Страница 18 из 24
— Что же ему делать? — спросила она растерянно. — Ждать, пока кто-то его застрелит?
— Я могу помочь ему при одном условии: если он назовёт имя убийцы, — проговорил Уолкер твёрдо.
— Он скажет опять, что стреляли вы.
— Для него это равнозначно самоубийству.
Линда закрыла лицо руками.
— Если бы я знала, где правда! — всхлипнула она.
Уолкер наклонился к ней, отнял руки от лица и, глядя ей прямо в глаза, проговорил тихим, проникновенным голосом:
— Послушайте, Линда, вы единственный человек, кроме меня, который может ему помочь. Вы должны выведать у него имя убийцы. Если потребуется, поклянитесь ему, что не проговоритесь. Сделайте всё, что он потребует, но узнайте имя! А потом позвоните мне.
Линда молчала.
— Вы не понимаете, в чём корень зла, — сказал Уолкер серьёзно. — Джимми боится, что полиция окажется не в состоянии защитить его. Поэтому он думает: лучше всего держать язык за зубами. Пока, мол, под подозрением я, с ним ничего не случится… Не забывайте, он видел убийцу — стреляли в него спереди!.. Теперь вы понимаете?
Она смотрела в светло-голубые глаза и понемногу поддавалась магическому воздействию его голоса. Её словно опутала таинственная паутина, из которой нельзя выбраться. Она попыталась взять себя в руки, мыслить логично, но это ей не удалось. Вид Уолкера внушал ей полное доверие.
— А что изменится, если вы узнаете имя убийцы? — спросила она.
Уолкер наклонился совсем близко к ней и сказал:
— Я убью убийцу!
Линда была поражена, она не знала, что и подумать. Она почувствовала отвращение к нему и вместе с тем совершенно необъяснимую симпатию. Уолкер навязывал ей свою волю.
— Если я… — она откашлялась, — если я всё-таки узнаю… как мне сообщить вам?
— Позвоните, — Уолкер назвал номер телефона. — Звоните в любое время, я сразу приеду.
— Может, так действительно будет лучше, — прошептала она, вздохнув.
— И вот ещё что, Линда, — словно вспомнил он. — Ваш друг, конечно, захочет узнать, о чём мы с вами говорили… Постарайтесь увильнуть от прямого ответа. Понимаете?
Она утвердительно кивнула.
— Обработайте его… Вам лучше знать, как это делается. Если женщина захочет, она любому мужчине развяжет язык… Я буду ждать в машине, недалеко от вашего дома. Увидев свет в вашей комнате, я поднимусь. О'кэй?
Линда хотела было сказать, чтобы он не смел приходить к ней, но губы сами проговорили:
— О'кэй.
Шестой час утра. В маленькой, набитой дешёвой мебелью комнате тихо и очень душно. Она сидела на софе, покрытой пледом в красную и белую полосы. На ней всё ещё было вечернее платье. Он стоял посреди комнаты.
— Кто тебя просил говорить с этим негодяем? — в который раз повторял Джимми.
Линда поджала ноги под себя, откинулась на подушку. Лицо её выражало озабоченность.
— Ты твердишь одно и то же… Или ты считаешь, мне было приятно с ним поболтать, а?
Не ответив на её вопрос, он продолжал:
— …Послушай, Линда, этот Уолкер хочет убить меня, как убил Сэма и Луки.
— Будь он человеком, который способен на такое, нам легче было бы убедить в своей правоте других.
— Если бы он выглядел как убийца, хочешь ты сказать?.. Но как выглядят убийцы?
— Н-ну… Наверное, мерзко… Как расисты из южных штатов… А у него, похоже, нет никаких предрассудков.
— Боже мой, ещё немного, и я подумаю, что он перетянул тебя на свою сторону.
— Чушь! — крикнула Линда. — Ты злишься потому, что я тебя спросила, хорошо ли ты видел того, кто в тебя стрелял…
— Как вижу сейчас тебя! — перебил Джимми. — Это был Уолкер.
— Да, но ты сам говорил, что он выстрелил в тебя сразу, без предупреждения. Ты поднимался по лестнице и вдруг увидел кого-то…
— Не кого-то — а его! — взорвался Джимми. — Я его видел, пропади всё пропадом… Вот что я скажу тебе, Линда: ты просто не представляешь себе состояния человека, в которого стреляют. Тебе и в голову не придёт кричать «караул!» или звать полицию. У тебя только одна мысль — беги, парень, беги! Не зевай! Спасай свою шкуру… Но видишь-то ты всё! Причём очень чётко. Увиденное в такой момент ты на всю жизнь запомнишь… Это… что-то вроде… вроде фотографии.
