Страница 13 из 20
Совершенно бесследно исчез Бурмистенко, секретарь ЦК КП(б) Украины и член Военного совета Юго-Западного фронта. Мы предприняли очень много усилий, чтобы найти его следы. От людей из охраны Бурмистенко стало известно только одно: они ночевали последнюю ночь в копнах сена. Вечером они заметили, как Бурмистенко уничтожал все документы, которые у него были, - рвал их и закапывал. Зарылись в копны на ночь и расположились спать. Утром, когда они подошли к той копне, в которой ночевал Бурмистенко, его там не было. Потом они нашли закопанные им документы, включая удостоверение личности. Секретные же документы он отправил со своим помощником Шуйским, и мы их получили. Я сделал такой вывод: Бурмистенко уничтожал документы, удостоверявшие его личность. Он считал, что если попадет в руки немцев, то будет установлено, кто он и какое занимает положение. Все такие следы он уничтожил. Мы думали, что он все-таки выйдет из окружения. Много ведь генералов вышло, но Бурмистенко не появился. Думаю, что он или сам застрелился, чтобы не попасть в руки врага, или был убит при попытке выйти из окружения. Никаких документов, удостоверявших его личность, при нем не было. Поэтому он и погиб бесследно. Долго мы ждали его, но наши ожидания, к сожалению, оказались напрасными.
Многие вышли тогда из окружения. Вышел из окружения генерал Костенко[47] с группой войск. Вышел в одиночку начальник связи фронта[48]. Пришел Попель. Попель вернулся недели через две или через три. Он прошел лесами Полесья, там немцев еще не было, они шли большими дорогами. Попель даже вывез раненого полковника и вывел из окружения небольшое количество войск. Вышел генерал Москаленко (прежде он командовал, по-моему, противотанковой бригадой)[49]. Мы со штабом располагались севернее центра Харькова, в Померках[50]. Это когда-то было дачное место, любимое харьковчанами. Там произошел неприятный эпизод с генералом Москаленко. Он был очень злобно настроен в отношении своих же украинцев, ругал их, что все они предатели, что всех их надо выслать в Сибирь. Мне, конечно, неприятно было слушать, как он говорит несуразные вещи о народе, о целой нации в результате пережитого им потрясения. Народ не может быть предателем. Отдельные его личности - да, но никак не весь народ! И я спросил его: "А как же тогда поступить с вами? Вы, по-моему, тоже украинец? Ваша фамилия Москаленко?". "Да, я украинец, из Гришино". - "Я-то знаю Гришине, это в Донбассе[51]. Я совсем не такой". "А какой же вы? Вы же Москаленко, тоже украинец. Вы неправильно думаете и неправильно говорите". Тогда я первый раз в жизни увидел разъяренного Тимошенко.
Они, видно, хорошо знали друг друга. Тимошенко обрушился на Москаленко и довольно грубо обошелся с ним (с моей точки зрения): "Что же ты ругаешь украинцев? Что они, предатели? Что они, против Красной Армии? Что они, плохо с тобой поступили?". А Москаленко, ругая их, приводил такой довод: он спрятался в коровнике, пришла крестьянка-колхозница, заметила его и выгнала из сарая, не дала укрыться. Тимошенко реагировал очень остро: "Да, она правильно сделала. Ведь если бы ты залез в коровник в генеральских штанах и в генеральском мундире. А ты туда каким-то оборванцем залез. Она разве думала, что в ее коровнике прячется генерал Красной Армии? Она думала, что залез какой-то воришка. А если бы ты был в генеральской форме, она бы поступила с тобой по-другому". Мне это понравилось. И я сказал Москаленко: "Сейчас в окружении находится генерал Костенко с группой войск. Я убежден, что он выйдет из окружения. Послушаем, что он расскажет об отношении украинских колхозников к тем нашим войскам, которые остались в окружении в таком бедственном положении". Часто приходилось тогда слышать, что украинцы проявляют недружелюбие к отступавшей Красной Армии.
Я разъяснял: "Вы поймите: почему это крестьяне-украинцы должны приветствовать наше отступление? Они огорчены. Сколько труда затрачено. Ничего не жалели для укрепления армии, для укрепления нашей страны. И вдруг разразилась такая катастрофа. Армия отступает, бросает население, бросает территорию. Естественно, они проявляют недовольство по отношению к тем, кто оставляет их в беде. Это не предательство, а большое огорчение". Прошло несколько дней. Я заболел и лежал в том домике в Харькове, где располагались члены украинского правительства, когда столицей Украины был Харьков. Этот дом[52] занимал в то время и первый секретарь ЦК КП(б) Украины Косиор. Очень хороший особняк, со всеми службами и гаражом, окруженный железобетонным забором. Там-то мне и сообщили, что Костенко вышел из окружения. Я попросил передать Костенко, чтобы он немедленно приехал ко мне и доложил о событиях.
