Страница 22 из 28
Переведя дыхание, она набрала номер и стала с нетерпением ждать, когда кто-нибудь поднимет трубку.
— Алло!
Услышав голос дона Педро, Нена смущенно поежилась, сожалея, что это не донья Аугуста. Так неловко тревожить их глубокой ночью. Что подумает ее свекор? Хотя на самом деле ей уже безразлично это.
— Это Нена, — дрожащим голосом произнесла она. — Извините, что беспокою вас так поздно. Донья Аугуста дома?
— Конечно, дома… Нена, — озабоченно спросил он, — что-нибудь случилось?
— Да. Можно мне поговорить с ней?
— Ну конечно, дорогая, сейчас. — Она слышала, как дон Педро бормочет что-то жене, передавая ей трубку.
— Нена, что случилось? — с тревогой спросила донья Аугуста.
— Я… я проснулась от ужасной боли. А когда села, то поняла, что я… что у меня кровотечение, — торопливо объяснила Нена.
— Боже мой! Оставайся в постели. Я буду у тебя через несколько минут. Не двигайся. Сейчас я вызову "скорую помощь".
— "Скорую помощь"? — хрипло переспросила Нена.
— Да. Тебя необходимо немедленно отправить в больницу, дорогая, или ты можешь потерять ребенка.
— О нет! — Нена залилась слезами. — Господи, пожалуйста, не надо! Я так хочу ребенка! Я…
— Успокойся, Нена, все будет хорошо. Мы сейчас приедем.
Нена положила трубку. Неподвижно лежа на подушках, она молча плакала. Как можно было вести себя так глупо? Почему она не рассказала Рамону о том, что беременна? А теперь, должно быть, уже поздно. Нена закрыла глаза и попыталась успокоиться.
Вскоре она услышала шаги на площадке, а затем стук в дверь.
— Войдите.
— Нена, — донья Аугуста, которую впустил Уортинг, поспешно вошла в комнату, — мое бедное дитя! Не волнуйся. Мы поедем с тобой в больницу.
— Мы? — слабым голосом спросила Нена.
— Я вынуждена была сказать Педро, прости.
— Ничего, - она попыталась улыбнуться и закрыла глаза от подступившей боли. — Теперь это не имеет значения.
— Ну, ну, — успокоила ее донья Аугуста. — Скоро мы будем в больнице, и я уверена, что все обойдется. Но в будущем мы должны лучше заботиться о тебе.
Рамон почувствовал вибрацию сотового телефона и, извинившись перед Грантом Коннелли, высокопоставленным нью-йоркским юристом, с которым он обедал в ресторане Киприани на Пятой авеню, поднес аппарат к уху. Было так шумно, что он почти ничего не слышал. Ему пришлось встать из-за стола и выйти из ресторана.
— Теперь я тебя слышу, отец. Почему ты звонишь мне сейчас? Ведь у вас половина третьего утра. Надеюсь, ничего не случилось?
— К сожалению, случилось, Рамон.
— Что? В чем дело? — хрипло спросил он, чувствуя, как его охватывает страх.
— Нена…
— Что с ней произошло? — нетерпеливо расхаживая по тротуару, Рамон едва не сорвался на крик.
— Сейчас ее везут в больницу. Боюсь, она может потерять ребенка.
— Ребенка? Какого ребенка? — спросил он озадаченно. Затем смысл отцовских слов дошел до него. Ты хочешь сказать, что она беременна? — воскликнул он, охваченный новым, неизвестным ему прежде чувством.
— Да. Разве ты не знал?
— Нет, я… Она в порядке? Каким же я был идиотом!
— Ну вот что, сын, успокойся. Я думаю, тебе следует попытаться попасть на первый же рейс в Англию.
— Конечно! Вылетаю немедленно, — Рамон в волнении взглянул на часы. — О господи, как же это произошло?
— Обычным путем, я полагаю, — сухо откликнулся дон Педро. — Просто в будущем тебе надо проявлять должную заботу о жене. Я не понимаю, что происходит между вами. Это совершенно нелепо.
— Да, отец. При встрече я все объясню тебе. Пожалуйста, позаботься, чтобы с ней… с ней и с ребенком все было в порядке.
— Хорошо. Сейчас я еду в Челси, в Вестминстерский госпиталь. Твоя мать едет с Пеной в машине "Скорой помощи". Слава богу, что она призналась Аугусте, иначе мне страшно подумать о том, что могло произойти.
