Меч эльфов

— Держите его, — коротко приказала она.

Фредерик и Коринна схватили Оноре за руки и за ноги. Когда мышцы грудной клетки натянулись, рыцарь застонал. Рана начала сильно кровоточить.

От камина подошел Николо. Его большие руки сомкнулись на висках Оноре; он крепко прижал голову своего товарища к столу.

— Еще какие-нибудь прощальные слова, прежде чем мы отдохнем от тебя следующие несколько часов? — Мягко улыбаясь, Мишель пыталась вселить в него мужество.

— Я хочу присутствовать при том, как вы сожжете мальчишку. Подождите с этим, пока я не очнусь.

Кажется, боль отняла у Оноре последний здравый смысл. Он не мог говорить этого всерьез! Мстить ребенку… Они ведь уже не в Друсне! Мишель решила не обращать внимания на желание брата по оружию.

— Ты снова проснешься, — спокойно сказала она. — Я прижигала немало огнестрельных ран. Мерзавцы при этом никогда не дохнут. Так что не переживай. Достается только милашкам.

В его глазах она прочла, что он отчаянно хочет поверить ей. Мишель сунула ему в рот деревяшку и крепко завязала кожаные ремни за его головой. Затем подошла к камину и вынула из огня железо. С раскаленного добела металла сыпались крошечные искорки.

Когда она подошла к столу, от железа поднималась тонкая струйка дыма. Взгляд ее сосредоточился на ране, зиявшей на теле Оноре вторым ртом. Мишель чувствовала запах его страха, как и кислого вина, которое ощущалось в его дыхании.

Пуля проделала в теле поднимающийся под небольшим углом канал. Было очень важно пройти по этому каналу как можно более точно. Горячее железо прожжет себе путь через разорванную плоть, даже если она поведет его неверно. У Мишель пересохло во рту. В ее руках была жизнь Оноре. И в первую очередь она должна была перестать колебаться! Будет нехорошо, если железо слишком сильно остынет.

Она осторожно приблизилась к ране, попыталась с точностью вспомнить угол, по которому вводила в рану пинцет. Ее охватила неуверенность… Она осторожно просунула вытянутый средний палец в грудь Оноре. Рыцарь выгнулся от боли.

Мишель отпрянула. Теперь она знала, как вести железо. Раскаленный металл впился в тело. Она легонько надавила на прут, пока не почувствовала, как он вышел из канала раны под лопаткой с той стороны тела и коснулся поверхности стола.

Оноре выгнулся дугой, но товарищи держали его мертвой хваткой. По груди его ручьями лился пот. Он был бледен как смерть. Под кожей обозначился каждый мускул — настолько сильно мышцы сжались от боли. Глаза закатились вверх, будто он хотел поглядеть внутрь своего черепа.

Мишель осторожно вынула прут, слегка повернув его, чтобы прижечь всю рану.

Оноре уснул — наконец-то к нему пришло блаженное небытие.

Полностью вытянув прут из раны, Мишель уронила его на пол. Силы оставили ее. Она чувствовала себя измотанной, будто после битвы, и тяжело опустилась на стол.

— Он выживет? — спросил здоровый как бык Николо.

Хотя фигурой он напоминал медведя и одного его вида хватало, чтобы враги задрожали, он был необыкновенно мягкосердечным. Иногда Мишель думала, что в походе на Друсну ему досталось больше всех.

— Если проспит следующие три часа, у него будут хорошие шансы пережить следующий день. А если он переживет завтрашний день, то будет с нами еще неделю. — Она пожала плечами. — Я сделала все, что могла. Теперь его жизнь в руках божьих.

Фредерик и Коринна отпустили ремни за головой Оноре и вынули изо рта деревяшку. Затем отнесли рыцаря к камину на импровизированное ложе из одеял.

— Где мальчишка? — вдруг спросил Николо.

Мишель подняла взгляд. Место рядом с камином пустовало. Малыш переступил через мертвого волка. Кровавые следы вели к двери, которую перестали охранять Коринна и Фредерик, чтобы помочь ей.

— Маленький гаденыш, — ухмыльнувшись, сказала она.

Он ей понравился. Но с таким укусом на руке не стоило убегать. Рану нужно прочистить! Нельзя, чтобы мальчик, единственный выживший в пораженной чумой деревне, отравился дурными соками, проникшими в его кровь через волчий укус. Это ведь Божье творение!

