Страница 71 из 75
После побега он решил, что его усадьбу теперь наверняка отпишут в княжескую казну. Его бабка состояла в дальнем родстве с домом Куно, принадлежавшим к тому же клану, поэтому, даже оставшись без крова, она бы нашла к кому податься. Матахатиро настолько свыкся с мыслью о таком исходе, что письмо от Юки стало для него полнейшей неожиданностью, и поверить в то, что она написала, было чрезвычайно трудно.
Таким образом, в доме могли находиться как две женщины, так и назначенные распорядителями имущества самураи.
В это время в дверной щели показался огонек фонарика, и женский голос спросил:
— Кто это?
Испуганный и дрожащий — это был голос Юки. Из-за двери доносилось ее прерывистое дыхание. Услышав этот голос, Матахатиро почувствовал, как грудь стало теснить от нахлынувших переживаний. Все те чувства, которые он так долго подавлял в себе, вдруг разом выплеснулись на поверхность. Матахатиро застыл на месте, не в силах поверить, что все происходящее с ним — не сон.
Наконец, собравшись с духом, он ответил:
— Это я, Матахатиро…
За дверью стало тихо. Но лишь на мгновение. Тут же послышался звук отодвигаемого засова. Юки долго не удавалось открыть плотно запертую дверь. Ей пришлось даже постучать по замку чем-то железным.
Наконец дверь распахнулась, и Матахатиро вошел в прихожую. Отступив назад, Юки несколько мгновений смотрела на него, а затем, наклонившись, быстро задула стоявший на полу фонарь и бросилась к нему в объятия. В кромешной тьме Матахатиро крепко обнял свою невесту.
Юки сильно дрожала. Когда дрожь унялась, она отпустила Матахатиро и тихо прошептала:
— С возвращением…
Войдя в гостиную, Матахатиро выпучил глаза от удивления и еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Посреди комнаты восседала его старая бабка. Ее согбенная, слегка грузная фигура ничуть не изменилась, а сквозь сетку морщин все так же проступал румянец. На бабке было надето кимоно с подвязанными рукавами, голова обвязана белым жгутом, а возле колен лежал короткий самурайский меч.
— Здравствуйте, бабушка, — поприветствовал ее Матахатиро. — Я вернулся. Рад найти вас в добром здравии.
Приставив ладонь к уху, старушка выслушала его приветствие, кивнула и беззубым ртом прошамкала в ответ:
— Хорошо, что и ты цел и невредим. С возвращением.
— Я вижу, у вас тут кое-какие изменения. Вот только… — глядя на бабку, Матахатиро улыбнулся. Уж очень потешно выглядела в своем грозном обличье эта старушка, которая иногда и в уборную-то не могла сходить без посторонней помощи. — Почему вы так оделись?
— А как же иначе? Ты сбежал не пойми куда. Кто будет дом защищать?
— Ваша правда…
— Сюда уже приходили люди, вроде бы из клана. Такой шум подняли, говорят мне, мол, убирайся, бабка, отсюда подобру-поздорову. А куда же я уйду-то? Я им так и сказала — никуда я отсюда не уйду.
— Разные люди тут появлялись. Одни и вовсе были на вид настоящие убийцы, — подала голос сидевшая сбоку Юки.
Матахатиро заметил, что, сказав это, она побледнела.
— Два человека. У обоих лица замотаны… Они за мной охотятся, я знаю. На меня уже пытались напасть на улице.
— Но почему?
— Им кажется, что я могла узнать какие-то секреты… от моего отца. — Юки пристально взглянула в глаза Матахатиро. Тот озадаченно покачал головой. Командир отряда Мива, казначей Сукэгава… Неужели теперь мстительные пособники Отоми добрались и до его невесты? Если это так — Отоми конец.
— Да-да, — подтвердила бабка, — были такие, в масках. Видно, страху нагнать хотели.
Внезапно спохватившись, Юки подошла к ней сзади, сняла с рукавов тесемки и развязала жгут на голове.
— Кто бы ни пришел, бабушка теперь всех так встречает. Ничего не боится, — сказала Юки.
— А как иначе! — гневно воскликнула бабка. — Эти мужланы по-хорошему не понимают. Род Аоэ — древний род. Хоть у нас доходу всего сто коку, мы нашим князьям спокон веку служим. Потому я решила — если кто ко мне с мечом придет, то мечом и встречен будет. Только в тот раз госпожа Юки сама их прогнала.
