Подручный смерти

– Он немного расстроен, – сказал Смерть, когда мы подошли к воротам кладбища. – Во-первых, идет дождь, который он очень не любит, во-вторых, несколько дней мы его не кормили. Сейчас он съел бы все что угодно, исключая, разумеется, медовый пряник с маком.

При одном упоминании данного предмета домашней выпечки Цербер зарычал и громко залаял в три пасти.

– Чем же ему не нравится… – я замялся, -…пряник?

Смерть посмотрел на меня с укоризной:

– Чему тебя учили при жизни? У Цербера, пока мы его не подобрали, было три смертельных врага. Первый… – и, склонившись над моим ухом, он шепотом, чтобы пес не услышал и не впал в ярость, рассказал несколько исторических фактов. Он поведал, как ходячая гора мускулов по имени Геркулес совершил акт насилия над несчастным животным, когда выволок его из преисподней и бросил на произвол судьбы, вынудив долго искать дорогу назад; как некий дурачок по имени Орфей убаюкал его игрой на лире, в результате чего пес на неделю лишился пищи; а также как некая вертихвостка Сивилла накормила его вышеупомянутым пряником [11], после чего пес потерял сознание. Поэтому стоит ему услышать любое из этих имен или малейший запах меда или мака, он заходится от бешенства.

– Само собой, – продолжил Смерть, – обычно я его не морю голодом. Но для сегодняшней задачи очень важно, чтобы его желудок был пустым и чтобы шел дождь. В противном случае наш план сорвется.

Дождь шел что надо. Вода заливала глаза, хлюпала в карманах пиджака, пропитала до нитки футболку и трусы в цветочек и промочила легкие сандалии вместе с носками. Я и забыл, как это бывает прекрасно и какой поразительно богатый опыт дано пережить на земле.

Смерть в своем длинном пальто казался таким же довольным и в своей излюбленной манере давать советы, лишь когда на него находит стих, сообщил:

– Держись подальше. Как только мы войдем, я спущу его с поводка.

Мы ступили за ворота кладбища. Вперед и влево поднималась дорожка, которая вела от рощицы к могилам. Справа стояла новая церковь из красного кирпича с лужайкой и папертью, увитой плющом. У меня не было чувства, что я вернулся домой – моя могила лежала где-то к северо-востоку отсюда, ее окружали толстые теплые стены. Но у меня мелькнула мысль о тех, чьи тела покоились прямо здесь, по ту сторону дождя. Стало интересно, о чем они говорят, какие новости обсуждают. И я почувствовал ностальгию, мимолетное желание вернуться.

Но все исчезло, как только Смерть прикрыл ворота. Он отошел от меня на несколько ярдов и отстегнул поводок. Я ожидал, что пес тут же сорвется, как тигр, выпущенный на волю, но он остался сидеть на месте, свесив алые языки.

– Давай, дружок, – подстегнул его Смерть. – Вперед!

Цербер понюхал гравий на автостоянке.

Смерть присел рядом с ним, погладил одну из голов и что-то прошептал. Пес осклабился на все три морды и умчался вверх по дорожке.

– Что вы ему сказали?

– Гав. Гав, гав, гав. Гав, гав, – ответил Смерть.

Мы покинули кладбище, перешли через дорогу и направились к похоронному бюро, которое занимало два здания в конце улицы. В мощеных сквериках перед зданиями расположилась коллекция грубых булыжников и фигурных надгробий, на которых висели невзрачные бирки с ценами и примерами надписей. Здание слева отличалось витриной во всю стену, где я смутно разглядел выставку гробов, в том числе очень дорогих, вроде того, что стал последним пристанищем мне. Правое здание выглядело относительно нормально – дом с гостиной, кухней и двумя окнами на верхнем этаже. Узкая бетонная дорожка, ведущая к порогу, пестрела пятнами машинного масла, падающие капли дождя создавали в них радужные воронки.

– Должно быть, он механик-любитель, – предположил я.

– Он – нет, – ответил Смерть, – а вот его соседи – да.

Он постучал по зеленой бочке с водой, что стояла слева от дорожки.

– Полная. Это хорошо. – Он подошел к входной двери, обернулся и оглядел окрестности. – Никто и ничто не мешает. Очень хорошо.

