Обладание

Красавица Клер. Элегантная, очаровательная, сияющая Клер. Фривольная, избалованная, тщеславная Клер. Мойра относилась к ней с любовью и терпимостью, как можно относиться к родной сестре, однако никогда не заблуждалась относительно ее душевных качеств, и часто испытывала изумление оттого, что, кроме нее самой, никто больше не замечает, как мало сущности содержится под сверкающей оболочкой. Никто, особенно мужчины. И разумеется, не Аддис — тем более, что и сам он в те времена отличался избалованностью и тщеславием. Они были рождены друг для друга — пара идеальных эгоистичных детей, решивших, что мир создан с единственной целью: стать декорацией для их всепоглощающей любви.

Она вспомнила церемонию обручения — на ней они смахивали на персонажей, сошедших с прелестного гобелена. Мойру, как и всех остальных, церемония буквально потрясла. Чему удивляться? Аддис, такой высокий и сильный, настоящий рыцарь с неугасимым огнем в черных, широко поставленных глазах. Воздушная Клер, одетая в шелка и окруженная ореолом добродетели; убежденная, что в лице Аддиса получила то, что, без всяких сомнений, принадлежит ей по праву.

А потом сон закончился, идиллия разлетелась вдребезги, и в жизнь ворвался мир со своей грубой реальностью. А у Клер не хватило мужества даже для того, чтобы просто взглянуть на осколки, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ним. Мойра знала о Клер и Аддисе намного больше, чем остальные. Значительно больше, чем подозревал Аддис. И гораздо больше, чем ей самой хотелось.

Тихое озеро внезапно ожило и зашумело, пробуждая Мойру от воспоминаний. Хлопая крыльями, вылетели из зарослей дикие утки. Повернувшись, она увидела обнаженного по пояс Аддиса, который с опасным выражением лица быстро приближался к ней по мелководью, разгоняя волны.

Женский инстинкт протрубил тревогу. Опустив взгляд, она увидела голые колени и бедра; мокрая ткань прилипла к груди, едва скрывая ее. Понимая, насколько она беззащитна, напуганная целеустремленностью, с которой он к ней направлялся, Мойра повернулась, чтобы броситься наутек. Отчаянные мысли одна за другой проносились в голове.

Почему бы и нет? Если он намеревался принудить ее к близости, почему бы не воспользоваться моментом прямо сейчас? Даже странно, что он не попытался сделать этого ночью или даже еще вчера.

— Стой на месте, — он не кричал, но над водой громко разнесся жесткий приказ. Его командный тон отнюдь не добавил ей спокойствия. Движения ее были затруднены из-за того, что приходилось поддерживать подол юбки. Она разжала пальцы и тут же поняла, что совершила ошибку. Ткань моментально намокла, и ей показалось, что она волочит за собой тяжелый громоздкий ковер.

Ему не составило труда догнать ее почти мгновенно, и рука Аддиса обхватила ее за талию. Она попыталась вырваться, рванулась вбок, отталкивая его свободной рукой, другой по-прежнему поддерживая не зашнурованный лиф платья. Мойра набрала в грудь воздуха, чтобы закричать, но рот ей прикрыла грубая ладонь.

— Только крикни, и я тебя ударю, — прорычал он. Он поволок ее назад, к берегу, говоря что-то, но она не слышала ни слова, не оставляя безумных попыток вырваться. Как она могла быть такой глупой? Ну, конечно, для этого-то ему и нужна крепостная женщина. Намного удобнее, чем охотиться за проститутками.

Она изо всех сил ударила его локтем в живот, и он коротко, словно плюнув, изрыгнул ругательство. Рывком развернув ее, он подбросил Мойру в воздух и взвалил на плечо. Перед ее глазами каруселью мелькнула тихая гладь озера и берег.

Она осыпала его спину ударами кулаков, перемежая их бесполезными аргументами:

— Отпусти меня сейчас же! Не делай этого! Ты же благородный и честный рыцарь!..

— Замолчи!

— Не буду молчать! Подумай о душе. Господи, ты ведь ходил в крестовый поход. Тебе ведь, наверное, уготовано спасение души. А ты рискуешь ради нескольких минут…

— Прикуси язык, женщина, слышишь!.. Поднявшись на берег, он бросил ее под высокий куст.

