Страница 2 из 15
Бродя по богатейшей Уссурийской тайге, Арсеньев с тревогой смотрел, как уничтожаются ее сокровища. По его мнению, наиболее страшным изобретением были так называемых лудевки ловушки загоны для зверей при таежных охотничьих фанзах. Сам азартный охотник, В.К.Арсеньев восклицал: «Невольно поражаешься количеству зверей, которые уничтожаются без времени, без необходимости и сроков этими ловушками… Боже мой! Как бы процветала фауна и флора, если бы человека не было. И он еще осмеливается называть себя царем природы. Нет, он бич земли! Это самый ужасный хищник, беспощадный, свирепый, ужасный. Чем мне чаще приходиться бить разного зверя, тем все более и более я убеждаюсь, что рано или поздно я брошу этот вид охоты».
Арсеньев подметил, что «Хребет Сихотэ Алинь имеет громадное значение и в этнографическом, и в зоологическом, и в метеорологическом отношении, и с точки зрения флоры. Исстари там жили гольды, здесь орочи. На востоке олень и фазан, на западе их нет совершенно. На западе хлеба и другие возделываемые растения созревают раньше на 2–3 недели, чем у моря. На западе больше снегу, здесь на востоке его почти нет. Там рыхлый, мягкий, здесь быстро обледенивает и становится куском крепким и колется при падении и при ударе. На востоке орехи, на западе их нет. На западе мошка и комары в изобилии, на востоке их значительно меньше. На востоке туман с моря. На западе его нет или чрезвычайно мало. На западе лес преимущественно хвойный, строевой, красный. На востоке более лиственный, чаще встречаются поляны и открытые места. На востоке все скалы превратились в россыпи под влиянием сырости моря и ветров: на западе этого нет или очень мало. На востоке много цветов ирисы, орхидеи и лилии, колокольчиковые и другие. На западе они чахлые и их значительно меньше. Вообще на востоке растительность богаче, шире и пышнее. На западе преобладают мхи. На востоке болот меньше. На западе они почти сплошные. На востоке зима слабая, лето прохладное»
В.К.Арсеньев и братья Худяковы
В этом путешествии Арсеньев полюбил горы Сихотэ Алинь. В дневнике он отметил, что маньчжурское слово «Сихотэ Алинь» местные китайцы переделали по своему «Сихота Линь», т. е. «Перевал западных больших рек» и были абсолютно правы: действительно, к западу от водораздела текли большие реки: Ваку, Иман, Бикин, Хор и т. д. Местные же крестьяне называли Сихотэ Алинь «Проходным рубцом».
ПО УССУРИЙСКОМУ КРАЮ С ДЕРСУ УЗАЛА
Множество открытий сделал Арсеньев, путешествуя в дебрях Приморья в те летне-осенние дни 1906 года. Именно тогда родился знаменитый путешественник и появились первые строки литературного произведения, которое он назовет «Дерсу Узала». Неожиданная встреча с будущим героем книги произошла 3 августа. В тот день с восходом солнца все были уже на ногах и после завтрака пошли вверх по реке Тадуши. Так как на обратном пути предстояло идти той же дорогой, Арсеньев шел без работы, тем более, что все вещи, в том числе и инструменты оставались на Ли Фудзине. Путешественники торопились как можно скорее дойти туда. В пути им встретилась еще одна китайская фанза, в которой они пообедали: гостеприимные хозяева угостили их пельменями. У другой фанзы, сооруженной рядом с ловушкой лудевой, расположились на ночлег. Вечером, когда все сидели у костра, а Арсеньев по обыкновению делал записи в своем дневнике, послышался мужской голос. Вот как описан этот памятный эпизод в книге Арсеньева:
«Здравствуйте, — сказал кто-то сзади. Я обернулся. У нашего огня стоял пожилой человек невысокого роста, приземистый, с выпуклой грудью, несколько кривоногий. Его плоское лицо было покрыто загаром, а складки у глаз, на лбу и щеках красноречиво говорили, что ему лет около 50-и. Небольшие каштанового цвета редкие усы, редкая, в несколько волосков, борода, выдающиеся скулы у глаз изобличали в нем гольда. Он опустил ружье прикладом на землю и начал закуривать. Одет он был в какую-то жесткую брезентовую куртку, манзовские штаны и улы, в руках у него были сошки — непременная принадлежность инородца. Глаза его маленькие с поволокой у крайних углов казались зоркими и дышали умом, сметливостью и гордостью».