— Да уж, не сладко вам пришлось. Только теперь ничего бояться не надо. С сегодняшнего дня можете спать спокойно, — произнес Матахатиро уже ставшие привычными для него слова. Даже и не счесть, сколько раз за время жизни в Эдо ему приходилось этими словами успокаивать людей, нуждавшихся в его защите. Если подумать, сейчас ему снова предстояло стать телохранителем. На этот раз — телохранителем родной бабки и дорогой его сердцу женщины.
— Вы уже ужинали? — спросила Юки.
— Нет, у меня деньги закончились, поэтому я сегодня целый день ничего не ел.
— Да разве же так можно! Сейчас я быстренько что-нибудь приготовлю, — воскликнула Юки и убежала на кухню.
Проводив ее взглядом, Матахатиро пересел поближе к бабке и спросил:
— Бабушка, а где Нами?
Так звали их служанку, женщину тридцати с небольшим лет, помогавшую по хозяйству. Убегая из клана, Матахатиро не слишком тревожился за судьбу своей бабки, поскольку знал, что она остается с Нами.
Приложив руку к уху, бабка выслушала его вопрос и, погрустнев, ответила:
— После того, как ты ушел, все сбережения постепенно иссякли. Я начала продавать вещи, но вскоре и продавать стало нечего. И чтобы я не померла с голоду, Нами продала свое кимоно…
— Кимоно?
— Да. Мне было ужасно неловко, потому я ее отпустила. Сказала, что хватит ей со мной нянчиться. К тому же в то время к ней начал свататься какой-то вдовец.
— Вот оно что. Так она замуж вышла.
— После этого я какое-то время жила одна. Но вполне справлялась. А потом у меня поселилась госпожа Юки. Я поначалу сомневалась, а потом подумала — что в этом предосудительного? Она ведь твоя невеста…
4
На следующий день, поужинав, Матахатиро немного отдохнул, а потом переоделся и вышел из дому. Он проспал почти весь день, поэтому после плотного ужина почувствовал, что его мышцы вновь налились силой.
Стоял тихий вечер. Прохожих на улице было мало. Глядя на царящее вокруг умиротворение, трудно было поверить, что внутри клана разворачивается настоящая война.
Когда Матахатиро подошел к дому старейшины Мамии в квартале Дайкан, уже пробил час Кабана, однако во дворе усадьбы еще горели светильники, и стоило Матахатиро постучать в боковую калитку, как ее тут же открыли. Похоже, что у Мамии были гости.
Матахатиро немного подождал в коридоре, а затем один из самураев усадьбы проводил его во внутренние покои. Комната, в которую его завели, была маленькой и тесной. Самурай поставил на пол жаровню, а когда он ушел, появилась служанка с чаем.
Матахатиро прождал еще какое-то время. Неожиданно из глубины усадьбы послышались веселые голоса, перемежаемые взрывами добродушного смеха. Голоса постепенно удалялись, из чего Матахатиро сделал вывод, что гости уже уходят.
Вскоре в коридоре послышались шаги. Кто-то прокашлялся, после чего перегородка отъехала в сторону, и в комнату вошел старейшина Мамия. Одет он был по-домашнему и пришел без сопровождающих.
— О, Аоэ! Ну, здравствуй, здравствуй. Я тебя ждал, — добродушно сказал Мамия, усаживаясь на пол и благосклонно кивая в ответ на поклон Матахатиро. На его вытянутом, белокожем лице играл легкий румянец. Запах сакэ не оставлял сомнений в том, что старейшина прекрасно провел время в компании гостей.
Заглянувшей в комнату служанке Мамия сказал, что чай ему не нужен, и, дождавшись, пока ее шаги стихнут в глубине коридора, велел Матахатиро сесть поближе.
— Я знаю, что Хиранума, которого ты убил, был правой рукой Отоми. Мне также известно, что Отоми подсылал к тебе в Эдо тайных убийц. Может быть, ты теперь расскажешь, что тогда произошло на самом деле? Ты же, если не ошибаюсь, был помолвлен с дочерью Хиранумы, верно? То бишь, он должен был стать твоим свекром. Что же тебя заставило убить его, да к тому же бежать из клана? — Наклонившись вперед, Мамия внимательно посмотрел на Матахатиро. За этот взгляд, который, казалось, насквозь буравил собеседника, сорокатрехлетнего Мамию в клане называли не иначе как «проницательный старейшина».