Меч эльфов

Молодая лиса, выпрыгнувшая неподалеку из-под раскидистого ясеня и поспешно убежавшая прочь, вывела ее из задумчивости. Идти сейчас было нельзя!

Гисхильда глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Нужно избавиться от мыслей так, как учила ее Сильвина. Сейчас она находилась в той части леса, которая была территорией врагов. Она не может позволить себе предаваться глупым размышлениям! Все ее чувства должны работать. Отец провалился бы сквозь землю от стыда, если бы ее, пойманную в неподобающем виде за линией противника, привели в хижину. Такого триумфа врагам нельзя позволить.

Впервые Гисхильде пришла в голову мысль, что это была, возможно, не такая уж и хорошая идея — пробираться сюда. Однако ее мрачные предчувствия становились все невыносимее: вот-вот должна была разразиться беда. Им всем нужно уходить и держаться от этих проклятых рыцарей подальше!

Девочка вздрогнула. Она должна суметь пробраться к отцу. Может быть, просто нагло пройти сквозь ряды стражников? Ведь у рыцарей в отличие от охраны отца не может быть приказа задерживать ее. Эти медноголовые ее не знают. А девочке, которая будет утверждать, что она — принцесса Фьордландии, никто не причинит зла. Гисхильда довольно ухмыльнулась. Вот так! Она была уверена, что ей удастся пробраться к отцу.

Гисхильда скользила под зарослями орешника. Ей было холодно, одежда промокла от грязи. Вероятно, выглядит она ужасно, и, кроме того, у нее возникло чувство, будто она пропустила что-то очень важное. Какую-то мелочь… Предостережение…

Медленно-медленно продвигалась она вперед, прижимаясь к корням старых деревьев. Притаилась в поваленных стволах на краю бурелома. Большая хижина находилась всего в сотне шагов от нее. Сквозь большие дыры в разбитых деревянных стенах падал золотистый свет. Фигуры внутри хижины казались всего лишь тенями. Один раз Гисхильде почудилось, что она узнала отца. Она еще немного понаблюдает за тем, что там происходит, а потом подойдет прямо к первому попавшемуся стражнику.

Бегущая лиса! Понимание пришло, словно удар грома. Что испугало зверька? Не имело никакого смысла выставлять стражников за поваленными деревьями. Оттуда не видно деревню. Кроме того, через бурелом не перебраться — если была задумана какая-то подлость, то он мог служить хорошей стеной. Но что же напугало лису, если там никого не должно было быть? Что притаилось в лесу? Если выяснить это, она, может быть, поймет, какая опасность им угрожает. Но поиски в лесу отвлекут ее.

Раздумывая, девочка еще раз поглядела на хижину. Она уподобится героине древних сказаний, если выяснит, что там скрывается. Ее, конечно же, примут в военный совет, вместо того чтобы запирать в женской палатке! Она представила себе, как бродячие сказители станут выставлять доску с ее портретом на рынках и рассказывать о том, как Гисхильда Гуннарсдоттир спасла отца и бояр Друсны. Ее имя будет у всех на устах…

Стараясь оставаться незамеченной, она пошла вдоль бурелома, прячась в темных пещерах из тонких веток и пожухлой листвы, когда увидела, что приближается стража. Уходить от рыцарей было легко. И у них было очень мало стражников в этой части леса. Вероятно, они чувствовали себя в полной безопасности.

Прошло совсем немного времени, и Гисхильда оказалась по ту сторону бурелома, с любопытством вглядываясь в темноту. Что же здесь напугало лису? Может быть, рысь?

Гисхильда обнаружила узкую протоптанную дорожку. Сломанные веточки папоротника сообщили ей, что недавно по ней кто-то проходил. И этот кто-то двигался очень осторожно. Ей пришлось искать довольно долго, прежде чем она обнаружила на краю лужицы еще свежий след от чьей-то узкой ноги.

Гисхильда спряталась в папоротниках. Осторожно, словно дикий зверь, втянула носом воздух. Вонь смазки исчезла. Она принюхалась к запахам леса. Грязь, сырость, прошлогодняя листва. Сквозь густую листву проникало немного лунного света. То тут, то там серебряные нити касались листвы папоротника. Из-за этого лес с его мрачными стволами деревьев был похож на храм.

