Пепел и экстаз

Кэтлин была уже на четвертом месяце беременности, и ей хотелось все привести в порядок до того, как подобная деятельность станет для нее невозможной. По утрам ее больше не мучили приступы дурноты, и весь вид ее говорил, что она так и пышет здоровьем. Благодаря искусству портнихи, внесшей некоторые изменения в ее наряды и начавшей уже готовить для нее зимний гардероб, беременность Кэтлин была едва заметной и не бросалась в глаза.

Наконец Рид возвратился, но, к несчастью, и Салли. Он привез новость о нападении англичан на Балтимор двенадцатого сентября. На этот раз, однако, враг был обращен в бегство, благодаря успешной обороне, организованной сенатором Смитом. Рид принимал участие в контратаке, начатой из форта Генри, и англичане, потерпев поражение, отступили к Чесапикскому заливу и дальше к линии блокады.

Поездка в Вашингтон, похоже, ничуть не охладила Салли, и она, как и прежде, была полна решимости заполучить Рида во что бы то ни стало. Ей доставляло огромное удовольствие поддразнивать Кэтлин Рассказами о том, как восхитительно она провела эти три недели наедине с Ридом, и хотя, слушая ее, Кэтлин сохраняла невозмутимый вид, слова Салли причиняли ей огромную боль.

Изабел она сказала:

— Эта женщина или невероятно глупа, или слишком в себе уверена. Как бы там ни было, нам следует прибегнуть к более суровым мерам, или мисс Салли Симпсон так и будет вечно висеть ярмом на моей шее. Все и так достаточно плохо из-за этой беременности и угроз Рида выгнать меня, если ребенок будет похож на Жана. Я просто должна избавиться от этой ведьмы до родов! В противном случае, боюсь, я навсегда потеряю Рида.

Кэтлин вздохнула, положив руку на свой слегка округлившийся живот. Она уже любила этого еще не родившегося ребенка, кем бы ни был его отец. Ей страстно хотелось, чтобы он оказался ребенком Рида, но даже если он окажется ребенком Жана, она все равно будет любить и заботиться о нем. По мере того как он рос в ней, она все чаще молилась о его здоровье и благополучном рождении. Ее тело ограждало и питало его, и материнский инстинкт в ней был необычайно силен. Сын или дочь, дитя Рида или Жана, это был, прежде всего, ее ребенок. Она убережет его от всех бед, не пожалев ради этого, если понадобится, и своей жизни. Никогда этот ребенок не почувствует себя нежеланным или нелюбимым, что бы там ни выяснилось после его появления на свет среди того хаоса, который царил сейчас в этом доме.

В один из дней, проснувшись необычно рано, Кэтлин с первыми лучами солнца была уже на кухне, следя за приготовлениями к завтраку. На душе у нее было тревожно, она чувствовала, что ей следует как можно скорее отправиться в Эмералд-Хилл.

— Мисс Тейлор! Мисс Тейлор! — внезапно вбежала с криком в кухню горничная Милли, в глазах которой застыл откровенный испуг. — Идите скорее!

Кэтлин последовала за девушкой, полная самых дурных предчувствий.

— Что случилось, Милли?

— Только что прискакал человек из Эмералд-Хилла. Мисс Кейт совсем плохо. Она зовет вас.

Кэтлин резко остановилась, и от лица ее отхлынула вся кровь. С усилием справившись с приступом дурноты, она приказала Милли:

— Скажи ему, чтобы скакал назад и передал ба, что я скоро буду. — И повернувшись, Кэтлин со всех ног бросилась на конюшню.

Она уже оседлала Зевса и была одной ногой в стремени, когда к ней подбежал Рид.

— Кэт! — крикнул он, пытаясь стащить ее с Зевса. — Сейчас же слезай с коня!

Совершенно обезумевшая, Кэтлин, ничего не слыша, изо всей силы била его в грудь кулаками и кричала:

— Пусти меня! Пусти меня!

— Кэт! Послушай! Лошадей уже впрягают в коляску. Я сам отвезу тебя к Кейт! — Он крепко прижал Кэтлин к груди, стараясь унять дрожь, сотрясавшую все ее тело. — Дорогая, я отвезу тебя в Эмералд-Хилл, но не допущу, чтобы ты скакала по полям на этом жеребце, рискуя жизнью.

— О Рид! — всхлипнула Кэтлин. — Она умирает!

— Я знаю, любимая.

Рид гнал лошадей так быстро, как только мог. В доме, когда они прибыли, стояла гнетущая тишина, и в глазах слуг, встретившихся им по пути в комнату Кейт, были слезы.

