Мертвые возвращаются?..

— Верно, — сухо согласился Фрэнк. — Но твое оружие все равно при тебе. И я был бы тебе весьма благодарен, если бы ты наконец им воспользовалась.

— А я что, по-твоему, собираюсь сделать? Кстати, коль об этом зашел разговор, — добавила я спустя секунду, — мне нужно еще кое-что: ты не мог бы на какое-то время изолировать Дэниела? Мне все равно, когда ты закончишь допрос, главное — отошли остальных домой. Только ему не говори, что мы уехали, иначе сам не заметишь, как он сделает ноги. А мне дай час, если можно, два, прежде чем его выпустить. Только смотри не спугни его, соблюдай все правила предосторожности, и чтобы он все время говорил. Идет?

— Интересно, — произнес Фрэнк. — А почему?

— Хочу, пока его не будет с нами, пообщаться с остальными.

— Понятно. Но зачем?

— Потому что это сработает, вот зачем. Не мне тебе объяснять, что он там у них главный. Он решает, что им говорить, а что нет. Если остальных припугнуть, а его, чтобы заткнуть им рты, рядом не будет, вдруг они что-то скажут?

Фрэнк выковырял что-то, что застряло у него между передними зубами, и придирчиво рассмотрел на ногте большого пальца.

— Признайся честно, чего ты добиваешься?

— Узнаю, только когда услышу все, что мне нужно. Мы всегда говорили, что эти четверо что-то скрывают, и я не хотела бы поставить в деле точку, не приложив все усилия к тому, чтобы это что-то из них вытянуть. Я поведу на них атаку во всеоружии — хочешь, закачу истерику, хочешь, припугну, хочешь, упомяну Тугодума Эдди. Глядишь, кто-нибудь не выдержит и признается…

— Хотя, как я сказал еще в самом начале, — перебил меня Фрэнк, — это совсем не то, что нам от тебя нужно. Сама знаешь, такие вещи недопустимы.

— То есть ты хочешь сказать, что тебе не нужно признание? Даже если такие вещи недопустимы, это еще не значит, что от них нет пользы. Ты приглашаешь их к себе, прокручиваешь пленку, загоняешь их в угол. Джастин и без того вот-вот расколется. Один хороший удар, и он как миленький выложит все как на духу.

Мне потребовалось лишь мгновение, чтобы понять, откуда у меня чувство, что этот разговор уже происходил. Дело в том, что спор с Фрэнком был как две капли воды похож на мой разговор с Дэниелом.

— И пусть ты не заказывал у Санта-Клауса признание, на данном этапе мы лишены возможности привередничать.

— Что ж, согласен: это лучше, нежели то, что мы имеем. А имеем мы большую кучу дерьма, которую еще разгребать и разгребать.

— Вот видишь. Я могу предложить тебе куда более приятные вещи. И кто знает, вдруг мы получим оружие, место преступления… да что угодно.

— А-а-а, принцип кетчупа, — отозвался Фрэнк, по-прежнему с интересом рассматривая большой палец. — Переверни их вверх задницей, как следует встряхни, авось что-нибудь да выскочит.

— Фрэнк! — укоризненно воскликнула я и подождала, пока он удостоит меня взглядом. — Это мой последний шанс. Завтра я возвращаюсь. Так дай мне его.

Фрэнк вздохнул, прислонился к стене и обвел комнату неторопливым взглядом. Разумеется, он тотчас заметил новую надпись на стенке и сломанную ручку в углу.

— Знаешь, мне не дает покоя один вопрос, — произнес он в конце концов. — Откуда в тебе такая уверенность, что это сделал один из них?

На мгновение кровь застыла в моих жилах. Фрэнку нужно лишь одно — твердая зацепка. И будь она у него сейчас — считай, моя песенка спета. Меня отстранят от расследования, после чего не заставят себя ждать и другие неприятности. Не успеешь и глазом моргнуть. Мне уже не позволят вернуться в Гленскехи.

— При чем тут уверенность? — игриво ответила я. — Как ты сам сказал, у них есть мотив.

— Верно. Мотив у них есть. Или вроде того. С тем же успехом он есть у Нейлора и Эдди, у целого десятка других людей, которых мы пока даже не вычислили. Пойми, Кэсс, эта барышня регулярно нарывалась на неприятности. И пусть даже она никого не ограбила… хотя и с этим можно поспорить. Например, заявить, что она получила свою долю в доме обманным путем. Ей скорее нравилось обкрадывать людей в эмоциональном плане. А это опасное дело. Она всегда ходила по лезвию бритвы. Признавайся, откуда в тебе уверенность?

