Затерянный храм

Грант прижал плечо к щели между двумя створками и толкнул. Металл хрустнул и посыпался, створки подались внутрь, но не распахнулись.

– Осторожно, – произнес Рид. – Если им столько лет, сколько мы думаем, то это абсолютно уникальные двери.

Грант отступил на шаг и окинул двери оценивающим взглядом. А потом, пока Рид не остановил его, с разворота ударил по ним ногой. Раздался треск ломающегося металла, потом исполненный ужаса крик Рида, и створки, сорвавшись с древних петель, упали внутрь. Поднялось облако пыли, и весь коридор подхватил эхо звонкого удара бронзы о камень.

– Ого. Да ты просто спец по проникновению в помещения. – Джексон протиснулся мимо Рида и посветил фонариком в дверной проем.

– Значит, вот оно. – Он повернулся и посмотрел на Рида. – Поздравляю, профессор. Вы добились результата.

Грант вошел в проем и замер от изумления. Долгое время он представлял себе это место только в мечтах – скрытый в тенях таинственный зал. Многое воображал себе Грант, но никак не мог подумать, что зал будет иметь знакомый облик. Однако, следуя взглядом за лучом фонарика Джексона, бегущим вокруг комнаты, он не мог избавиться от невероятного ощущения, будто уже был тут. Зал почти полностью повторял храм в Лемносе – единственная круглая комната, где каменные стены смыкались высоко над головой, образуя пирамидальный свод. Неужели древние строители вырезали все помещение в скале? Может быть, они просто приспособили естественную пещеру? Как бы то ни было, такое сооружение стало настоящим достижением в строительстве тех времен; люди, сотворившие такое, намного опередили свое время.

– Конечно, – произнес Рид. – Для усыпальницы героя именно этого и надо было ожидать. Это классическая микенская гробница-толос. Ступени, по которым мы спустились, это дромос, священная дорога, ведущая к усыпальнице.

По стенам прыгал луч фонаря. Резьбы на камне не наблюдалось, но стены в нижней части были оштукатурены и расписаны. Кое-где штукатурка осыпалась, в других местах сквозь фрески проросла плесень, но большая их часть сохранилась, пусть выцветшая и потускневшая. Грант, словно зачарованный, подошел к стене и поднял зажигалку над головой. Даже с близкого расстояния изображения казались такими неяркими, словно находились в дальней дали или словно Грант разглядывал их сквозь паутину. Некоторые сцены были такими же, как и на Лемносе, – люди убирают пшеницу, овцы пасутся на холмах, связанный бык лежит рядом с тополиной рощей. Были и изображения войны – несущиеся в бой длинные колесницы, окруженный стенами город, вытянутые на берег корабли, пронзающие копьями врагов люди со щитами высотой в собственный рост.

Чтобы рассмотреть фигуры, Грант сделал еще шаг, и его нога за что-то зацепилась. Он присел на корточки и поднес огонь зажигалки поближе. У самой стены пол был усыпан толстым слоем мусора. Это могла быть отвалившая штукатурка или камни, но Грант, подумав, понял, что это все же не так. Он протянул руку и поднял один из кусков. И сквозь корку грязи ощутил холодную твердость металла.

Он закрыл крышку зажигалки и взял ее в зубы. Круг света возле него исчез. Грант высвободил из-под ремня свою рубашку, все еще сырую после перехода озера вброд, и протер предмет, который держал в руке.

«Кто ты таков? – спросил он себя. – Думаешь, ты Аладдин?»

Вытащив изо рта зажигалку, он большим пальцем крутанул колесико. Джинн не появился, но из черного куска в руке на него смотрел, не мигая, золотой глаз.

Грант в изумлении чуть не выронил предмет.

– Сюда, – позвал он.

Пока остальные собирались вокруг него, Грант протер предмет еще, чтобы границы очищенной золотой поверхности раздвинулись и открыли изображенное на предмете лицо целиком. Оказалось, что это кубок, чаша для вина с высокой закругленной, словно у чайной чашки, ручкой; металл покрывали изображения оленей и львов. Грант вручил находку Риду.

– Сколько это стоит?

Рид взял кубок дрожащими руками, словно отец, который впервые держит в руках своего сына.

– Не могу представить.

