Детская игра

— Если угодно, — пожав плечами, вяло отозвалась она. — Я стала совать нос в дела Теккерея вскоре после того, как поступила к нему на службу. Все вокруг держали меня за идиотку, поэтому не придавали значения тому, что время от времени я вдруг оказывалась в разных подозрительных местах — они думали, что я просто заблудилась. Так мне удалось изучить папку с документами тети Гвен. Всю свою жизнь я слышала о ее завещании, и наконец подвернулся случай узнать, о какой же сумме идет в нем речь. Должна признаться, я была ошарашена! Мне казалось, что в завещании могла быть обозначена какая-нибудь сотня тысяч, а тут меня как обухом по голове ударили: тетя Гвен оставила более миллиона! Потом я прочитала, кому достанется ее миллион. Эти три организации! Почему-то мне показалось это нечестным, больше того — несправедливым. Особенно что касается «Женщин за Империю»! Я слышала, как тетя Гвен рассуждала о них, и знала, что они из себя представляют.

Я долго об этом думала. Потом позвонила миссис Фолкингэм. Назвавшись Сарой Бродсворт, сказала, что учусь, что наслышана о «Женщинах» и считаю это интересным. Старуха пришла в восторг от того, что кто-то вспомнил о ней, и пригласила меня на чай. Я решила изменить свою внешность. Что, если тетя Гвен когда-то показывала миссис Фолкингэм мою фотографию? Это представлялось маловероятным, но зачем рисковать? В первый раз я лишь нацепила темные стекла на очки, сильно намазалась, надела берет и набила тряпками бюстгальтер. Вид у меня был довольно-таки нелепый. Но по мере того, как развивались мои отношения с миссис Фолкингэм, я стала маскироваться более тщательно. Приобрела даже цветные контактные линзы. Как я поняла потом, это было смешно, так как в них я хуже видела. Но зато можно было почти не опасаться, что кто-нибудь меня узнает.

— Что верно, то верно, — согласился я. — Итак, вы проникли в эту организацию?

— Я бы не употребляла этого слова. Я вступила в нее и начала помогать старой леди. Она мне нравилась. Это была чокнутая, но безвредная старуха, гораздо более приятная, чем тетя Гвен. Да, она мне нравилась. Мне было жаль, когда год назад она умерла. Но после ее смерти многое пошло легче.

— Стало легче прикарманивать ее деньги, вы это хотите сказать?

— Никто не собирался ее грабить, — терпеливо продолжала Лэкси. — Деньги не должны были отойти миссис Фолкингэм, да она и сама была слишком щепетильна, чтобы истратить хоть пенни на себя. Нет, я только хотела сказать, что после ее смерти все управление «Женщинами за Империю» перешло исключительно ко мне, и никто уже не мог посягнуть на эти деньги.

— Вы имеете в виду Генри Волланса и его «Белый огонь»?

— Да, именно их.

— А вы знали, кто такой Волланс?

— Сначала я думала, что он просто любопытный журналист. Уже одно это меня насторожило. Потом почувствовала, что ему нужна не только история для газеты. Его интересовала моя персона. Пришлось разузнать кое-что и о нем.

— И в конце концов вы достигли взаимопонимания?

— Почему вы так решили?

— Ну, он ведь не упомянул о вас, когда совершал сделку с законом. Не так ли? — осведомился я не без горечи.

По моему мнению, Волланса должны были осудить за преднамеренное убийство. Но в конце следствия он сделал признание в непредумышленном убийстве и получил 7 лет тюрьмы. В английском правосудии не предусмотрен договор со следственными органами о сроках наказания, но список членов «Белого огня», охватывающий все четыре части страны, который предоставил Волланс, на кого-то, должно быть, произвел неизгладимое впечатление.

— Он хотел, чтобы мы остались друзьями, — сказала Лэкси.

— Вы пишете ему в тюрьму?

— Вы уже и это проверили? Да, пишу… время от времени.

— И он сидит там, считая дни, когда выйдет на свободу и разделит с вами добычу?

— Вероятно. Однако почему вы так сердиты?

— У меня есть основания полагать, что теперь, получив деньги, вы снова станете Лэкси Хьюби. А Волланс будет поставлен перед фактом, что его друг Сара Бродсворт исчезла с лица земли! Со временем он даже сможет узнать, что именно вы выдали его полиции.

