Роковая привязанность

«Я думала, у тебя свидание с Софией,— сказала я.— Почему ты возвращаешься?»

«Похолодало сильней, чем я предполагал,— ответил он.— Хочу взять свитер».

Я пыталась поговорить с ним, умоляла забыть Софию и немедленно увезти меня в Лондон, но мои усилия не увенчались успехом. Он не желал ничего слышать, сказал, что хочет самостоятельно распоряжаться своей жизнью. Когда мы приблизились к дому, он покинул меня и прошел внутрь за свитером. Я ждала в кустах у ворот, собираясь пойти за ним следом.

Он почти сразу вышел из дома. Я некоторое время шла за ним, но он, заметив меня, остановился возле развилки. Одна из двух тропинок вела вверх, в горы. После еще одной бессмысленной ссоры Макс отправился к Плоским Скалам, а я села на камень у развилки и попыталась взять себя в руки.

Когда я наконец вернулась в дом, в музыкальной комнате, откуда раньше доносились звуки ссоры, горел свет; дверь была открыта, в комнате никого не было. Я стояла в холле, пытаясь понять, где все, когда Джон спустился со второго этажа.

«Мэриджон»,— позвал он, заметив на стене мою тень и приняв меня за свою кузину. Потом он узнал меня. «Где Мэриджон?— спросил он.— Куда она ушла?» Я покачала головой. Он был очень бледен. «Я должен найти ее. Я должен отыскать Мэриджон». Он повторял это снова и снова. «Где все? — произнес он наконец.— Где Макс?» Я сказала ему, и он немедленно направился к входной двери, остановившись на мгновение у сундука; он поискал что-то глазами, но там ничего не было. Потом он вышел из дома, я снова осталась в холле одна.

Она стряхнула пепел с сигареты на ковер.

— Я не убивала твою мать,— сказала она наконец.— Я могла это сделать, но не сделала. Я поднялась в мою комнату и оставалась там до возвращения Макса. Зайдя в мою спальню, он сообщил мне новость.

В комнате воцарилась тишина. Посмотрев на Джастина, женщина с удивлением отметила, что он подался вперед и сосредоточился, нахмурив брови.

— Мой отец был в доме, когда ты вернулась от развилки?

— О да, я же тебе сказала.

— Что на нем было надето?

— Что было надето? Господи, понятия не имею! Я была не в том настроении, чтобы замечать такие вещи. Почему ты спрашиваешь об этом?

— На нем был красный свитер?

— Не думаю... нет, определенно нет. Когда я увидела его, на нем были брюки и рубашка — помню, рубашка была расстегнута у горла, и я увидела на его шее капельки пота. Он был явно взволнован. Лицо его было белым, как простыня, он мог лишь спрашивать, где Мэриджон...  

Глава 5

I

Как только стемнело, Сара сказала, что ей нужно подняться в свою комнату, однако на самом деле она прошла к воротам и стала ждать. Вечерний воздух был прохладным, свежим. Ждать ей пришлось недолго. Она оторвала лист от ближайшего куста рододендрона и принялась рвать его на мелкие кусочки. Риверс пересек дорогу и приблизился к девушке.

— Сара?

— Да,— отозвалась она.— Я здесь.

— Хорошо.

Она отметила его спокойный, властный вид. Он способен справиться с ситуацией, подумала Сара и испытала облегчение. Он постоянно решает проблемы других людей. Возможно, именно он сумеет понять ее личную проблему в полной мере.

— Прежде всего,— сказал он,— надо отойти подальше от дома. Я не хочу, чтобы кто-то подслушал нашу беседу.

— Мы пройдем к бухте?

— Нет,— возразил он,— там нас будут искать в первую очередь. Мы поднимемся в горы.

Они зашагали по тропинке. Риверс шел впереди; вечер был темным, облачным.

— Не стоит уходить слишком далеко,— сказала вдруг Сара.

— Остановимся за ближайшим поворотом.

Небо было почти черным. Сара зацепилась ногой за вереск, споткнулась о кочку.

— Майкл...

— Хорошо. Остановимся здесь.

Внизу под тропинкой торчал выступ скалы; Майкл помог Саре спуститься по склону, и они уселись на каменную глыбу. Перед ними простиралось море. Возле берега, у рифов и в лагунах, вода пенилась белыми барашками.

— Хочешь сигарету?— спросил Риверс.

— Нет, спасибо.

— Не возражаешь, если я закурю?

— Пожалуйста.

Какие мы вежливые, подумала она. Точно находимся в роскошной лондонской гостиной, а не на далеких от цивилизации скалах Корнуолла.

