Затерянный храм

За три часа до этого, еще перед рассветом, они собрались на причале перед неприметным пакгаузом на азиатском берегу Босфора. Под оранжевым светом натриевых ламп сеял мелкий дождик, покрывая ржавое железо и потрескавшийся бетон свежим блеском. Где-то вдали стучали двигатели корабля, воздух пах угольным дымом и машинным маслом – вполне подходящее начало путешествия в иной мир. Перед самым их вылетом рядом со сходнями затормозил грузовик. Гранту запомнилось, как зашипели его шины на мокром причале. Выпрыгнули три человека в полевой форме. Двое из них быстро перетащили полдесятка вещмешков из грузовика на советскую летающую лодку, а третий подошел поприветствовать путешественников.

– Лейтенант Ковальски, морская пехота Соединенных Штатов. – Он начал поднимать руку, чтобы отдать честь, но вспомнил приказ и превратил жест в неловкое рукопожатие.

– Джексон. А это Грант.

Лейтенант пожал руку Гранту и посмотрел на Рида:

– А это кто – Линкольн?[63]

– Я попросил подкрепления в посольстве, – пояснил Джексон. – Это все, что они мне могли предоставить в такое-то время суток. Думаю, Курчатов, раз уж ему так нужна табличка, следить за нами не перестанет. Мне бы хотелось, чтобы у нас нашлось чем ответить, если он опять появится.

Грант оглядел пустынный причал, раздумывая о том, что могут скрывать тени за оградой из цепей.

– Если повезет, он не узнает, куда за нами бежать.

– У него Марина, а она уже знает про работы Филострата.

– Она ничего не скажет.

Джексон посмотрел на него так, словно собирался что-то сказать, но потом передумал.

– Будем надеяться.

– Вон там.

Скалы ближе к концу мыса расходились. Грант начал искать ивы или тополя, но не увидел ничего, кроме зарослей камыша, тихо качавшихся позади галечного пляжа. За ним лежала маленькая лагуна, спрятанная под мышкой у пляжа, но открытая с той стороны, где в море выходил мелкий проток. Они подвели к нему самолет. Над ними нависли белые скалы, и шум пропеллера отражался эхом от высоких утесов, барабаня по ушам. Проток оказался таким узким, что Грант всерьез опасался, как бы не сломать крыло о камень или не налететь на него под ударом волны.

Летающая лодка осторожно вошла в лагуну и остановилась на спокойной воде. Пассажиры выпрыгнули в пену у кромки воды, оскальзываясь и оступаясь на камнях, которые выскакивали у них из-под ног. Люди Ковальски закрепили лодку и выгрузили свое оборудование. Пока они были заняты, Грант поднялся по галечному откосу к тыльной стороне пляжа. Там он увидел узкий овраг, заросший деревьями и кустами. Из оврага в лагуну бежала маленькая речушка.

К нему подошел Рид. Даже здесь, на просторах Советского Союза, он был аккуратно одет – костюм, жилет, галстук. Единственной уступкой полевым условиям были ботинки, черные армейские ботинки, которые как-то неуместно торчали из-под твидовых брюк.

– Храмы героев часто вызывали бурный рост флоры вокруг. Считалось, что это свидетельство того, насколько благоприятно сказывается присутствие героя на плодовитости.

– Очень затрудняет поиск.

Рид не ответил. Он смотрел через пустую бухту – священные утесы, темное небо, кружащие птицы и камешки на пляже, стучавшие, словно кости.

– По крайней мере, кажется, что на этот раз мы попали в нужное место.

Грант услышал, как на пляже у него за спиной хрустит под чьими-то шагами гравий. Он обернулся и увидел Джексона.

– Куда теперь, профессор?

Рид пожал плечами:

– Одиссей говорил о реке. Думаю, надо идти по ней.

Они обошли лагуну по краю, вброд пересекая мелкие места и заросли тростника, и подошли к тому месту, где в нее впадала река. Ребята Ковальски шатались под тяжестью всего того оборудования, что им пришлось тащить с собой, – кроме оружия и вещмешков, они привезли кирки, лопаты, бисматрон и еще кое-что, напоминавшее Гранту подрывные заряды.

Джексон подошел к небольшому островку из щебня и оглянулся:

– А название у нее есть, у этой речки?

