Бесстрашный горец

Когда Фиона вышла из комнаты, Эван тихонько рас­смеялся, а потом зевнул. Как-то странно отдыхать средь бела дня, но он это сделает и будет делать впредь, как только почувствует в этом необходимость. Ему хочется вновь за­няться любовью со своей женой, а для этого потребуется много сил. И если нужно будет проспать два дня подряд, чтобы быть свежим во время свадьбы отца, он готов это сделать.

Во время свадьбы женщины становятся более чувстви­тельными, им хочется, чтобы мужчины за ними ухаживали, а он намерен ухаживать за своей женой. Он осыплет ее гра­дом ласковых и нежных слов, до того как займется с ней любовью, во время того и после того. А еще он признается в том, что любит ее, и, если повезет, он услышит в ответ признание в любви. Во время выздоровления Эван посте­пенно начал делиться мыслями со своей женой. Фиона была так этому рала, что он пожалел, что не делал этого раньше. А теперь он попробует поговорить с женой о своих чувствах к ней. При одной мысли о подобном разговоре Эвану ста­новилось не по себе, но если Фиона его тоже любит, игра стоит свеч. Оставалось лишь надеяться на то, что это так.

– Ты уверена, что тебе стоит выходить за него замуж, Мэб? – спросила Фиона подругу, помогая ей облачиться в свадебное платье.

– Да, – ответила Мэб. – Фингел сильно изменился. Может быть, причиной тому возраст, может быть, то, что он начинает избавляться от боли и обид прошлого, но он стал совсем другим. Так что пора мне рискнуть и пове­рить, что он сдержит свою клятву быть мне верным и пе­рестанет вести себя как последняя свинья, которая при одном взгляде на женскую юбку испытывает желание зад­рать ее.

Фиона расхохоталась:

– Признаться, с тех пор как я приехала в замок, он ни разу так себя не вел.

– Я это заметила. – Мэб улыбнулась Фионе. – А еще я заметила, что ты стала гораздо более спокойной.

– Так оно и есть. Эван тоже изменился. Особенно за последние два дня, с тех пор как вы с сэром Фингелом со­общили о своем решении пожениться. Может быть, причи­ной тому мое терпение. Хотя и нелегко это было, но, похо­же, принесло свои плоды. Знаешь, Мэб, с тех пор как мы спасли Эвана из лап Хью, он разговаривал со мной больше, чем за все предыдущие недели.

– Я счастлива за тебя, детка. Это очень хороший знак, особенно для такого человека, как Эван.

– Если бы он еще и поделился со мной своими чув­ствами.

– Терпение, детка, – проговорила Мэб и, когда Фиона раздраженно воздела глаза к потолку, расхохоталась. – То­ропиться не надо. Да и куда тебе спешить? Ведь ты вышла замуж раз и навсегда. Что значат по сравнению с этим не­сколько месяцев пребывания в неведении и тяжелого тру­да, особенно если этот труд принесет тебе такой замеча­тельный дар, как любовь мужчины?

Фиона кивнула, поняв, что Мэб говорит о себе.

– Поражаюсь твоему долготерпению и тому, что ты не отказалась от старого дурака.

– Я могла бы от него отказаться, если бы нашелся мужчина, который предложил бы мне руку и сердце. Но такого не нашлось. Поэтому мне было не так-то трудно ждать. Просто я задвинула любовь к Фингелу в самый дальний уголок моего сердца и мало-помалу стала его другом, кото­рый ничего не просит и в то же время не позволяет брать, что ему хочется и когда хочется.

– Ты отказывала ему.

– Да, с тех пор как узнала, что он женат. И буду отка­зывать до тех пор, пока священник нас не обвенчает. Я делала это в основном для собственного спокойствия, но в тот день, когда мы с тобой обнаружили, что Фипгел раз­говаривает с нами совершенно иначе, чем с остальными женщинами, я поняла, что он меня уважает. Остальных женщин он не так сильно уважал, а может быть, и совсем не уважал. То, что мы с тобой не раз осмеливались выска­зывать собственное мнение и возражать Фингелу, когда считали нужным, ему понравилось. Все эти годы я, сама того не подозревая, вела себя именно так и делала все то, что требовалось, чтобы завоевать мужчину. Если бы его жена Энни обладала горячим темпераментом, их брак мог бы оказаться счастливым. У Энни тоже хватало решимос­ти поступать так, как она считала нужным, и он ее за это уважал.