Грант взял у Рида фонарик и повел лучом вдоль стены. По всей комнате кучами лежали сокровища. Теперь, зная, на что он смотрит, Грант мог разглядеть в кучах отдельные предметы – блюда и чаши, короны, статуэтки и мечи. Он попытался вообразить, как все это выглядело, когда было отполировано, – сокровищница божественного золота.

– Тут, наверное, полтонны.

– Забудь. – Джексон забрал у него фонарик и направил на стены, беспорядочно размахивая им из стороны в сторону. – У нас нет времени. Где этот проклятый щит?

Они оглядели зал. В отличие от храма на Лемносе, здесь не было алтаря, не было кольца пламени, не было отверстия в полу, куда должен был ползти тот, кто проходил инициацию. Круглые гладкие стены не имели отверстий. Разве что…

– Там!

В дальнем конце помещения изгиб стены прерывался немного заглубленной дверью. Они торопливо подошли. Из косяка торчали изъеденные коррозией металлические штыри, но дверь, которую они держали, обрушилась давным-давно. Джексон посветил в проем фонариком. Грант увидел небольшое помещение, стены которого были украшены затейливой резьбой, но этот вид тут же заслонила широкая спина Джексона, шагнувшего в проем.

– Осторожно! – Рид схватил Джексона за рукав и потянул обратно. Потом указал на пол. Сразу за дверью, под ногами у Джексона, зияла яма глубиной фута в три. На дне лежал чей-то скелет, покрытый грязью и пылью.

– Они что… человеческие? – Даже пуленепробиваемая самоуверенность Джексона, кажется, дала трещину.

Рид взял фонарик и направил в яму.

– Похоже, это бык. – Фонарик высветил торчавший из угла темно-коричневый рог. – Наверное, его принесли в жертву, когда освящали храм. В греческом культе героев яма обычно выполняла функцию алтаря.

– Как же они втащили сюда быка? – удивился Джексон.

Они втроем осторожно обогнули яму и вошли в помещение. Оно оказалось небольшим, но чуть ли не каждый дюйм стен был покрыт резьбой. Сцены охоты, жертвоприношений, битв – и даже через три тысячи лет запечатленная в камне жизнь не потеряла своей дикой мощи. По бокам от огромного выпуклого рельефа, словно выступавшего из дальней стены, располагались две ниши. А внутри них…

– Доспехи! – Восторженно воскликнув, Рид подбежал к нише и взял какой-то предмет. Он поднял его над головой, словно собираясь короновать себя.

Грант и Джексон увидели, что это шлем со скругленными нащечниками, свисавшими вниз, словно кроличьи уши. Наверху он сужался, переходя в странное гребнеобразное острие. Грант не был историком и решил, что вещь походит скорее на кавалерийский шлем времен прусского кайзера Вильгельма, чем на угловатые головные уборы с узкой смотровой щелью, которые он всегда себе представлял для Древней Греции.

– И наголенники. – Рид подошел к другой нише и вытащил два куска металла, похожих на пустотелые половинки поленьев. – Эти части, скорее всего, защищали его ноги. Ноги Ахилла, – добавил он с восторженным изумлением.

– Может быть, носи он их задом наперед, ему бы удалось защитить свою пятку.

– Но где же этот чертов щит? – Фонарик Джексона и зажигалка Гранта давали достаточно света, чтобы осмотреть небольшую комнату. В ней не было ничего, кроме двух частей доспехов и бычьих костей в яме.

– Может быть, в яме?

Джексон спрыгнул туда и бычьим ребром принялся отгребать грязь, покрывавшую дно. Грант осматривал стены, выискивая какую-нибудь неровность или трещину, которые могли бы выдать скрытую дверь или потайную комнату. Ничего. Его взгляд сам собой вернулся к массивному рельефному медальону между двумя нишами. Он заметил, что резьба на нем намного тоньше, чем на стенах. Фигурки оказались меньше, узоры – более затейливы, хотя это было непросто разглядеть под черным слоем, накопившимся на поверхности за долгие века. Чем больше вглядывался Грант, тем больше уверялся, что поверхность медальона имеет иную фактуру, нежели стены.

– Это не резьба.

Он встал прямо перед барельефом. С близкого расстояния можно было видеть каждую фигурку: мужчин и женщин, пастухов и пахарей, судей и купцов, солдат и богов – весь микрокосм того мира. Грант протер поверхность рукавом и сквозь ткань ощутил холод металла. Рукав почернел, но грязный металл на поверхности перед ним приобрел золотистый отблеск.