Кейт лежала высоко на подушках, явно борясь за каждый вздох. Лицо ее было мертвенно-бледным, глаза мутными от боли.

— Кэтлин, — просипела она и слабо пошевелила рукой, пытаясь дотянуться до внучки.

— О ба! — Кэтлин разрыдалась, осторожно беря в свои ладони руку бабушки. Ничего не видя от застилавших глаза слез, она опустилась перед кроватью на колени. Смутно она сознавала, что сзади к ней подошел Рид. Молча он положил ей руки на плечи, словно пытаясь таким образом передать ей часть своих собственных сил.

Кейт с трудом подняла руку и погладила яркие спутанные волосы.

— Ах ты, моя красавица, — со вздохом прошептала она. — Не переживай так. — На мгновение она замолчала, переводя дух. — Для меня настало время присоединиться к моему дорогому Шону, но я должна была увидеть тебя один последний раз перед тем, как уйти навсегда.

Кэтлин, безудержно рыдая, схватила хрупкую руку Кейт.

— Не пытайся разговаривать, Кейт, — мягко произнес Рид, глядя с нежностью на старую даму, которая сейчас, по прошествии многих лет, вызывала у него лишь любовь и огромное восхищение. — О Кэтлин не беспокойся. У нее все будет в полном порядке. Я об этом позабочусь.

— Я знаю, — с трудом прошептала она, — а иначе я буду вечно преследовать тебя, не давая покоя!

— Не уходи, ба, — молила Кэтлин. — Ты нужна мне.

Кейт слабо помотала головой из стороны в сторону.

— Нет, девочка. Ты здоровая и сильная, настоящая О'Рейли. Не бойся. У тебя все будет в полном порядке, как сказал Рид. Я об этом позаботилась. — Последняя фраза удивила Рида с Кэтлин, но у них не было времени задумываться над ее смыслом, так как в этот момент Кейт, собрав последние силы, снова заговорила: — Я рада, что мы были вместе эти последние годы. Я люблю тебя, девочка. Помни меня…

— Всегда, ба, — рыдала Кэтлин. — Всегда. И я тоже люблю тебя.

Совершенно обессиленная, Кейт молчала. Откинувшись вновь на подушки, она с шумом ловила ртом воздух, и эти хрипящие звуки раздирали сердце Кэтлин. Рид смотрел на столь похожих друг на друга бабушку и внучку, и в глазах его стояли слезы. Он бы с радостью пожертвовал собственной жизнью, только бы облегчить им их боль.

Прошло, возможно, с четверть часа, когда Рид вдруг понял, что слышит лишь рыдания Кэтлин. Мучительное хрипение Кейт прекратилось. Нежно он высвободил пальцы жены, сжимавшие руку старой женщины.

— Все кончено, Кэтлин. Она умерла.

— Нет! Нет! Я ее не отпущу! — Кэтлин попыталась вновь схватить руку бабушки, но Рид не дал ей этого сделать, обняв за плечи и заставив подняться с пола.

— О Господи, Рид! Что я буду делать без нее? — причитала Кэтлин, отчаянно прижимаясь к мужу в попытке найти в его объятиях убежище от несправедливости жизни.

Несколько мгновений Рид крепко прижимал Кэтлин к груди, давая ей возможность выплакаться, затем взял на руки и отнес в гостиную, где нежно опустил на диван. Отдав нужные распоряжения слугам, он послал человека в Чимеру за матерью и Изабел, зная, что они сделают все, что требовалось, и утешат Кэтлин в ее горе. Сам он чувствовал себя чертовски беспомощным и никчемным.

Последующие два дня Кэтлин ходила как в тумане. Кейт лежала в гостиной с дверьми, обитыми черным крепом, и друзья, и соседи приходили попрощаться с ней и выразить соболезнования семье. Кэтлин отказалась уехать из Эмералд-Хилла до похорон, пробормотав что-то невразумительное о своем нежелании оставлять Кейт одну. Она расположилась вместе с Ридом в спальне на втором этаже, но спала очень мало. Часто Рид, просыпаясь среди ночи, находил ее место на кровати пустым и слышал, как она бродит по дому. Какое-то время спустя он отправлялся за ней и, уложив ее в постель, держал в объятиях, пока она не успокаивалась. Сердце его сжимал страх, что все это может отразиться на ней и еще не родившемся ребенке.

Мэри возвратилась в Чимеру к детям, а Изабел осталась в Эмералд-Хилле с Ридом и Кэтлин, делая все необходимое для поддержания в доме порядка.