– Что теперь?

– Заходим внутрь.

Где-то вдалеке пролаял Цербер.

Смерть извлек из кармана пальто набор отмычек, выбрал одну, открыл дверь – и тут заметил мое недоумение:

– Все под контролем. Еще пять минут его здесь не будет.

Я прошел в дом следом. Длинная, узкая передняя тянулась через весь дом. Справа – маленькая кухня, слева – лестница на второй этаж.

– Посмотри-ка.

Я завернул на кухню. Склонившись над плитой, Смерть принюхивался.

– Это газ – в точности, как говорил Шеф. А в прихожей стоит телефон. Заметил? Наверху должен быть еще один.

В ярде от кухонной раковины он придавил каблуком линолеум.

– Половицы тут непрочные. Совсем непрочные. Малейшее нажатие – и они разойдутся. Но это на всякий случай, если не сработает план А…

Он глянул на потолок.

– А прямо над этим местом пожарная сигнализация. – Он хлопнул в ладоши, явно наслаждаясь подготовкой, пусть сама работа его и не увлекала. – Кажется, должно сработать.

– А какой он? – прервал я его.

– Кто?

– Наш клиент.

Смерть задумался.

– Низенький, лысый, в очках…

– Нет, я хотел спросить – что он за человек?

– Мне известно лишь то, что я утром прочел в его Жизненном Досье. Ему сорок девять лет. И он владелец похоронного бюро.

– И больше ничего?

– Ничего существенного. Мрачный тип, живет один, настоящий затворник. В день выкуривает по три пачки сигарет. В общем, неважный собеседник. А еще он буквально притягивает к себе неприятности – и потому мы здесь.

– А что за неприятности?

– Да самые разные… Десятки, может сотни. – Он надул щеки. – Ну вот, допустим, он носит очки, потому что в детстве болел трахомой. В нашем климате это редчайшее заболевание, но он сумел его подхватить. Очень не повезло. Между тремя и пятнадцатью он разбивал голову раз девять. Будто сглазили. Трижды ломал левую руку, один раз правую и по два раза обе ноги. Его сбивали машины шестью способами. Последние сорок лет он каждую зиму по три раза болеет простудой. И это еще не все. За один вечер в него дважды ударила молния, а когда его везли в больницу, карету «Скорой помощи» сбил грузовик. Вчера утром, когда он принимал ванну, его едва не убило током. Когда он впервые встал на коньки, то сломал себе нос. Младенцем его уронили, и он ударился головой. – Смерть тяжело вздохнул. – Список можно продолжать и продолжать.

Я выглянул из окна. По дорожке к дому не спеша приближался маленький лысый человек в траурном костюме, в руках он нес два пакета с едой. Он перекатывался по тротуару, словно большое печальное надгробие.

– Это он?

Смерть выглянул в окно и кивнул.

– Надо ведь спрятаться?

Он покачал головой.

– Этот человек близорук. По словам Шефа, если мы будем стоять в этом углу кухни, он нас едва ли заметит. Увидим, насколько это правда.

За несколько минут до прибытия клиента Смерть сообщил, что больше всего на свете этого человека заботил вопрос, праведную или грешную жизнь он вел до этого момента. В частности, о его праведности говорили только три конкретных факта.

Он подвергался спорадическим приступам расположения к незнакомым людям. Нередко эти чувства оборачивались разочарованием и обидой, но чаще наполняли его сердце радостью жизни.

В профессиональном плане его жизнь определенно состоялась. Он с торжественной серьезностью относился к процедуре похоронного ритуала, и родственники покойных очень ценили его заботу и внимание.

Будучи взрослым, он никого не убил.

В противовес этому он выдвигал пять причин, на основании которых считал себя настоящим злодеем.

В детстве он отрывал лапки у лягушек, крылья у мух, головы у муравьев, плавники у рыб, а также хвосты у тритонов, песчанок, головастиков, котов и кроликов.

Он пил, курил, увлекался азартными играми и чревоугодничал.

11

Сивилла – жрица Гекаты, которая помогла царю Энею проникнуть в Аид, усыпив Цербера медовой лепешкой с «сонной травой», то есть маком.