— Как ты познакомилась с Джоном?— внезапно спросил Майкл, прервав течение ее мыслей.

Она попыталась сосредоточиться на беседе.

— Мы познакомились через моего приятеля,— сказала она.— У Фрэнка были общие дела с Джоном; однажды мы обедали вчетвером — Фрэнк, я, Джон и еще одна девушка, которую я раньше не знала. Тогда мне и в голову не пришло, что Джон заинтересовался мною, но на следующий день он позвонил мне и пригласил на концерт. Я пошла с ним. Мне не следовало этого делать из-за Фрэнка, но... мы с Фрэнком не были обручены, и мне — мне захотелось снова увидеть Джона.

— Понимаю.

Кончик сигареты, алевший в темноте, вдруг вспыхнул — Майкл сделал затяжку.

— Да, это похоже на Джона.

Она помолчала, ожидая, что он скажет еще; спустя мгновение Риверс произнес:

— Я познакомился с Джоном и Мэриджон, когда умер старый Тауэрc. Я был помощником поверенного в фирме, которая обслуживала Тауэрса, помогал старшему юристу в оформлении прав наследования. Мэриджон было восемнадцать лет. Я никогда не забуду нашу первую встречу.

Кончик сигареты снова вспыхнул.

— Мне удалось сводить ее куда-то один или два раза, но у нее был еще десяток поклонников, а дней в неделе только семь. Они были богаче и опытнее меня. Она всегда предпочитала зрелых мужчин, тех, кому перевалило за тридцать. Я был настолько глуп, что продолжал надеяться... это длилось до тех пор, пока я не услышал разговор на одной вечеринке. Речь шла о Мэриджон. Я впервые понял, что у нее масса любовников. Она спала с любым мужчиной, умевшим развлечь ее наилучшим образом.

На какое-то время я оставил ее в покое, потом я снова встретил Мэриджон. Мне не удавалось выбросить ее из моего сердца. Я продолжал звонить ей, пытаясь узнать, с кем она живет, обрекал себя на вечные муки. Все было безрезультатно. Она не обращала на меня внимания.

Затем внезапно все изменилось. Она попала в беду, возникла необходимость в аборте. У Мэриджон не было денег, она серьезно заболела и обратилась за помощью ко мне. Я помог ей, дал денег, заплатил врачу — я, юрист, стал пособником в криминальном аборте! Но все осталось тайной. 

Потом она поправилась, я увез ее в тихий уголок Сассекса для полной реабилитации; она была не в состоянии спать со мной, даже если бы хотела. Спустя неделю она покинула меня и уехала в Лондон.

Я последовал за ней и узнал, что она собирается отправиться в Корнуолл. «Я хочу увидеть Джона»,— сказала она. Я и сейчас вижу ее стоящей передо мной с ясными голубыми глазами. Темно-синее платье было ей велико, потому что она похудела. «Я не хочу, чтобы ты ехал со мной. Я хочу некоторое время побыть с Джоном. Когда я вернусь, я, возможно, буду жить с тобой, ты сможешь обо мне заботиться». Когда я в сотый раз сказал Мэриджон, что хочу жениться на ней, она сказала, что не знает даже, сможет ли жить со мной, что я должен подождать ее встречи с Джоном. «При чем тут Джон? — спросил я.— Как он может тебе помочь?» Повернувшись ко мне, она сказала: «Ты не поймешь, даже если бы я попыталась тебе объяснить».

Она вернулась из Корнуолла через месяц и сказала, что согласна выйти за меня замуж. Она сильно изменилась. Я едва узнал ее, так она похорошела.

Мы устроили тихую свадьбу. Джон и София не приехали, тогда это показалось мне странным; я не понял, что за этим скрывалось. Какое-то время мы были очень счастливы — я получил шесть месяцев абсолютного счастья. Оглядываясь назад, я снова предпочел бы пережить эти шесть месяцев, даже зная, что ими все кончится. Неожиданно из Пензанса приехал Джон, и все изменилось.

Распад нашего брака был постепенным. Сначала я даже не понимал, что происходит; я осознал это, когда Мэриджон стала холодной, замкнутой. По иронии судьбы чем холодней она становилась, тем сильнее я хотел ее, нуждался в ней; чем сильнее я хотел ее, тем меньше она хотела меня. В конце концов она заявила, что будет спать в отдельной спальне. Я спросил Мэриджон, есть ли у нее другой мужчина; когда она засмеялась, я закричал: «Тогда почему ты так часто встречаешься с Джоном? Почему он постоянно приезжает в Лондон? Почему нас вечно приглашают в Бариан? Почему ты испытываешь потребность проводить в его обществе столько времени?»