Поруганная честь

— Ты и впрямь считаешь, что он до сих пор может быть с индейцами? С этой бандой, я имею в виду.

Блейк смотрел, как ела Меган. Она до того устала, что с трудом подносила ко рту ложку, и резкий укол вины пронзил его. От тащил ее за собой несколько сот миль по самой опасной в стране территории, а она почти не жаловалась. Не упрекала его, не просила отказаться от поисков. Скорее подбадривала. Все это время она была с ним рядом, верила в него так, как не могла бы поверить никакая другая женщина.

Гордость переполняла его, хотя чувство вины не отступало. Меган — редкостная женщина. Любая Другая уже утопила бы их обоих в слезах, требовала бы жениться на себе, ругалась бы и угрожала так, как могут только женщины. А вот она сидит тут, уставшая до предела от грязи и долгих часов, проводимых в седле, и все же готовая хоть сейчас в путь. А ведь она носит его ребенка.

Блейк отругал себя. Его следовало бы отхлестать плеткой! В такое время с Меган нужно пылинки сдувать. Ей сейчас нужна приличная крыша над головой, хорошее, разнообразное питание и побольше отдыха. Ее никак нельзя таскать в седле от восхода до заката, кормить холодными бобами из консервной банки и укладывать в походную постель на жесткой земле! Когда все наконец-то уладится, поклялся он себе, она получит все это и еще больше. И очень, очень скоро будет носить кольцо на пальце и его имя.

В то самое утро, когда Блейк и Меган находились в форте Боуи, Джейна и Эван Коулстон вернулись к себе в комнату после очень содержательного визита к миссис Хиггинс и ее мужу. От этой четы они узнали много любопытного, и все услышанное подтверждало то, что они прочли в документах, обнаруженных на ферме Кирка, хотя никто из них и полусловом не заикнулся о находке. Марк Монтгомери был много лет уважаемым в Тусоне фермером, а его сын Блейк пользовался всеобщими симпатиями. Все были в ужасе, когда мистер Монтгомери умер и оставил ферму Кирку. В еще больший шок людей привело известие о том, что Блейк не был сыном Марка Монтгомери.

— Я все-таки в это не верю, — заявил Мак Хиггинс. — Ведь я знал мальчишку, можно сказать, еще до того, как он родился. Его мама ожидала его, когда они переехали на ранчо, и после рождения мальчика я никогда не видел более гордого отца, чем Марк Монтгомери. А уж с Анхелины Марк просто пылинки сдувал, души в ней не чаял, кстати, как и все, кто ее знал. Она была милейшим созданием; ума не приложу, как она могла бы заставить Монтгомери жениться на ней, если бы носила ребенка от другого мужчины. Анхелина вообще была не из таких женщин. В ней не было ни капли подлости.

— Да будь это и так, все равно ферма должна была бы отойти к ее сыну, — вмешалась Чад Хиггинс — Эта земля принадлежала ее родне, сколько помнят старожилы. Прадед Анхелины купил ее у индейцев еще до того, как Тусон стал городом, а ее отец добывал золото в руднике к востоку отсюда. Да, это место должно принадлежать Блейку, тут нет сомнений. В поленнице завелся скунс, и пахнет он, на мой взгляд, как Кирк Хардести. Беда в том, что нельзя никак этого доказать. Молодой Монтгомери пытался, но за свои хлопоты был лишь сильно избит и выброшен из города Кирком и этим никчемным шерифом, который сидит у нас сейчас на шее, не говоря уж про свору головорезов, которых нанял Хардести. Этот сопляк даже не может делать собственную грязную работу.

Коулстоны все еще обсуждали услышанное, когда вошли в свой гостиничный номер. Они уже стояли внутри, закрыв дверь, когда поняли, что в номере присутствует кто-то посторонний. Шторы были опущены, и в комнате стояла темнота. Они с трудом разглядели фигуру мужчины, сгорбившегося у окна в мягком кресле.

Какое-то время никто не шевелился. Затем наконец мужчина заговорил:

— Я вижу, что вы уехали с фермы. Гостеприимство Хардести встало поперек горла, верно?

Эван расслабился, хотя и не полностью.

— Баннер… — признал он его сухим кивком. — Мы думали, что ты совсем покинул эти места.

Джейна с облегчением вздохнула, узнав, кто этот непрошеный гость. Она молча слушала, как Эван его расспрашивает.

— Что ты здесь делаешь и зачем такая секретность? — Эван имел в виду задернутые шторы и неожиданное появление Джейка.

