Затерянный храм

– Я не курю, – вежливо ответил Рид.

– Это для того, чтобы вы могли сжечь бумаги, если нас схватят.

Ближе к вечеру Грант заметил пятнышко на горизонте. Советские пограничники. По дороге вниз Грант отпер кладовку и вытащил из нее смотрителя маяка – тощего старика с лохматыми седыми волосами, клочковатой бородой и угрюмым лицом. Грант жестами показал, что тот должен включить маяк.

– Зачем ты это сделал? – спросил Мьюр, когда Грант вернулся к ним. Небо было затянуто тучами и смеркаться начало раньше; задрав голову, можно было видеть, как сквозь облака над головой проходит луч маяка.

– Нельзя же, чтобы советский катер заблудился в темноте.

– Да что ты?

– Если он не подойдет сюда, мы никогда не сможем выбраться с острова. – Грант прикрепил ремнями нож к голени и снова опустил штанину, чтобы прикрыть его. – Пока надо побыть в доме. Если они нас не увидят, то станут гадать, здесь мы или нет.

Солнце село за горизонт – для Гранта, который наблюдал за закатом из радиорубки в башне маяка, это происходило мучительно медленно. Он сбился со счета, сколько раз выглядывал в окно только для того, чтобы убедиться – солнце едва шевельнулось. Ну, по крайней мере, и катер пограничников тоже, кажется, никуда не спешил.

Наконец, когда уже достаточно стемнело, Грант, Мьюр, Рид и Марина вышли. Грант уходил последним – он запер металлическую дверь изнутри, потом взобрался на верх башни и оттуда спустился по наружной лестнице. К остальным он присоединился позади жилого домика. Выглянув, можно было увидеть зеленые и красные ходовые огни качавшегося на волнах пограничного катера. И вдруг они исчезли.

– Подходят. Идем и мы.

Они поползли по-пластунски, стараясь, чтобы пригорок скрывал их от советского катера. Риду, который никогда не любил темноту, все это казалось ритуалом посвящения в какой-то жестокий черный культ. Профессор не видел, куда они двигаются, его мир стал темным зловещим местом, то усаженным острыми камнями, то липким от птичьего помета. Повсюду вокруг него хлопали крыльями, каркали, извивались и шипели невидимые создания. Один раз он попал рукой в гнездо и ощутил, как хрустнула под ладонью скорлупа яиц; рука намокла, и он непроизвольно охнул.

– Ш-ш-ш, – послышался суровый шепот Гранта. – Мы почти на месте.

– И они тоже, – ответил другой голос, кажется, Мьюра. Из-за холма слева слышался приглушенный стук двигателя подходившего к причалу катера.

– Мьюр, заберешь всех на полуостров. – Днем Грант осмотрел место. В северо-восточном углу острова в море протянулась, словно палец, полоска земли. – Ждите там.

Их быстро поглотила темнота. Как только они ушли, Грант и Марина повернули налево и начали ползком взбираться вверх по склону. Грант выбирал дорогу осторожно, стараясь, чтобы она пролегала между гнездами, окружившими их, словно мины на минном поле. Несколько раз Грант чуть не получил от разбуженных чаек удар клювом в лицо. Он очень надеялся, что шум мотора катера заглушит шум на берегу.

Они добрались до края утеса и заглянули в маленькую бухту. Среди серых ночных теней виднелся пограничный катер. Двигатель сражался с приливной волной, и у кормы бурлила белая пена, а установленный на баке пулемет вертелся туда-сюда. На бетонный пирс высадилась небольшая группа людей – они приготовились стрелять, нацелив винтовки на вершину утеса.

– Черт! – Грант нырнул обратно. Они опоздали – если сейчас открыть огонь, он сам окажется как на ладони. Грант подумал, не бросить ли гранату, но тогда на катере могут испугаться и уйти совсем. А это ни к чему.

«Времени много», – сказал он себе. Грант подождал, пока успокоится пульс (этот прием не раз помогал ему), а потом повернулся к Марине:

– Мы должны пропустить их. Мне кажется, они первым делом пойдут к маяку.

– А по дороге мы не будем их брать?

Грант покачал головой:

– Пусть идут. Подождем, потом посмотрим, можно ли спуститься вниз.

Они отползли немного в сторону, и как раз вовремя. Послышались шаги тяжелых сапог по лестнице, и через миг на вершине утеса показался человек. Его силуэт возникал из темноты, попадая во вращающийся луч маяка, и снова пропадал. Рядом появился еще один человек, потом еще. За ними последовали и другие. Двигаясь напряженно, немного дергано (это выдавало их волнение), люди разошлись от верхней площадки лестницы и образовали неплотную цепь по периметру бухты.

