Ульмигания

— Тогда нам придется драться. Мне бы не хотелось этого.

— Еще бы тебе, молокососу, хотелось! — рассмеялся Рендал.

Он успел прикинуть, что людей у витинга меньше, чем в его дружине, да и сам варм, хоть и не слаб, все же не чета вождю.

Рендал уже примирился с потерей табуна и не думал о нем, распаляя свое воображение юными прелестями стройной невесты. Но он был бы рад еще все повернуть назад. Однако хвастливый витинг с редкой рыжеватой бородкой раздражал его.

Ясно было, что это и есть тот самый бывший жених, о котором говорил Яставт. Хорош был бы Рендал, поехавший на свадьбу и из-за какого-то юнца вернувшийся без жены!

— Прочь с дороги! — сказал Рендал. — Иначе я прикажу своим витингам надрать тебе уши!

Варм поднял меч. Его люди стали разъезжаться, освобождая место для боя.

— Ну что ж, — сказал Рендал. — Не хочешь, чтобы тебе надрали уши, тогда я их отрежу.

Он вытащил свое любимое оружие — большой тяжелый топор и, отпустив поводья, поиграл им, перекидывая с руки на руку, следя за реакцией варма. Но тот смотрел не на топор, а прямо в глаза Рендалу. И в этот миг Рендал понял, что проиграет.

Так и случилось.

Довольно быстро варму удалось выбить из рук вождя топор, а потом, не дав выхватить меч, свалить Рендала на землю и прижать к его груди острие копья.

Если б варм убил Рендала, возможно, история на том бы и закончилась. Но он отпустил вождя. А через несколько недель барты неожиданно вернулись. От разорения вармов спасло лишь то, что их предупредили натанги, чья территория разделяла эти два племени. Бартам удалось сжечь несколько вармийских поселений, но пройти всю Вармию до залива не удалось. Возвращаясь домой, отряды Рендала напали на укрепления того рода натангов, что предупредили вармов об их наступлении. Через некоторое время на Бартию обрушились вступившие в союз князья Вармии и Натангии. Барты не дремали и ждали их у своих границ вместе с галиндами.

Битва не состоялась. Вовремя подоспевшие самбы разделили враждующие стороны цепью из своих дружин, предъявили Кривулю — символ власти Верховного Жреца—и потребовали на суд к Криве зачинщиков усобицы.

Милдена досталась Рендалу. Но ни счастья, ни супружеских радостей это ему не принесло.

Рендал набросился на нее сразу, как только они переступили порог предназначенной ей хижины. И наткнулся на взгляд, полный ненависти. Казалось, она готова была впиться в него зубами. Это, впрочем, остановило его ненадолго, и он сделал то, чего так ждал. Особого удовольствия это ему не доставило. Милдена была безучастна. В тот же день Рендал обнаружил, что новая женно почему-то не хочет говорить.

Восемь лет ни вождь, ни другие его жены, ни рабы не слышали от Милдены ни одного слова. Если ей что-то было нужно, она старалась это делать сама. Для нее не существовало никого вокруг, и она почти не выходила из своей хижины. Когда приходил Рендал, раздевалась, ложилась на спину и, сжав губы, смотрела в дыру дымохода на потолке.

Рендал, обпившись пива, избивал ее. Не сразу. Поначалу он еще надеялся, что она родит ребенка и это поможет ей оттаять. Но год шел за годом, а Милдена не беременела. И тогда вождь напивался, шел к ней в хижину, кричал, требовал произнести хоть слово, потом бил, насиловал и засыпал.

Чтобы заглушить страдания, Рендал взял четвертую женно — девочку двенадцати лет из другого рода, но там же в Гирдаве. Забавлялся он ею недолго. Однажды, увидев заметно повеселевшую, но по-прежнему молчаливую Милдену, вождь вошел к ней. И все возобновилось.

Так что у Рендала был еще один, не менее серьезный повод искать совета у великого Кривы.

Вождь приказал подготовить козла к жертвоприношению и стал собираться к верховьям Анграпы.

Оборотня он увидел, когда стоял посреди деревни и объяснял рабу, где собрать омелу. Вождь решил, что Королю оленей это подношение должно понравиться. А раб вдруг вытаращил глаза, глядя мимо Рендала, и побледнел. Рендал тоже обернулся.

Воин мчался через поселок, высоко держа в руке факел. Солнечные лучи, разбиваясь о его голову, брызгами летели в стороны, затмевая блеском огонь.