Рамон стоял на тротуаре, глядя невидящим взором на Сентрал-Парк, на проезжавший мимо него автомобиль, в котором молодая пара обнималась, сидя на заднем сиденье, на огни "Плазы" на противоположной стороне улицы. Перед ним возникло милое лицо Пены, вызвав в памяти каждый нежный взгляд, каждый миг, проведенный с ней после того, как ужасное недоразумение причинило им обоим так много горя.
Рамон глубоко вздохнул и вошел в ресторан, чтобы объяснить Коннелли, что происходит. Тот без малейшего колебания предложил немедленно отвезти его в аэропорт.
В зале ожидания для пассажиров первого класса Рамон быстро набрал номер сотового телефона отца.
— Что там у вас? с тревогой спросил он.
Она в порядке?
— Мы еще не знаем. У нее сейчас врач, но не волнуйся, мы останемся с ней.
— Спасибо, — пробормотал Рамон, пытаясь подавить тошноту, которая внезапно нахлынула на него от мысли, что Пена лежит в этот момент в больнице и, возможно, теряет ребенка. Их ребенка — дитя, которое было зачато в один из тех жгучих моментов…
У Рамона перехватило дыхание. Только сейчас он понял, что чувство, которое он питает к Пене, любовь. Оно отличается от любых других чувств, которые он когда-либо испытывал к женщинам.
Рамон вздрогнул и глубоко вздохнул, потрясенный своим открытием. Он любит ее — любит девушку, которая совсем недавно вошла в его жизнь и изменила ее так, как он даже не мог себе представить.
В аэропорту Хитроу его ждал автомобиль, который доставил его в Челси, в Вестминстерский госпиталь, где в коридоре у палаты Нены он увидел своих родителей.
— Ей ввели успокоительное. Бедное дитя! — сказала донья Аугуста.
— Но с ней все в порядке? И с ребенком? — спросил Рамон, пытаясь подавить мучительное беспокойство, терзавшее его всю ночь.
— Боюсь, что она потеряла его, — печально ответила ему мать.
Рамон молча засунул руки в карманы и отвернулся, устремив в сторону невидящий взгляд. Это его вина. Он виноват в том, что его не было рядом с Неной и она пережила это ужасное несчастье одна.
— Можно мне войти? Я хочу видеть ее.
— Думаю, что тебе лучше подождать и сначала поговорить с врачом. Он должен быть здесь через несколько минут, — возразила донья Аугуста.
— Да, — поддержал ее супруг, — поговори сперва с врачом, Рамон. И в будущем потрудись заботиться о жене должным образом, — строго добавил он. — Ты, сын мой, уже не холостяк. У тебя есть обязанности.
Выполняй их так, как надо.
Рамон молча кивнул. Отец прав, что ругает его.
Ничем нельзя оправдать его отсутствие, разве что нежеланием Нены общаться с ним; но это неубедительный предлог.
Спустя несколько минут появился врач.
— А-а-а! Мистер Вильальба.
— Она в порядке? — спросил Рамон, напряженно глядя на него.
— Да. Все хорошо. Она молода, и здоровье у нее прекрасное. И все же самопроизвольный аборт тяжелое испытание для любой женщины даже на небольшом сроке беременности, — понизив голос, сказал врач, и они пошли по коридору. — Естественно, миссис Вильальба чрезвычайно расстроена. Вам потребуется проявить большое терпение и заботу, чтобы помочь ей преодолеть душевную травму. Наилучшее решение, несомненно, — это новая беременность.
— Сразу? — Рамон пристально посмотрел на врача.
— Нет. Не сразу. Ей потребуется несколько недель, чтобы оправиться и физически и эмоционально.
Он кивнул.
— Я виню себя за то, что меня не было с ней.
— Не стоит. Такое случается. Мы не знаем почему, но случается. Но не беспокойтесь: это никак не повлияет на ее детородные функции. Она способна иметь детей. Однако следует иметь в виду: как только женщина узнала, что беременна, и поняла, что внутри нее растет другое существо, моральная травма, нанесенная потерей ребенка, даже если срок беременности был очень маленьким, может быть сильной и глубокой.
— Я понимаю, — кивнул Рамон. — Можно мне войти к ней?
— Да. Я не знаю, проснулась ли она, но вы можете остаться с ней. Не вдавайтесь в пространные обсуждения того, что произошло, до тех пор, пока она не выздоровеет. Когда такое случается, у женщины всегда возникает сильное чувство вины.