На вопрос путешественников, кто он такой, пришелец с оттенком гордости ответил, что он не китаец, а гольд, живет в тайге, где и добывает себе пропитание.
— Зовут-то тебя как? — спросил кто-то гольда.
— Имя — Дерсу, фамилия — Узала, — ответил тот.
— Дерсу Узала? — переспросил Арсеньев. — А как же это перевести на русский язык? Что это означает?
Охотник на минуту задумался, а потом сказал с тем же оттенком гордости:
— Моя думай, что это ничего не значит, а просто имя и фамилия.
«Я видел перед собой первобытного охотника, — вспоминал позднее Владимир Клавдиевич, — который всю свою жизнь прожил в тайге. Из его слов я узнал, что средства к жизни он добывал ружьем и предметы своей охоты выменивал у китайцев за табак, свинец и порох и что винтовка ему досталась в наследие от отца. Потом он рассказал мне, что ему теперь пятьдесят три года, что у него никогда не было дома, он вечно жил под открытым небом и только зимой устраивал себе временную юрту из корья или бересты».
Разговаривая с охотником-гольдом о жизни, слушая его бесхитростные рассказы о таежных скитаниях, об охоте, Арсеньев все больше понимал, что не хочет расставаться с этим человеком, что оба они — он, офицер, выросший в городской семье, и бродяга гольд, едва ли знавший грамоту, связаны чем-то кровным, невидимым, но настолько прочным, что не позволяет им разойтись в разные стороны. На следующий день Арсеньев сделал самую краткую запись в своем дневнике: «Утром гольд Дерсу Узала на вторично заданный вопрос: «Согласен ли поступить проводником?» изъявил свое согласие. С этого момента он стал членом экспедиции».
Добавим — и героем знаменитой книги. По тому, как подробно велся путевой дневник В.К.Арсеньева летом 1906 года, можно сделать вывод, что путешественник планировал издать его полностью. Но позднее он отошел от этого замысла и предпочел художественный вариант описания своей таежной жизни с Дерсу Узала.
В.К.Арсеньев и Дерсу Узала
Скульптурная группа из липы «Арсеньев и Дерсу». Автор- Лоик
Экспонат музея им. В.К.Арсеньева
НА СИХОТЭ-АЛИНЬ. СМЕРТЬ ДЕРСУ
В Хабаровске с нетерпением ждали возвращения В.К.Арсеньева. Заслуженной наградой путешественнику стал Высочайший указ от 17 марта 1907 года о награждении его орденом Св. Станислава 2-й степени. Между тем служебных обязанностей со штабс-капитана Арсеньева никто не снимал, и он во главе охотничьей команды 23-го Восточно-Сибирского стрелкового полка отправился на рекогносцировочные работы на склоны хребта Хехцир. Поездка была непродолжительной, и В.К.Арсеньев вновь вернулся к составлению отчета экспедиции на Сихотэ-Алинь 7 апреля 1907 года он с блеском прочитал в Приамурском отделении Императорского Русского географического общества свой доклад о результатах экспедиции по Уссурийской тайге.
Вскоре был утвержден план следующей экспедиции по Приморью. Она являлась продолжением первой и включала те же задания: в первую очередь, военные, а заодно и научные. Арсеньев стал тщательно подбирать себе спутников. Отправиться с ним в новое путешествие согласился его прежний помощник А.И.Мерзляков, с которым вызвался идти в качестве вольнонаемного препаратора его брат. Стать ботаником экспедиции решил преподаватель французского языка Хабаровского графа Муравьева-Амурского кадетского корпуса Н.А.Десулави, который обладал спокойным характером, что немаловажно в походе. Еще одним спутником Арсеньева стал студент Киевского университета Петр Петрович Бордаков, недавно приехавший в Хабаровск. «Это был человек очень воспитанный, образованный, ровный и тактичный и в высшей степени добросовестный. Среди всех участников экспедиции П. П. Бордаков оставил о себе самые лучшие воспоминания,» — такую характеристику дал Арсеньев молодому человеку по возвращении. Кроме этих людей в экспедиции участвовали девять стрелков. К сожалению, Н.А.Пальчевский в это время был в ссоре с В. К. Арсеньевым и не присоединился к нему в новом путешествии.