Все, кого это явление застало на улице, стояли, ошарашенно разглядывая дымный след, зависший над поселком, и не сразу обратили внимание на приближавшийся грохот. А когда спохватились, было поздно, повозка с пылающей копной соломы, влекомая взбесившейся от страха лошадью, прошла половину деревни. Подпрыгивая на ухабах и разваливаясь, она роняла вокруг себя охапки огня, и тот весело набрасывался на шкуры, занавешивавшие вход в жилища, на низкие камышовые крыши домов, кидался в ноги заметавшимся людям.

Пожар кончился так же быстро, как и начался. В прусских глиняных постройках, кроме кровель, сгоравших мгновенно, огню поживиться было нечем. Скот к тому времени уже выгнали на пастбища, так что ущерб был невелик. Сгорело несколько хижин, причем все — принадлежавшие Рендалу. Люди его, однако, уцелели. Все, кроме Милдены. Ее не могли найти. Рендал послал обыскать окрестности, но женно не оказалось ни в ближайшем лесу, ни в огородах.

Вождь смутно подозревал, что появление в Гирдаве железноголового воина, пожар и исчезновение Милдены как-то связаны. Но каким образом — не понимал. Одно он знал теперь наверняка — чтобы не навлечь на род и деревню еще большие напасти, нужно задобрить чем-то обиженного Короля оленей.

Сопровождение из витингов он оставил в Англете, поселке на берегу озера, откуда Анграпа берет начало. В лес Рендал пошел один. Долго искать оборотня не пришлось. Тот встретил вождя на небольшой поляне в лесу, недалеко от Англеты.

Рендал слез с коня, снял козла со спутанными ногами, вывалил на землю из мешка пучки омелы и склонил голову в знак почтения. Глаз, однако, не опустил — вглядывался в воина, сидевшего на высоком стройном жеребце в седле не прусской работы. Сомнения стали ворочаться в душе вождя. Он разглядел на оборотне кольчугу с наплечниками и нашитыми на грудь стальными бляхами, кольчужные голицы и щит, хоть и круглый, но больше обычного скайтана[22] и обитый железом. Все — предметы, презираемые пруссами, привыкшими больше полагаться на силу и ловкость, чем на качество бруньи.[23]

Пока Рендал пытался понять, откуда у местного оборотня чужеземные доспехи, тот спрыгнул с коня и отбросил голову в сторону. Вождь не видел, как она покатилась по траве, — не мог отвести глаз с открывшегося лица воина.

— Дилинг?!

Тот вытянул меч. Утреннее его появление с факелом, пожар, исчезновение Милдены — все встало на свои места. Рендал рванул меч из ножен.

Труп Рендала с глубокой раной в груди нашли поутру женщины Англеты, выпасавшие в лесу коз. Их привлекли отчаянные вопли голодного, очумевшего от запаха крови связанного козла.

Глава 8

В отличие от неизвестно кем и когда построенных замков Хонеда[24] или Рагайны, городище Твангсте было почти не укреплено. Многоликий и разноязычный город на правом берегу Преголлы[25] хранил только частокол да громкая слава самбийских витингов, на чьей территории и устроился Твангсте. Впрочем, городище давно уже расползлось за пределы ограды, а самбы старались не вмешиваться в ход его жизни, и бывшее укрепление в устье реки, поставленное Великим Воином Само[26] для защиты Ромовы от вторжения с юга, превратилось в большое торжище. Сюда стекались товары и купцы Прибалтики и Скандинавии. Балты везли мед и меха, нордманы — ткани, оружие и рабов. Здесь же у морских волков был и свой поселок, где они отдыхали после набегов на христианскую часть Европы, пополняли дружины, продавали и обменивали добычу. Многие из тех, кто владел домами и складами в поселке нордманов, родились тут же, в Твангсте, и никогда не видели скалистых берегов своей родины. Связи Ульмигании и Скандии были столь давними, а культура и верования так схожи и настолько укреплены родственными отношениями, что поклонники Одина не чувствовали себя в гостях в стране Перкуна. У обоих народов были одни ритуалы, одна письменность — руны, один кумир — меч и один враг — христианство.

22

Скайтан — небольшой круглый щит пруссов.

23

Брунья — военное снаряжение, доспехи.

24

Замок Хонеда — на берегу залива Фриш-Гаф, на его руинах построен замок Бальга.

25

Преголла — прусское название реки Прегель.

26

Само (или Замо) — второй из двенадцати сыновей короля Вайдевута, легендарный прародитель самбов.