— Вот змееныш. Я разрежу его на куски! — прорычала Коринна, вынимая рапиру и большими шагами бросаясь к двери.

Фредерик последовал за ней.

Во дворе раздавались голоса. Кто-то смеялся.

Мишель подошла к одному из окон. Через толстое стекло все казалось мутным. Мальчика схватила фигура в вороньей маске. Это был, должно быть, брат Бартоломе. Он вернулся в деревню, чтобы пересчитать трупы и потом сообщить слугам за деревней, сколько костров они должны приготовить. Как ни сильно сопротивлялся мальчишка, но Бартоломе не выпустил его и в сопровождении Коринны и Фредерика внес в оружейный зал.

— Вы что, даже за ребенком уследить не можете? — проворчал рыцарь, переводя взгляд с одного на другого.

Мишель потупилась под взглядом рассерженного брата. Николо со скрещенными на груди руками встал в дверях, чтобы преградить путь к бегству, и начал глядеть в потолок. Фредерик и Коринна опустились на колени рядом с ложем лежавшего без сознания Оноре и делали вид, что ничего не слышат.

— Вы должны были привязать малыша, — проговорил Бартоломе.

— Он больше не убежит, — попыталась успокоить брата Мишель. — Я сейчас позабочусь о его руке. Затем я…

— Можешь не трудиться! — закричал ей ребенок.

Тощий как жердь мальчишка воинственно выпятил подбородок, крепко прижимая к телу раненую руку. Он стоял, не двигаясь, но взгляд его блуждал по окнам. Мишель поняла, что он думает о том, к чему приведет его прыжок — к свободе или смерти.

— Я хочу помочь тебе, — приветливо сказала она.

— Какой смысл перевязывать мне руку, если через пару часов меня сожгут на костре?

— Никто не сделает ничего подобного. Я…

— Ты лжешь! Я слышал, что он сказал. — Мальчик кивнул в сторону ложа Оноре. — Здесь приказывает он. Ты сделаешь то, что он скажет.

Мишель пристально посмотрела на мальчишку. Он был грязен, волосы растрепаны, одежда порвана. Сколько он продержался здесь один, в деревне, полной трупов? Даже теперь, с рукой, которая наверняка страшно болела, в ожидании возможной смерти, он не умолял о помиловании, а упорно защищался. Он будет хорошим рыцарем.

— Мы все шестеро — рыцари ордена, — спокойно ответила она. — Ни один из нас не командует другими.

Она развязала тесемки камзола и указала на дерево, вышитое на рубашке ярко-красными нитками.

— Мы принадлежим к Новому рыцарству. Тебе нечего бояться. Как тебя зовут, кстати?

Несколько мгновений мальчик как завороженный глядел на герб. Потом покачал головой.

— Этого не может быть. Лгуньям я своего имени не называю. Новые рыцари выглядят совсем не так. Отец бился с ними бок о бок и часто рассказывал о них. — Он указал на вороньи маски на столе. — Рыцари такое не носят.

Мишель снова стянула тесемки камзола. День, начавшийся задолго до рассвета, мертвые, которых она видела, — от всего этого она устала. Она начинала терять терпение в сражении с этим упрямым ребенком.

— Сейчас ты сядешь на стул, малыш, и заткнешься. Я перевяжу твою руку, потому что если эти раны не обработать, то через неделю руку придется отрезать.

Мальчик отшатнулся от нее.

Фредерик быстро вскочил, загораживая парню проход, схватил за волосы и потянул обратно. Мальчик потерял равновесие и больно ударился о пол. Рыцарь поставил ногу ему на грудь и прижал к полу.

— Не все так терпеливы, как сестра Мишель, — запальчиво воскликнул он, кладя руку на гарду рапиры. — Не стоит считать, что я не ударю тебя только потому, что ты ребенок. Ты очень сильно ранил моего брата по ордену. От меня прощения не жди.

Мишель тоже была раздражена. Ее терпение лопнуло! Руку ему она обрабатывала исключительно из чувства долга.

Оноре застонал, потом начал моргать. Лицо его было белее мела. Мишель глядела на него, открыв рот. Он должен лежать без сознания еще несколько часов! Никто не может так быстро оправиться после того, как ему прижгли рану каленым железом.