Страница 16 из 77
Смятение охватило ее душу:
— Нет! Я никогда не полюблю тебя, Ночной Ястреб. Никогда!
Уголки его чувственно вылепленных губ растянулись в улыбке.
— Посмотрим, моя красавица! Если Верховному Божеству будет угодно, твое сердце и тело станут моими навсегда.
Разговор был окончен. Ночной Ястреб сказал — и да будет так. Он не желает больше выслушивать никакие доводы. Сейчас он опять посадит ее на лошадь, и они продолжат свой путь. И прежде чем солнце зайдет за гору, они будут уже в родной деревне. И там он наконец сможет отстоять перед всем племенем свои права на Пламя и сделать ее своей женой…
Не только Ночной Ястреб стремился поскорее попасть в деревню. Кривая Стрела по-прежнему был полон решимости биться с Ночным Ястребом за право обладания белой женщиной. А потому между мужчинами, особенно между Кривой Стрелой и Ночным Ястребом, все больше и больше нарастало напряжение. Их отношения с каждым днем становились все более натянутыми.
Все это очень беспокоило Каменное Лицо. Он попытался еще раз поговорить с Ночным Ястребом.
— Стоит ли эта белая женщина того, чтобы разбивать из-за нее твою давнюю дружбу с Кривой Стрелой? — спросил он. — И дело не только в Кривой Стреле. Если ты возьмешь в жены белую женщину, то будешь осмеян всем племенем. Брать в жены белую пленницу — негоже для вождя. Боюсь, Ночной Ястреб, наш народ не примет этого.
— Они смогут принять ее. Если не сразу — то со временем. Они увидят, что нас соединило Верховное Божество, что ей назначено быть подругой моей жизни, — настаивал Ночной Ястреб. — А то, что она — моя вторая жена, даже упрощает дело.
— Может быть, мой друг, может быть… — согласился Каменное Лицо. — Но что будет с твоими сыновьями? Нашим людям не понравится, если первенец вождя будет рожден белой женщиной, поскольку Маленькая Крольчиха должна сначала родить ребенка твоего брата. Ты не подумал об этом?
— Я подумал обо всем, Каменное Лицо, и понимаю, что все это очень не просто. Как вождь, я понимаю, какую ответственность несу перед нашим племенем. И все же я намерен отстаивать свои права на эту женщину. Она близка моему сердцу. Я чувствую это и могу лишь довериться Верховному Божеству, чтобы он прояснил наш дальнейший путь. Это Он соединил нас, и Он подскажет, что нужно сделать для того, чтобы Пламя и наши будущие дети были приняты моим народом. Должно быть, это Он направил Пламя в мою жизнь, потому что сам я не просил ее врываться в мою жизнь столь стремительно. Я не просил о том, чтобы моя кровь жаждала ее, чтобы моя душа взывала к ней.
— А если Совет постановит, чтобы вы с Кривой Стрелой дрались из-за этой женщины, и Кривая Стрела выиграет ее? — спросил Каменное Лицо.
— Если Судьба предназначила эту женщину мне, я выиграю ее, — спокойно ответил ему Ночной Ястреб.
— Этим может закончиться ваша дружба с Кривой Стрелой, — предостерег его Каменное Лицо.
Ночной Ястреб кивнул. Лицо его по-прежнему оставалось очень серьезным.
— Очень печально, если такое случится, но я должен повиноваться велению своего сердца. И это будет делом Кривой Стрелы — останемся мы друзьями или нет. Если он выберет — «нет», я ничего не могу с этим поделать. Мне останется только сожалеть о тех добрых отношениях, которые у нас были и которые мы утратили…
Пока они ехали, Сара пыталась разобраться в своих запутанных мыслях. Что имел ввиду Ночной Ястреб, когда сказал, что она принадлежит ему?
