение начать войну против русских: "Только мне завоеваться, и мне самому ходити нагу, а которые люди умирать станут, тем и саванов не будет".[376] Очевидно, ногайцы одевались в русские ткани и нуждались в льняных изделиях. В царствование хана Махмуда, в 1455 г. [220] митрополит Исча отправил в Казань транспорт "с рухлядью", т. е. с мануфактурным товаром для сбыта.[377] Через Новгород шли в Казанское ханство западно-европейские (фламандские) сукна. Напротив, с востока ввозились легкие ткани — "камка кизильбашская", т. е. персидская, находившая сбыт и в Россию. Вообще персидские и закавказские товары провозились в Россию через Казанское ханство, и следствием запретительного указа 1523 г. в России "были дороговизна и недостаток в весьма многих вещах, которые привозились из Персии и Армении".[378] Изобилие привозной восточной мануфактуры было заметно в Казани даже при русских, и П. Заринский объясняет им множество шелковых и полушелковых материй, использованных русскими для церковного обихода в Казани в первые годы после завоевания: "Отсюда-то такое изобилие бухарских тканей в церковных описях в Казани".[379] Герберштейн, говоря о восточном ввозе в Москву, сообщает: "Товары большею частью состоят из серебряных слитков, сукон, шелку, шелковых и золотых материй, жемчуга, драгоценных камней, золотой канители".[380] Громадное значение для внешней торговли имел вывоз из Казанского ханства рыбы, мехов и кожевенного товара. Рыбные промыслы на Волге привлекали не только местное население, но и заграничных, а именно русских рыбопромышленников. Известный указ русского правительства в 1523 году вызвал острую дороговизну и недостаток "преимущественно в отличной рыбе, в том числе и в белуге, которая ловится в Волге по сю и по ту сторону Казани";[381] зависимость русского рынка от волжского рыболовства была тем более ощутительна, что в данную эпоху русские исправно соблюдали посты. Меховой и кожевенной торговлей Казань славится до настоящего времени. Юфть и сафьян вывозились не только в Россию, но и на Восток, — в Туркестане лучшими сортами сафьяна считались «булгари», т. е. казанские. Среди транзитных товаров следует еще упомянуть о бумаге и о лошадях. Писчая бумага ввозилась в Казанское ханство и в Ногайское княжество из России: до нас дошел ряд документальных известий о ввозе западно-европейской писчей бумаги в Ногайское княжество, напр. в 1537 г. Сеид-Ахмед Ногайский (Шийдяк) просил русское правительство отправить ему[221] 1000 листов бумаги, в 1549 г. кн. Юсуф просил прислать 500 листов бумаги, в 1551 г. кн. Юсуфу был отправлен из Москвы транспорт бумаги, в 1577 г. мурза Схан Урусов просил у русского правительства писчей бумаги, я т. д.;[382] в конце XVI в. (1595 г.) писчая бумага отправлялась из России даже в Персию.[383] Относительно ввоза в Россию лошадей из Ногайского княжества имеются указания в летописях, напр., в 1532 году "приидоша на Москву послы ногайские, Баубек с товарыщи, а с ним гости в коньми от Кошюм мурзы и от иных мурз, и били челом великому государю, чтобы князь великий их пожаловал, ослободил торговати; и как гости исторговали, и князь великий послов ногайских отпустил к их государю".[384] О размерах конской торговли, производившейся ногайцами, дает представление запись 1534 года: "Приидоша из нагай, от Шидяк мурзы и от иных 70 мурз 70 послов, а гости с ними многие, а всех их и с гостьми 4000 да 700, а коней 8,000".[385] Такие огромные транспорты лошадей, целые табуны, пригонялись в Россию из ногайских степей через территорию Казанского ханства. Торговля Казанского ханства с Россией контролировалась некоторыми мерами русского правительства, старавшегося обложить ввозные товары пошлинами. Русское правительство разрешило ввозить товары лишь через два пограничных пункта — Нижний-Новгород на волжском пути и Муром на пути через «поле». Здесь были учреждены таможни, и товары подвергались обложению пошлиной. Внутри России для восточных купцов учреждена была ярмарка, происходившая в Холопьем городе при устье Мологи (около Рыбинска). Герберштейн говорит: "На этом месте бывает ярмарка, наиболее посещаемая во всем владении московского государя; сюда стекаются кроме шведов, ливонцсв и московитов еще татары и весьма многие другие народы из восточных и северных стран. Они ведут только меновую торговлю, потому что эти народы редко или почти совсем не употребляют золота и серебра. Готовые платья, иглы, ножики, кастрюли, топоры и т. п. они обменивают большею частью на меха".[386] [222]
Особую отрасль казанской торговли составляла торговля рабами. Предметом работорговли служили главным образом пленные, в особенности женщины, которые находили сбыт в гаремы всех стран, расположенных вокруг Каспийского моря.
Внутри России работорговля также существовала, и по всей вероятности не случайно место, где происходила ярмарка восточных купцов, получило название Холопьего города, т. е. города рабов или города, где торгуют рабами. Составитель "Казанского Летописца" говорит: что казанцы "приводяще к себе русь пленную… яко скот толпами привязанных держаху и на торгу продаваху иноязычным купцам"[387] — "продаваша мирский полон в дальние срачины (сарацины, т. е. мусульмане), им и выйти не могуще".[388] В 1521 году, по сообщению Герберштейна "Саип Гирей, царь казанский, продал татарам всех пленников, которых увел из Московии, на астраханском рынке".[389] Русское правительство постоянно боролось с торговлей военнопленными на невольничьих рынках и в 1551 году добилось формальной отмены христианского рабства и освобождения пленных рабов.
372
П.С.Р.Л. XIX, с. 26
373
Царств. Книга, с. 117.
374
Зап. о Моск., с 90.
375
Зап. о Моск., с. 150
376
Перетяткович "Поволжье в XV и XVI веках", с. 209–210.
377
Акты Археогр. Эксп. I, № 42 и Акты Исторические, I, № 67
378
Герберштейн, с. 150.
379
"Очерки древней Казани, с. 162, прим. 7.
380
Зап. о Моск., с. 90.
381
Зап. о Моск., с. 150.
382
Прод. Др. Росс. Вивл., VIII, 26, 176, 239; Ногайские статейные списки, книга № 8, л. 74 — Цит. Н. П. Лихачев "Палеографическое значение бумажных водяных знаков" I, Спб. 1899 г., с. LXIV–LXV.
383
Труды Вост. Отделения, ч. XX, с. 311.
384
П.С.Р.Л. VIII, 280.
385
П.С.Р.Л. VIII, 287.
386
Зап. о Моск., с. 119.
387
"Сказание о зачатии царства Казанского", изд. Васильева, л. 42.
388
П.С.Р.Л. XIX, с. 47
389
Зап. о Моск., с. 144