Вместо ответа я пожала плечами.

— У меня в запасе всего один день. И я не намерена сбросить с себя расследование, не приложив к нему максимум усилий. К тому же ты сам сказал, что на моем радаре больше никто не засветился. Ума не приложу: почему ты такой упертый? Ведь наша четверка всегда пользовалась твоей особой симпатией.

— И ты намерена этим воспользоваться? Черт, киска, я тебя недооценивал. Точно, они всегда мне нравились. В отличие от тебя. Тогда почему буквально пару дней назад ты утверждала, что они такие белые, пушистые и не обидят даже мухи? И вот теперь ты почему-то взъелась на них и готова слопать с потрохами. У меня возникает резонное подозрение, что ты мне что-то недоговариваешь.

Фрэнк буквально сверлил меня взглядом. Я вновь, словно гребнем, провела пальцами по волосам в надежде, что это поможет мне собраться с мыслями.

— Дело совсем в другом, — произнесла я в конце концов. — Просто у меня предчувствие, Фрэнк. Предчувствие.

Фрэнк еще с минуту не сводил с меня глаз. Я постаралась придать себе самый невинный и искренний вид.

— Ладно, — произнес он и моментально пришел в движение — шагнул прочь от стены и снова включил камеру. — Это наш с тобой уговор. Ваша копания приехала на двух машинах, или мне придется везти твоего красавчика Дэна в вашу деревню, после того как я с ним разделаюсь?

— На двух машинах, — сказала я. Уф-ф, слава Богу! От радости у меня закружилась голова, а мысли как оголтелые носились взад-вперед. Казалось, еще минута, и они фонтаном забрызжут наружу. — Спасибо, Фрэнк! Вот увидишь, ты не пожалеешь.

Он оставил меня в участке еще на пару часов — по всей видимости, чтобы окончательно добить остальных, — в надежде, что кто-то из них расколется и тогда я ему вообще не понадоблюсь. Я втихаря покуривала сигареты, что строжайше запрещено — к счастью, никому не было до меня дела, — и строила планы моих дальнейших действий. То, что Фрэнк вернется, я знала точно. Внешне наша четверка казалась непробиваемой, сплоченной. Даже Джастин, как бы Фрэнк на него ни давил, сохраняя присутствие духа. Вся их компания настолько обособлена от всего остального мира, что просто не реагирует на других людей. Они как средневековая крепость, укрепления которой возведены с таким тщанием, что взять ее можно лишь изнутри, путем предательства.

Наконец дверь распахнулась.

— Хочу подсоединить тебя к другим комнатам, так что давай-ка возвращайся в образ. Даю тебе пять минут. А потом поехали.

— Только не подсоединяй Дэниела.

— Не лезь с советами! — огрызнулся Фрэнк и вновь исчез.

Когда он вернулся, я сидела на столе и пыталась согнуть пластиковый стержень от шариковой ручки, чтобы выстрелить им в камеру.

— Эй, — сказала я и буквально расцвела при виде Фрэнка. — Я уже подумала, что обо мне забыли.

— Как я мог о вас забыть? — спросил Фрэнк и одарил меня своей коронной улыбкой. — Я даже принес вам кофе, с молоком и двумя пакетиками сахара. Кажется, вы любите послаще? Нет-нет, не беспокойтесь. — Это я соскочила со стола и взялась подбирать с пола осколки шариковой ручки. — Их уберут. Лучше давайте-ка присядем и поговорим. Кстати, как ваши дела?

Он взял стул и подвинул ко мне пластиковый стаканчик.

Он прямо-таки источал заботу о моей персоне — я уже порядком подзабыла, на какие штучки способен Фрэнк, если захочет. Вы сегодня прекрасно выглядите, мисс Мэдисон. Как там ваше боевое ранение? Я начала подыгрывать: потянулась, чтобы он убедился, что швы зажили, и одарила Фрэнка кокетливой улыбкой. Состроила глазки, легкомысленно хихикнула — едва заметно, но, думаю, Рафа и это задело.

Фрэнк обстоятельно поведал мне сагу про Джона Нейлора, точнее, одну из версий; во всяком случае, не ту, что описывала реальные события. Зато Нейлор представал в ней как потенциальный преступник. Это должно было притупить бдительность остальных, перед тем как мы их возьмем за жабры.