Меч эльфов

Гисхильда поглядела на отца и вновь ощутила прилив мужества. Поражение и огромное превосходство врагов не пугали его! При взгляде на Гуннара можно было подумать, что это он победил в битве на Медвежьем озере. Он казался непоколебимым, как скала. Его спина была сильна, как у быка. Свою рыжую бороду он по обычаю предков заплел в тонкие косички. И на каждой из этих косичек висело маленькое колечко — по одному за рыцаря, убитого Гуннаром в битве.

Таких колец, выкованных им из железа с разбитых доспехов, было семнадцать.

Хотя отец ее был королем, он носил простую одежду — покрытую черной краской кирасу со следами множества битв и шерстяные шаровары, штанины которых он прятал в потертые сапоги для верховой езды. С плеч его спадал забрызганный грязью красный плащ. Левая рука, на которой не хватало мизинца, покоилась на рукояти меча. Он стоял, широко расставив ноги, всем своим видом излучая спокойствие, восхищавшее Гисхильду. Он был героем, скальды сравнивали его с великими королями древности, прославляли его славные деяния множеством красивых слов, не все из которых Гисхильда понимала. Нужно, наверное, быть поэтом, чтобы говорить о вызывающем спокойствии и крепкой, словно дуб, силе мысли. Но как бы ни были витиеваты слова и стихи, они пленяли сердце Гисхильды, и она понимала, что они имели в виду, так же как понимал их самый простой из крестьянских ребят в войске ее отца. Они верили скальдам! А еще они верили в своего короля. И поэтому песни о нем не сходили с их уст даже после горьких поражений. Он был Фьордландией во плоти, сердцем противостояния, бичом священников и надеждой всех, не желавших склонить головы.

Гисхильда поглядела на воинов, стоявших вокруг ее отца. Там были ярлы фьордов, опытные бойцы, мужчины из родов, связанных с их семьей уже на протяжении веков. Их защищали стальные шлемы и кольчуги, усеянные металлическими планками. Оружием их были топоры и широкие мечи. У некоторых на поясе виднелись пистолеты с поворотным затвором или кинжалы с трехсторонним лезвием, которые можно было всадить даже в самый лучший нагрудник. Они были дикой толпой, точно так же как и бояре Друсны. В своих кожаных жилетах с разрезами, украшенных сотней заклепок, в широких шароварах и высоких сапогах их союзники выглядели в глазах Гисхильды странно. Всем видам оружия они предпочитали топоры с длинными рукоятями и мечи, украшенные массивными бронзовыми гардами. Вместо того чтобы защищать головы шлемами, большинство друснийцев предпочитали береты с перьями.

Но не эти воины решали, что произойдет в данный момент. Их мужество и безудержность недолго смогут сдерживать рыцарей. Это Гисхильда видела на Медвежьем озере и была уверена, что стальную стену врагов остановил холодный взгляд отца. Все ждали его. Того, что сделает он.

Здесь происходила немая дуэль. Пойдет ли он навстречу всадникам? Подойдет ли он к ним и, запрокинув голову, как ребенок, посмотрит на них снизу вверх? Нет, только не ее отец! Скорее солнце упадет с небес, чем он поступится своей гордостью. Но что же будут делать рыцари? Уступят ли они? Почему они не прекратят эту дуэль? Они условились встретиться на деревенской площади для переговоров. Им предстояло отойти от края поляны.

Нападут ли они, если отец не подчинится им? От рыцарей Тьюреда можно ожидать любой подлости!

Принцесса вновь ощутила в животе колючее чувство страха. Она видела, как разят пики и огромные копыта боевых коней, когда на военный лагерь на Медвежьем озере напали рыцари. Что они замышляют?

Девочка не отводила взгляда от рыцарей, замерших на опушке леса. Они выглядели намного более угрожающими, чем горстка отчаявшихся, противостоявшая им, и из-за своих сверкающих доспехов казались неуязвимыми. Гисхильда видела, как убивают людей, с головы до ног закутанных в сталь. На Медвежьем озере она стала свидетельницей того, как их сталкивали в прибрежный песок и сыновья крестьян всаживали свои кинжалы в прорези шлемов. Рыцарей можно убить, пусть даже они выглядят непобедимыми. Но она видела, сколько крестьян и воинов распростились с жизнью, чтобы повалить наземь одного такого всадника. Их должно быть в пять раз больше, чтобы надеяться одолеть в бою рыцаря.