Она смотрела на Джимми во все глаза, уже готовая снова поверить ему. И тут же представила себе Мэтта Уолкера; его молодое лицо, проникновенный голос, честные голубые глаза… «Нет, этот не может быть убийцей! Он сам хочет расправиться с настоящим убийцей». Линда никак не могла себе представить, что Уолкер способен убить двух беззащитных негров просто так, ни за что, а потом преследовать третьего.
— Но как он мог стрелять в тебя… безо всякой причины? Ведь ты говоришь, что видел его впервые в жизни…
— А разве для нас новость, что белые убивают чёрных без всякой причины…
— Тогда скажи своему адвокату, чтобы он потребовал освидетельствования Уолкера у психиатра.
— Это возможно лишь при условии, если Уолкер согласится. Или если его обвинят в убийстве, а адвокаты станут толковать о его невменяемости… А знаешь, что мой адвокат на это ответит? Ну, может, не ответит, а подумает. Что наглее меня на земле негра не сыщешь… Ну кто видел цветного, который обвинил бы белого, тем более полицейского, да ещё с положением, в том, что тот свихнулся? Особенно после того, как уже обвинил его в убийстве и не смог этого доказать!
— А вдруг окажется, что ты всё-таки прав? Если он действительно спятил, и если он действительно… — Она умолкла.
Джимми горько усмехнулся:
— Договаривай, договаривай; «…если он действительно стрелял в тебя». Ты мне верить не хочешь, так почему же мне должны поверить белые?
— Да, но…
— Никаких «но»! Если я пойду к ним и скажу: «Пошлите Уолкера к психиатру, мне кажется, он шизофреник», знаешь, что они подумают? Что своим умом я до этого дойти не мог. Что мне это кто-то подсказал. Что тем самым я хочу замести чьи-то следы…. Или просто-напросто не станут меня слушать. Никто мне не поверит…
— Ты не прав! — запротестовала она.
— Не спорь! Ты сама считаешь, что на убийцу он не похож. Ты считаешь…
— Боже милостивый, перестань ты повторять эту чушь! — перебила Линда.
Он вдруг переменился в лице.
— Ладно, я ухожу.
— Не будь таким обидчивым! Я стараюсь помочь тебе… чем могу…
— Ты можешь помочь мне одним: тем, что поверишь мне.
— Снова ты за своё… Скажи мне сам. что я должна делать, я на всё согласна. Джимми, мне кажется, ты что-то скрываешь от меня.
— Ах вот как! — На секунду он замер. — Выходит, ты всё время считала, будто я лгу… — Он закрыл лицо руками и безвольно пробормотал: — Я не понимаю, я ничего не понимаю, ничего…
Взяв со стола шляпу, Джимми медленно, по-стариковски волоча ноги, направился к двери.
Линда вскочила и, схватив его за руку, резко повернула к себе.
— Останься! — умоляла она.
Джимми молча стоял. Линда заплакала.
— Ты требуешь от меня слишком многого. Ведь я всего-навсего глупая…
— Ничего я от тебя не требую. Я лишь хочу, чтобы ты мне верила.
— Мне хочется тебе верить. — Она закрыла глаза и вытерла слёзы рукой. — Но мы не всегда верим в то, во что хотим верить.
Он отступил на шаг.
— Если ты не веришь мне, между нами всё кончено.
— Да как я могу поверить тебе, когда всё, о чём ты говоришь, звучит так неправдоподобно? — закричала она.
— Прощай, — сказал он почти беззвучно и взялся за ручку двери.
Линда снова бросилась к нему, всеми силами пытаясь удержать.
— Нет, так нельзя… Ты не можешь уйти… Я пойду с тобой… К тебе… Так будет лучше…
— Оставь меня! — крикнул Джимми. — Я сам решу, что мне делать!
Уолкер поднял лифт на третий этаж и отключил ток. Лифт стоял, но открыть дверь было можно.
Стоя в тёмной кабине, он наблюдал сквозь маленькое окошко за лестницей. Чтобы всё время иметь в поле зрения дверь Линды, он должен был прижаться лицом к стеклу. Он ждал. Ждал очень долго.