Она перевернулась на живот и попыталась уползти, все еще прижимая ткань платья к груди. Крепкие руки обхватили ее за бедра и потащили назад, затем перевернули на спину. Она в ужасе смотрела, как он наваливается на нее всей тяжестью, придавливая к земле так, что она не могла пошевелиться.

— Раздвинь ноги.

Свободной рукой она заколотила его по плечам и лицу.

— Лучше убей меня! Ты — животное. Лучше убей, потому что, если я выживу, то молчать не стану. Я дойду до королевского суда. Я добьюсь того, чтобы тебя сожгли или оскопили!

— Раздвинь ноги!

Одной рукой он придавил ее руку к земле над головой, второй потянул за ноги, раздвигая их, затем задрал подол мокрой юбки до талии.

О Боже! Как она могла так заблуждаться! Насколько же глупой надо было быть, чтобы не понять, на что он способен?

Он схватил ее за волосы и развернул лицо так, чтобы она смотрела прямо на него.

— Говорю тебе, ничего плохого я тебе не сделаю. Лучше послушай!

Его тон, его взгляд были такими, что паника вдруг испарилась. Он же тем временем повернул голову, оглядываясь через плечо на другую сторону озера.

— Слышишь?

Хватая воздух короткими глотками, она проследила за его взглядом. Над водой разносились топот конских копыт и слышалась человеческая речь. Прежний страх вернулся, но уже в новом качестве.

— Сколько их?

— От двадцати до тридцати.

— Каких цветов? — Белый и красный.

— Саймон…

— Скорее всего, нет. Наверное, мне надо было остаться на дороге и окликнуть их, чтобы убедиться наверняка?

— Мы не так уж близко к Барроуборо.

— Но и не так далеко.

Выглядывая из-за плеча Аддиса, она могла следить за дорогой, В поле зрения появились первые всадники. Что они увидят, если посмотрят на озеро? Загруженную корзинами повозку и осла, и еще мужчину с женщиной, занимающихся любовью под кустами. Лучше, чем застать ее, купающуюся, в полуобнаженном виде, и Аддиса де Валенс, спящего на склоне холма, особенно если они действительно из Барроуборо. Или наткнуться на никем не охраняемую повозку, которая может привлечь того, кто ищет легкой наживы. А в повозке ее рубин!

— Штандарта или вымпела не видно? — тихо спросил Аддис, уткнувшись в углубление ее шеи. И хотя ей приходилось внимательно наблюдать за дорогой, она с тревогой отметила, как волнует ее теплое мужское дыхание.

— Вот. Есть. Штандарт. Красный с белым. И золотой сокол.

— Все ясно. Саймон.

— Думаешь, они направляются в Дарвентон?

— Откуда мне знать. Может, надо пойти осведомиться?

— Конь…

— Он пасется поодаль, за холмом. Если повезет, они его не заметят, а даже если и заметят, по коню не определить, что он мой. Даже меч — и тот не рыцарский.

Свободной рукой она крепче обхватила его за плечи. Вряд ли с расстояния, отделявшего их от всадников, можно было различить больше, чем сплетенные фигуры мужчины и голоногой женщины, и если они посмотрят в их сторону, пусть им покажется, что уставшие от дороги ремесленник с женой остановились передохнуть и немного развлечься.

Их заметили. Она увидела вытянутую в их направлении руку, раздался низкий смех, кто-то отпустил похабную шутку.

— Несколько человек остановилось.

— Тогда прошу простить меня, мадам.

Он слегка сдвинул центр тяжести, и она почувствовала, как его бедра плотнее прижались к ней. Мойра закрыла глаза от унижения, понимая, что их хитрость — не совсем фальшивка. Впрочем, если бы мужчина, оказавшись между ног у женщины, не проявил никакой реакции, можно было предположить, что у него определенные проблемы.

— Они поехали дальше, — она не сводила глаз с дороги до тех пор, пока топот копыт не затих и последний всадник не скрылся из виду. — Все, уехали, — облегченно вздохнула она.

Лицо Аддиса было всего в нескольких дюймах от ее собственного, и его выражение заставило Мойру затаить дыхание. Суровость, напряжение — никаких признаков беспокойства от близости проезжавших мимо солдат! Проявившиеся на его лице эмоции были вызваны только их физической близостью.