Каким образом? Как рабыня? Как его женщина? Он сказал, что не освободит ее, что она должна научиться жить так, как живет его народ. Судя по всему, он собирается продержать ее у себя очень долго! Как вообще она сможет выдержать подобное существование? Она привыкла к тому, чтобы все ее баловали. Ей была уготована жизнь в окружении многочисленных слуг, подающих в назначенное время вкусную пищу на красивой посуде. Ее нежным ручкам изначально было предписано ничего не делать — разве что только обмахивать веером личико, а ножкам — танцевать ночи напролет. Она знала, как нужно флиртовать, умела быть приветливой хозяйкой, любила обмениваться сплетнями и хихикать с подругами. Она знала, как вести дом и командовать слугами, но кроме этого — почти ничего. Она могла поддержать разговор о балете, опере, поэзии, о последних моделях одежды, ну и, конечно же, поговорить на некоторые другие темы, входящие в круг интересов воспитанного человека. И она сильно сомневалась в том, что найдет хоть кого-нибудь в родной деревне Ночного Ястреба, с кем можно будет поговорить об этих вещах.
Что же делать? Неужели она никогда больше не увидит отца? Неужели она проведет всю свою жизнь в каком-то индейском селении? И вместо шелков и бархата будет носить одежду, сшитую из шкур диких животных? Никогда не украсит свои волосы бантами и жемчугом, не оденет на шею драгоценности, а на головку — милую маленькую шляпку? От одной только мысли обо всем этом ей захотелось плакать.
Но больше всего ее возмутили слова Ночного Ястреба о том, что в конце концов она полюбит его. Какая беспардонная наглость! Тем не менее где-то в дальнем уголке ее сознания тотчас же мелькнула и другая мысль. Разве не она, а какая-то другая девушка лежала вчера на холодной траве и прижималась к своему похитителю с таким жаром? Разве это кто-то другой замирал от его прикосновении, отвечал на его горячие поцелуи и переполнялся ликованием от его интимных ласк? Может ли она отрицать то, что считает Ночного Ястреба слишком привлекательным для темнокожего и нецивилизованного мужчины? Разве его темные глаза не притягивали ее и не держали в плену, пока ей не становилось страшно при мысли о том, что еще немного, и ее душа покинет тело? Разве сама мысль о его твердо вылепленном рте не пронизывала ее до самых костей?
Но любовь — это ведь нечто совсем иное. Он же — индеец, дикарь, язычник! Никогда в жизни не сможет она по-настоящему полюбить этого человека. Если она не смогла полюбить Джеймса — а тот был джентльменом и считался со всеми ее желаниями, предлагая любовь на всю жизнь, — то как она сможет полюбить этого дикаря в перьях? Сама идея эта была безумной! Этому не бывать! Никогда! Ночной Ястреб — просто мечтатель, если он думает иначе.
Ах вот в чем еще причина ее смятения! Сновидения! Сны! Разве не Ночного Ястреба видела она в своих снах? Разве не встречи с ним боялась, чувствуя, что именно он сыграет самую главную роль в ее жизни? Может ли она отрицать, что мужчина из ее странных снов и Ночной Ястреб — одно и то же лицо? Не стали ли ее мучительные сны началом всех ее проблем еще до смерти матери? Не для того ли она отправилась с отцом в эту поездку, чтобы отвлечься от беспокоивших и пугавших ее снов? И можно ли считать судьбой то, что она прошла весь этот путь только ради того, чтобы встретиться с Ночным Ястребом, а тот оказался именно в этом форте, чтобы дождаться ее прибытия? Значит, не она контролировала свою жизнь, равно как и свои сны? Значит, по жизни ее вела чья-то невидимая рука? Все было предопределено заранее? А ей не позволено даже вставить слово?
Она пыталась рассуждать здраво. Нет, все это слишком ужасно! Неужели ее опять будут преследовать эти странные сны? Сны, предсказывающие будущее? От этой мысли у Сары застыла в жилах кровь. О, за что же на нее обрушилось такое проклятие? Почему именно на нее? Почему именно теперь? Почему именно здесь? И почему именно с этим человеком, чья судьба переплелась с ее судьбой через эти проклятые сны?
Было уже далеко за полдень, когда Ночной Ястреб подал знак остановиться. Для Сары осталось неизвестным, что он сказал своим товарищам-воинам, потому что разговаривал он с ними на их непонятном гортанном языке, без помощи рук. Он приказал ей следовать за ним, и она подчинилась ему. Они прошли к речке, и Ночной Ястреб, убедившись, что их не сопровождают больше взгляды его друзей, жестами показал Саре, что она должна сбросить одеяло, в которое была завернута. Девушка выполнила его просьбу, но, однако, когда он сказал ей, что она должна снять свою рваную ночную рубашку, Сара воспротивилась.