Я знал Костенко и с большим уважением относился к нему. Он приехал, и я его спросил: "Ну, как дела?". Он говорил всегда с юмором. "Да, ничего, - отвечает, - люди плакали, когда мы отступали". Спрашиваю его дальше: "А как люди, охотно ли вам помогали, когда нужно было кормить вашу конную группу?" "Да что вы! Только скажи, так резали кур, и телят, и свиней, и овес давали для лошадей. Все отдавали. Люди, как люди. Сильно плакали, жалели, что так вот сложилось, что Красная Армия вынуждена отступать". Мне очень приятно было слышать, как он развенчивал заявления некоторых людей, у которых под влиянием личных переживаний сложилось неправильное представление об украинцах. Это тоже были честные люди, я ни капли не сомневаюсь в преданности товарища Москаленко и других лиц. Я только сравниваю, как в тот момент реагировал украинец Москаленко и как реагировал украинец Костенко. И тот, и другой основывались на фактах. Только один основывался на том, что украинская крестьянка выгнала его из коровника, а другой - на том, как он выходил из окружения с группой войск в форме советского воина. Украинцы все делали для того, чтобы способствовать выходу из окружения группы, которую вел генерал Костенко!
Когда мы стояли под Полтавой (еще до окончательного окружения Киевской группировки), у нас был подготовлен командный пункт в районе Ахтырки, между Харьковом и Сумами. Поэтому когда мы потом вынуждены были оставить Полтаву, то перебазировали свой штаб в Ахтырку. Ахтырка находилась в таком географическом пункте, что бойцы, офицеры и генералы, выходившие из окружения от течения Сулы на Псел и Ворсклу, попадали потом как раз в район Ахтырки. Позднее создали командный пункт в Померках. Часть людей, которая выходила из окружения на Харьков, попадала теперь в Померки. Сюда пришел Москаленко, сюда же пришел и Костенко. Не знаю сейчас, сколько дней прошло после того, когда закончилась эта катастрофа и наши войска были пленены или перебиты. Мне доложили, что член Военного совета Рыков[53] был ранен и попал в госпиталь, который остался на территории, занятой противником. Но туда можно проникнуть, потому что там работают советские врачи и медсестры.
Я хотел выручить Рыкова, но понимал, что, если кто-нибудь проговорится насчет него, он будет врагом уничтожен. И я послал людей выкрасть Рыкова и переправить его на территорию, занятую советскими войсками. Они ушли, однако скоро вернулись, сказав, что Рыков скончался в госпитале и был похоронен. Сейчас я хотел бы вернуться к главной мысли - к итогам борьбы на Киевском направлении. Мы с Буденным предложили тогда произвести перегруппировку: взять артиллерию с Киевского направления и использовать для предупреждения главной опасности на левом фланге, на Кременчугском направлении. Северное направление, откуда противник двинулся на окружение наших войск, лежало на территории вне нашего влияния, влияния Юго-Западного направления. Там командовал войсками генерал Еременко[54]. Противник прорвался от Гомеля на юго-восток. А мы не получили разрешения на перегруппировку. Приехал Тимошенко удерживать те позиции, на которых были расположены наши войска. Не прошло и недели[55], как противник отрезал их. Наши предположения, как показала история, были правильными.
47
Командующий 26-й армией генерал-лейтенант КОСТЕНКО Ф.Я.
48
То есть генерал-майор ДОБЫЧИН Д.М.
49
Командир 15-го корпуса генерал-майор МОСКАЛЕНКО К.С. ранее командовал 1-й моторизованной противотанковой артиллерийской бригадой.
50
Сейчас входит в состав Харькова.
51
Село Гришине. Ранее входило в Новочеркасскую губернию.
52
Одноэтажный дом в центре города.
53
Дивизионный комиссар РЫКОВ Е.П.
54
Это был Брянский фронт. Генерал-лейтенант ЕРЕМЕНКО А.И. командовал его войсками в августе - октябре 1941 года.
55
Речь идет о неделе с 13 по 20 сентября 1941 года.