– Гомер называет ее Ахеронт – река скорби.

Джексон покачал головой в притворном отчаянии:

– Ну да, вы их выбираете со смыслом. Только не говорите мне, куда она ведет, – я не хочу испортить себе сюрприз.

Они двинулись вверх по течению реки. Впереди шел Грант. Никакой тропинки через заросли кустарника не нашлось. В узкой долине деревья росли так плотно, что пройти было почти невозможно. Они скрывали небо, вытягивая ветви к свету, словно руки из ада. Многие молодые деревья, похоже, были задавлены более высокими, но не находилось места, куда им упасть. Даже умерев, они оставались стоять – черные трухлявые стволы без листьев. Пройти можно было единственным способом – по реке, перепрыгивая с камня на камень, иногда переходя вброд. К счастью, река была неглубокая – ненамного глубже простого ручья, и вода ни разу не поднялась выше колен. В подлесок они старались не лезть. Вьющиеся растения свисали с деревьев, словно змеи, цеплялись за волосы, а в воде караулили полузатопленные стволы и ветви, норовя поймать путешественников за ноги.

Кроме воды и леса, было почти ничего не видно, но у Гранта стало складываться впечатление, что долина постепенно сужается. Склон стал круче, течение реки – быстрее. Впереди слышался шипящий шум, он словно плыл над деревьями. Грант вышел к чаше небольшого водопада, где кипела и бурлила быстрая вода, и поднял голову. На фоне неба не очень высоко вверху он увидел ослепительно сиявшие утесы, окруженные, словно дверным проемом, деревьями.

Шипение перешло в рев. Грант вскарабкался на камни, не обращая внимания на плещущую вокруг воду, – она намочила его рубашку и брюки. Он взобрался наверх и присел на корточки на плоском валуне, с него капала вода.

Он оказался в верхней точке долины. В обе стороны тянулся лес; кромка его изгибалась, встречаясь с утесами в верхней точке долины, гряда которых тоже изгибалась внутрь. Круглое пустое место между ними было занято обширным водоемом; он открывался к протоку, где стоял Грант, и дальше вливался в реку. Поверхность озера казалась непроглядно темной.

Рядом с ним вскарабкались Джексон и Рид и сгрудились на валуне, словно потерпевшие кораблекрушение – на плоту. Ковальски и его ребята ждали внизу.

– И что теперь?

Рид смотрел на водопад.

– По словам Гомера, мы должны подойти к тому месту, где в реку впадают два других потока.

– И как они называются? Река мучений и поток боли?

– Река огня и река горестей.

– Да, зря я спросил.

Грант вытащил из своего заплечного мешка сверток, развернул и вынул табличку, стараясь заслонить ее от летевшей с водопада мелкой водяной пыли.

– На картинке, похоже, два потока. Если это, конечно, не контуры горы. Что говорит бисматрон?

Джексон слез вниз к морпехам. Грант увидел, как он вытаскивает прибор из ящика и настраивает его. Шум воды заглушал все звуки от аппарата, а указатель на шкале едва двигался.

– Немного. – Джексон нахмурился, глядя на шкалу. – Что-то, может, и есть. Думаю, надо идти дальше. – Он указал на утесы рядом с водопадом. – Мы туда залезть можем?

Грант присмотрелся. Не так просто это сделать. Утесы не очень высоки, может быть футов пятьдесят, но белый камень кажется гладким, как лед, даже там, где его не покрывает влага от водопада.

– А то, – как ни в чем не бывало ответил Грант. – Веревка есть?

Взяв с собой одного из ребят Ковальски, шлепая по воде, Грант отправился к водопаду. Остальные наблюдали с дальнего края водоема. Трудно было даже подойти к подножию утеса – кажется, он уходил глубоко в воду, и камней, на которые можно было бы встать, оказалось немного. Грант остановился там, где деревья подходили ближе всего к скалам. Здесь вроде бы вообще негде было стоять – разве что на каменистом уступе, поднимавшемся всего на несколько дюймов от основания утеса. Грант глянул в воду, но в темном водном зеркале увидел только собственное отражение.

63

Уллис Грант – 18-й президент США.

64

Гомер. Одиссея. Перевод В. Вересаева. (Прим. ред.)