– Как это грустно.

– Очень грустно. Особенно потому, что я не верю, что все эти девицы, которые прыгали к нему в постель, испы­тывали к нему какую-то страсть. Просто они весьма удачно притворялись, а он, дурачок, им верил.

Отступив на шаг, Фиона внимательно оглядела Мэб с головы до ног:

– Ты очаровательно выглядишь. Смотри, крепко дер­жи Фингела за руку, а не то он утянет тебя в спальню, прежде чем священник успеет вас обвенчать, – И она ух­мыльнулась, когда Мэб вспыхнула и захихикала, словно девчонка. – Ты же не хочешь, чтобы свадебный пир, на подготовку которого мы положили столько сил и времени, расстроился.

– Конечно, нет. Кроме того, мне хочется, чтобы и ре­бята с удовольствием на нем погуляли и привыкли к мыс­ли, что мы с их отцом теперь муж и жена.

– Это правильно, – одобрила Фиона.

– Ты тоже великолепно выглядишь, – заметила Мэб. – И мне почему-то кажется, что причина тому не только моя свадьба. Почему, как ты думаешь?

– Потому что ты видишь меня насквозь. Сначала ты первой заметила, что я беременна, а теперь наверняка по­няла, что я оделась так, чтобы соблазнить мужа, – прогово­рила Фиона, проведя рукой по подолу темно-красного пла­тья. – Чтобы выглядеть красивой и смелой, потому что се­годня я решила рассказать Эвану, какие чувства я к нему испытываю.

Глаза Мэб расширились.

– Ты собираешься совершить очень смелый поступок. – Могу лишь надеяться, что этот смелый поступок не будет иметь для меня печальных последствий. – Фиона вздохнула. – Знаешь, Мэб, Эван так старается сделать меня частью своей жизни. Я это вижу, чувствую. И все-таки есть в нем какая-то нерешительность. Может быть, оттого, что он не привык делиться своими мыслями, а может, все еще не вполне мне доверяет. Так вот, сегодня я дам ему понять, что он держит меня в руках, и посмотрю, что из этого вый­дет. Я просто не в силах больше тянуть.

– Как это ни печально, часто женщина первой призна­ется мужчине в любви.

Фиона взяла Мэб под руку, и подруги направились к двери.

– Это крайне несправедливо, – заметила Фиона по пути. – Но кто-то ведь должен сделать первый шаг. А по­скольку сегодня я должна сообщить Эвану, что у нас будет ребенок, я решила признаться ему и в том, что люблю его. Видишь, какая я романтическая дурочка?

И они одновременно рассмеялись, направляясь к боль­шому холлу, после чего Фиона стала молить Бога о том, чтобы он позволил и ей обрести покой и радость – чувства, которые испытывает сейчас Мэб.

– Почему ты так нервничаешь? – спросил Грегор, са­дясь на стул возле камина и наблюдая за Эваном, который метался взад-вперед по спальне. – Ведь не ты сегодня же­нишься.

Остановившись возле камина, Эван уставился невидя­щим взглядом на пламя.

– В какой-то степени и я женюсь.

На секунду Грегор нахмурился, потом вздохнул и пока­чал головой:

– Ты все еще не сказал Фионе, что любишь ее?

– Не так-то легко это сделать.

– А что здесь сложного? Открой рот и скажи.

– Так может говорить только тот, кто никогда никого не любил, а лишь испытывал к кому-то страсть.

– Думаю, что настанет день, когда и я кого-то по­люблю.

– Конечно, настанет, и тогда, попомни мои слова, ты откроешь рот, но из него не вылетит ни слова, потому что в горле вдруг встанет комок. Быть может, если девушка, которую ты полюбишь, наберется смелости и признается тебе в своих чувствах, тебе будет легче сделать то же самое. Если же нет, если ты не будешь уверен, что она тебя лю­бит, комок в горле, вызванный страхом, не даст тебе ниче­го сказать. А вот почему я могу рассказать тебе о своих чувствах, а ей нет, я понятия не имею, – пробормотал Эван.

– Может быть, потому, что мы братья, крепко связан­ные кровными узами, знаем друг друга всю жизнь. – Гре­гор взял кубок и глотнул немного вина, сдобренного спе­циями, – Что-то не нравится мне разговор про страх. Вот уж не думал, что когда кого-то любишь, то испытываешь это чувство.