— Вы так думаете?

— А кто еще кроме вас мог позвонить мистеру Дэлзиелу?

Она кивнула в знак согласия.

— Конечно, вы правы. Я должна была встретиться с Воллансом в тот вечер, когда был убит цветной юноша. Волланс не пришел. Потом я узнала, что он — тот самый репортер, у которого назавтра была назначена встреча с Шерманом, и у меня появились кое-какие сомнения.

— Откуда вы взяли все эти сведения?

— Я ведь была секретарем мистера Идена Теккерея, помните? Все, что направлялось в его офис, проходило через мои руки. Я вызвала Волланса на откровенность. Он всегда думал, что я работаю на какую-то другую экстремистскую группу, поэтому, когда я начала, плести ему о том, как мы расправляемся с ниггерами, он не был удивлен. Волланс почти признался, что убил Клиффа Шермана. Тогда я позвонила в полицию и дала вам возможность разбираться в этом самим.

— Вы вели себя как примерный гражданин. Если не принимать во внимание то обстоятельство, что вы устранили Волланса, дабы он не помешал осуществлению вашего маленького плана. Убийство пришлось весьма кстати!

— Да, — ответила Лэкси спокойно, — когда он рыскал вокруг, это мешало мне получить полный контроль над деньгами.

— Ага! Наконец-то мы добрались до главного! Деньги… Почему вы пошли на это, Лэкси?

В глубине души я надеялся, что она найдет для себя какое-нибудь оправдание. Я был готов даже подкинуть ей парочку доводов, смягчающих ее вину. Поэтому спросил:

— Вы сделали это потому, что чувствовали — вашу семью обманули? Или вы хотели помочь своему отцу?

— О нет! — ответила Лэкси, удивленная моими вопросами. — Я предупредила отца: глупо надеяться на то, что старуха оставит ему какое-нибудь наследство, но он ведь никогда никого не слушал, тем более меня! Однако я не волновалась за него даже тогда, когда он затеял все эти пристройки на занятые в долг деньги. Мистер Паско, я знаю своего отца лучше, чем кто-либо. Не мытьем, так катаньем, но он непременно добьется своего. Бессмысленно идти против него, я усвоила это еще в раннем детстве. Вы давно были в Олд-Милл-Инне? Большая часть работы завершена, и на это не потрачено ни одного пенни из денег Хьюби. Отец ругался, давал взятки, сделал половину своими руками, но достиг цели, и заведение процветает, поверьте мне. А вы знаете, что привлекает людей в его бар? Сам отец! Он груб, вульгарен, иногда отпускает оскорбительные замечания, но посетители в восторге от этого! Что больше всего любят постоянные клиенты, так это наблюдать за лицами новичков, когда отец, заканчивая рассказ о завещании тети Гвен, с такой силой пинает Граффа «из чертова Гриндейла», что тот летит до потолка. Они думают, что он до сих пор не успокоился из-за этой истории, но он давным-давно забыл о ней. Теперь это часть представления. Отец даже натянул новую шкуру на Граффа, чтобы тот выглядел как настоящий!

Ее гордость за отца была трогательной. Меня поразило, как Лэкси походила на него. Если заветная цель почему-либо ускользала от нее, ей хватало решимости и ума, чтобы достичь ее иным путем — будь то высшее образование или деньги ее тетки.

— Я рад, что у вашего отца все в порядке.

— Спасибо. Между прочим, теперь он может рассчитывать на деньги, которые два года назад ему посулил мистер Гудинаф, ведь завещание-то опротестовано. Так что в Олд-Милл-Инне все замечательно.

— И вы полагаете, что деньги у вас в кармане? Неужто вы и впрямь уверены, что вам все сойдет с рук?

— Что именно?

— Мошенничество. Злоупотребление денежными фондами. Думаю, что у отдела по борьбе с мошенничеством наберется еще дюжина обвинений против вас. Припомнят вам и то, что вы выдавали себя за другого человека.

— Я? Но за кого же?

— За Сару Бродсворт!

— Но она — это я. Я сменила имя, когда мне исполнилось восемнадцать. Так что здесь, инспектор, нет никаких проблем. Мое официальное имя — Александра Сара Бродсворт-Хьюби. Как я могу выдавать себя за себя?