Когда же наконец закончится это утомительное ожидание? Кто первым сделает шаг навстречу другому? Пожертвует ли отец гордостью во имя благоразумия?

— Умоляю, Лут, не допусти этого, — тихо пробормотала она.

Если рыцари победят теперь, это будет значить гораздо больше, чем битва на Медвежьем озере. Гисхильда с тревогой посмотрела назад, на ряды бояр Друсны и ярлов Фьордландии. Уже сейчас они перешептывались между собой, и пусть даже принцесса не понимала, о чем они шепчутся, она слышала в голосах мужчин с трудом сдерживаемую ярость. Было и еще кое-что: свежий ветер донес из леса серный запах горящих фитилей — за всадниками среди деревьев скрывались аркебузиры. Тяжелые свинцовые пули, выпущенные из этого оружия, могли свалить даже тролля. Но стрелкам приходилось постоянно держать наготове горящий фитиль, чтобы поджечь порох своих тяжелых аркебуз.

Принцесса перевела взгляд на запад. Над лесом небо окрашивалось в черный цвет. Она закусила нижнюю губу. Сколько воинов рыцарского ордена скрываются в лесу? Что замышляют? Неужели действительно задумали предательство?

— Лут, пусть наконец выйдут их парламентеры, — отчаянно молилась она. — Пусть это ожидание закончится!

Гисхильда с беспокойством поглядела на отца. Он по-прежнему казался спокойным. Если бы она могла стать хоть немного похожей на него!

— Ты не должна бояться, — прошептала мама и мягко прижала ее к себе.

На Медвежьем озере она тоже так говорила, и Гисхильда больше не доверяла ей.

Перешептывание в рядах бояр и ярлов стало громче. Гуннар Дуборукий бросил на них строгий взгляд, но этого уже было недостаточно для того, чтобы заставить их всех замолчать. Гисхильда чувствовала, как близки они к тому, чтобы проиграть эту молчаливую битву с рыцарями ордена.

«Собравшиеся здесь князья боятся этих рыцарей, — с тоскою подумала Гисхильда, — пусть даже они никогда в этом не признаются. Только мой отец не боится! И его верные союзники, Другие, знать Альвенмарка».

Как и ее отец, они ждали, и лица их не выражали ничего. По правую руку от Гуннара стоял эльфийский князь Фенрил, повелитель Карандамона, огромной страны из скал и льда. Взгляд Гисхильды остановился на князе, который выглядел еще больше похожим на сказочного героя, чем все остальные дети альвов. Тот, у кого есть столь сведущие в магии союзники, не может проиграть!

На белом кожаном камзоле эльфа серебристые швы были сделаны в форме снежных кристаллов. Его брюки для верховой езды, рубашка, даже сапоги — все было безупречно белым, словно какое-то колдовство защищало его от брызг грязи. У Фенрила были теплые светло-карие глаза. Его полные губы и густые волнистые волосы придавали ему менее отсутствующий и холодный вид, чем у других эльфов. Лицо было словно выточено из мрамора — ни ледяной холод родины, ни летняя жара лесов Друсны не оставили на нем следов. Он был красивым мужчиной, и Гисхильда знала, что многие придворные дамы ее матери мечтали о нем. Но сердце Фенрила было закрыто для человеческих женщин. Некоторые шептали, что он любит только огромную хищную птицу, с которой не расстается никогда. Это было удивительное животное, крупнее канюка, но меньше орла, с проницательными голубыми глазами. Прежде Гисхильда никогда не видела птиц с такими глазами, и эта вселяла в нее ужас. Птицу звали Ледяной ветер. Может быть, ее создали при помощи магии? Где же она прячется? Обычно она всегда находится неподалеку от князя!

Может быть, птица с высоты разглядывает, что происходит в лесу позади них? Вообще-то там должны быть их разведчики, но пока никто не приходил с докладом к отцу. Могли ли рыцари всех их поймать?

Говорили, что Фенрил умеет смотреть глазами своей птицы, когда та находится далеко. Знал ли эльфийский князь, что их ожидает? На губах его играло подобие улыбки. Насмехался ли он над тем, что князья людей, решавшие, быть войне или миру, встречались в такой невзрачной деревушке и вопрос о том, кто выйдет первым, превратили в опасную игру? Или же он мысленно был далеко отсюда?