— Просто решил зайти к вам и узнать, не нашли ли вы чего-нибудь интересного на ферме Монтгомери. А что до секретности, то никто не знает, что я вернулся в город, и желательно, чтобы так было и впредь.

От внимания Эвана и Джейны не ускользнуло, что Джейк Баннер назвал ранчо «фермой Монтгомери», и быстро переглянулись. Еле заметный кивок Джейны подбодрил Эвана.

— Может, и нашли, — осторожно ответил он. — Но что ты сделаешь с этими сведениями? — Не дождавшись ответа, Эван продолжал: — Ты должен понять наше положение, Баннер. Пару дней назад мы вернулись и обнаружили, что в комнате все перевернуто. Кто-то основательно обыскал ее, но ничего не нашел. Не ты ли это был?

— Нет. Я прибыл в город пару часов назад. Немного тут разнюхал и узнал, что вы переселились с фермы в гостиничный номер. Кстати, вам известно, что за вами следят?

— Мы это подозревали. — Эван присел на край кровати. — Но ты не ответил на мой вопрос, Баннер. Что ты сделаешь с документами, которые мы, возможно, нашли у Кирка Хард сети и его матери? — спросил он более определенно; хватит уже плясать вокруг да около. — Можем ли мы получить их у Блейка Монтгомери взамен на освобождение Меган?

Джейк вздохнул, словно решившись довериться Коулстонам от имени Блейка.

— Я немного сомневаюсь в этом. Услышав, как Джейна со стоном всхлипнула, он смягчился:

— Как вы смотрите на то, чтобы снова увидеться с вашей дочерью где-нибудь подальше от Тусона?

Глаза Джейны засияли, словно солнце в ясном небе.

— Вы хотите сказать, что отвезете нас к ней? — тихо спросила она, боясь услышать отказ. — Вы ее видели? С ней все в порядке? Это вы были в Сокорро вместе с Меган и Блейком, верно?

Лицо Джейка помрачнело.

— Откуда вам известно?

— Кучер почтовой кареты, который узнал Меган, прислал шерифу депешу, а тот, в свою очередь, переслал ее Кирку, — поспешил объяснить Эван. — Когда она пришла, мы еще были на ферме.

— А какова была реакция Хардести на это? — поинтересовался Джейк.

— Ах, он страшно разозлился, что Монтгомери сумел снова ускользнуть. Вдобавок еще он абсолютно не представлял, куда вы дальше направились.

— Значит, он знает, что я был с ними?

— Нет, нет, мистер Баннер, — стала объяснять Джейна. — Мы с Эваном сами об этом догадались. По-моему, Кирк даже не догадывается, кто с ними был. Вообще-то он упомянул про каких-то мексиканских родственников Блейка. Опал решила, что они могли на какое-то время отправиться в Мексику.

— Кирк тоже так считает? Эван покачал головой:

— Кирк считает, что Монтгомери так просто не сдастся. Он уверен, что Блейк снова попытается в скором времени получить назад свою ферму. Только не знает еще, когда и каким образом.

Лукавая улыбка промелькнула по лицу Джейка.

— Вы оговорились, мистер Коулстон. Видимо, и вправду обнаружили что-то по-настоящему интересное, раз считаете, что ферма принадлежит Блейку. Смею ли я предположить, что вы начинаете видеть события в ином свете и, возможно, вините в случившемся кого-то еще, помимо Блейка Монтгомери?

Взгляд Эвана был словно прокисшее молоко.

— Я не стану заходить так далеко, Баннер. Монтгомери все же виноват во многих вещах. Он ограбил ту карету, похитил нашу дочь и держит ее ради выкупа. Один Бог ведает, через какие унижения прошла она по его вине. — Он слегка смешался от подавленного смешка Джейка, но затем продолжил свою тираду: — Он причинил нам неописуемую сердечную боль. Джейна все глаза себе выплакала, я тоже схожу с ума от тревоги. Пусть даже у него украли ферму, которая по праву принадлежит ему, но это еще не повод, чтобы держать мою дочь у себя как предмет торговли. Мистеру Блейку Монтгомери придется за многое ответить, хотя бы передо мной!

— Вы сами поговорите с ним об этом, мистер Коулстон. — Джейк поднялся с кресла. Слегка отодвинув штору, он выглянул на улицу. — Ваш сторожевой пес все еще там. Это немного усложняет дело, но если мы будем осторожны, то, думаю, сможем выбраться из города незаметно. Джейк повернулся к Джейне: — Вы умеете ездить верхом, миссис Коулстон?