– Что это они делают?

В ночном воздухе прозвучал выстрел, а за ним последовал яростный шквал огня – стреляли русские. Марина подняла свое оружие, Грант в тот же миг положил ладонь на ее руку, прижав к земле.

– Они стреляют по чайкам. Или пытаются спровоцировать нас на ответный огонь.

Стрельба утихла, сменившись беспорядочными выкриками. Грант не мог разобрать слов и, наверное, все равно бы их не понял, но решил, что передают они чувство облегчения. И это было хорошо.

Непредсказуемые вспышки выстрелов на время ослепили Гранта. Ожидая, пока ночное зрение восстановится, он прижался к земле и прислушался. Русские солдаты все еще не двигались, словно ждали чего-то. И тут Грант услышал другой звук. На западе раздалось тихое гудение, становившееся все громче.

Грант поднял голову и посмотрел вверх. По небу по-прежнему пробегал свет маяка, раз за разом освещая нижнюю поверхность облаков, словно зарница или артиллерийский огонь. Грант смотрел и ждал. Звук становился все громче. И наконец в небе пролетел лодочный гидросамолет с гладким серебристым фюзеляжем, странно изогнутым, словно банан. Он проскользнул через полосу света и пропал из виду. Через несколько секунд Грант услышал, как самолет опустился на воду. Он усмехнулся и перебрался через вершину утеса.

– Это наш билет с острова.

Лейтенант Максим Соловьев наблюдал, как идет к причалу шлюпка. По воде шлепали весла, было видно, что на кормовой банке неподвижно сидит высокий человек, а рядом с ним привалился кто-то пониже и поплотнее. Лейтенант нервно глянул на окружающие бухту скалы, чтобы убедиться, что его люди прикрывают все подходы. Указания из Одессы поступили какие-то туманные, но в случае невыполнения наказание будет неизбежным.

Лодка стукнулась о пирс рядом с оставшимся на плаву остовом американского гидросамолета. Из нее выбрался высокий пассажир. Соловьев щелкнул каблуками и четко отдал честь:

– Здравия желаю, товарищ полковник.

Тот ответил так же четко. В темноте Соловьев попытался разглядеть прилетевшего. Мрачное худое лицо было жестким – щеку от уха до челюсти пересекал белый шрам, а правый глаз был закрыт треугольной повязкой. Лейтенант решил, что повязка не так уж и портит это лицо, – здоровый глаз сидел так глубоко в глазнице с нависшим веком, что казался таким же черным и непроницаемым.

Соловьев глубоко вдохнул:

– Товарищ полковник, разрешите доложить. Мы без препятствий заняли бухту. Мои бойцы взяли под контроль утесы и готовы выдвинуться к маяку. Если противник все еще на острове, я считаю, что именно там он и забаррикадировался.

Полковник что-то проворчал. Из лодки вышел его спутник; Соловьев, глянув полковнику за плечо, увидел широкое лицо с тяжелым подбородком и короткие светлые волосы. Кажется, второй был не в военной форме, но таких людей в сталинской России боялись больше всего.

– Нельзя их недооценивать. – Даже в теплом ночном воздухе голос полковника звучал с леденяще резкими нотами. – Многие из наших людей уже дорого заплатили за эту ошибку.

– У них есть то, что представляет большую ценность для нас, – впервые подал голос второй. По-русски он говорил плохо, с сильным акцентом. Поляк, что ли? – Нужно взять их живыми.

Сердце Соловьева упало. В поисках поддержки он посмотрел на своего полковника, но в ответ получил только резкие слова сквозь поджатые губы:

– Будьте осторожны. Товарищу Сталину не понравится, если вы не выполните задание.

Словно в ответ на самые худшие опасения лейтенанта, со скал справа ударила автоматная очередь. Потом на полпути между бухтой и башней маяка что-то вспыхнуло. Соловьев ничком упал на причал, хотя стрельба велась беспорядочная и мимо него пули не летели. К его стыду, полковник даже не пошевелился, а просто повел глазом, чтобы посмотреть, откуда стреляют. Соловьев смущенно поднялся на ноги и, к еще большему своему стыду, увидел, что вся его форма заляпана птичьим пометом. Выше, в скалах, послышались еще выстрелы – это его люди открыли ответный огонь. Наверное, они сняли стрелка, потому что стрельба с маяка прекратилась так же резко, как и началась.