Чужой мелодичный звук заставил принцессу прислушаться. Звон, танцевавший с лесом и умолкавший, когда стихал бриз.

Гисхильда нерешительно пошла по тропе дальше. Хотя дорожка сильно заросла, было заметно, что когда-то она была достаточно широкой для того, чтобы по ней рядом могли идти трое мужчин. Она точно была создана человеческой рукой.

Снова раздался тот же звук, многоголосый и мрачный, словно боги, услышав мрачные предчувствия Гисхильды, соткали эту грустную мелодию. Не было слышно ни единого звериного звука, только ветер шумел в листве и тот странный звон, снова пробудивший ее страх.

Девочка присела на корточки за деревом. Сердце бешено колотилось. Внутренний голос велел ей немедленно поворачивать назад. Нужно было бежать прямо к хижине, броситься отцу на руки.

Налетел сильный порыв ветра. Стрелы лунного света падали в открывавшиеся лунному свету отверстия. Одно из них вырвало из тьмы лицо. Оно было огромным, с вытаращенными и налитыми кровью глазами и раскрытым ртом, достаточно большим, чтобы проглотить целиком собаку. Гисхильда испуганно отпрянула назад в папоротники и вынула кинжал.

Темнота вновь поглотила жуткий лик. Принцесса осталась наедине с ветром, огромными деревьями и мелодией, казавшейся теперь такой печальной, что у каждого, чье сердце не было вырезано из камня, наворачивались слезы на глаза. А потом она поняла… Она оказалась в Призрачном лесу!

Снова затрепетала от ветра густая листва. Девочка с трудом различила лицо, вырезанное на толстом стволе ясеня, и кровавики, вставленные в дерево на месте глаз. Наросты коры казались бугристыми бровями над глазами.

Гисхильда поняла, что стоит прямо перед деревом мертвых! Высоко в его ветвях должны быть широкие деревянные доски, на которых покоились завернутые в одеяла мертвецы из ближайшей деревни. И на каждой доске висела «музыка ветра». Их делали из дерева или латуни. Жители Друсны верили, что духи предков ездят на ветрах и следят за ними. А «музыка ветра» придавала духам голоса. Существовали жрецы, всю жизнь занимавшиеся тем, что слушали рощи мертвых и передавали живущим послания ушедших.

Гисхильда задрожала от облегчения и вложила обратно в ножны узкий эльфийский кинжал. Хотя она понимала, что повсюду в ветвях лежат мертвецы, гложущий ее страх пропал. Бояться нужно только того, кто еще живет. Бояться мертвых — предрассудок, затмевающий чувства. Так учила ее Сильвина.

Принцесса отыскала тропу в высоком папоротнике и пошла по ней. Теперь она догадывалась, куда должна привести тропа. Но кто же шел здесь до нее? И с какой целью?

Сопровождаемая меланхоличной песней «музыки ветров», она шла вперед, по-прежнему стараясь как можно дольше оставаться скрытой. А потом увидела лесной храм. Он вырос из невысокого холма, поднимавшегося прямо из моря папоротников. Вплотную к нему стояли обезглавленные деревья. У них спилили кроны, чтобы стволы стали похожими на мощные колонны, на которых покоилось небо.

Некоторые стволы покрыли резьбой. Сплетаясь, белые, словно кость, деревья изображали людей и животных, цветы и те странные письмена, которые понимали только жрецы Друсны. А те лучше откусят себе язык, чем выдадут тайны своих предков чужакам.

Между стволами были устроены стены из ярко раскрашенных досок или искусно переплетенных ивовых прутьев. Они образовывали лабиринт, скрывавший от посторонних взглядов сердце храма. С деревьев, стоявших ближе всего к святыне, свисали лоскутья из одежд мертвых, рога для вина, оружие, женские гребни, детские игрушки. Гисхильда увидела даже большую медную кастрюлю, к которой был приделан черпак в качестве языка колокола. Когда она раскачивалась на ветру, раздавался призрачный звон, и Гисхильда невольно спросила себя, не хотят ли мертвые ее предупредить.

На тропе к храму следов больше не оказалось. Может быть, это заблудившийся стражник напугал лису? Гисхильда колебалась, не решаясь войти под поблекшие деревья. Что же скрывается в сердце храма?