Пепел и экстаз

Взбешенный мыслью, что Кэтлин, вероятно, носит под сердцем ребенка Жана, Рид относился к Салли с удвоенным вниманием. Движимый желанием отомстить и причинить боль Кэтлин, Рид откровенно ухаживал за девушкой, и хотя отношения между ними не шли дальше ухаживания, об этом знали только он и Салли.

Кэтлин чувствовала себя совершенно несчастной. Помимо неудобств, причиняемых ей обычным утренним недомоганием, еще и погода этим летом была особенно жаркой и влажной. И она была убеждена, что Рид изменяет ей с Салли, хотя они и проводили по-прежнему почти каждую ночь вместе. Несмотря на свой гнев, Рид все еще желал ее и, пока позволяла беременность, намеревался проводить с ней все ночи.

— Не могу понять, почему ты делаешь это, — проговорила как-то Кэтлин в одну из таких ночей, — если ты, похоже, не выносишь даже моего вида. Неужели тебе недостаточно мисс Симпсон?

— Я люблю разнообразие, моя лапочка, — протянул лениво Рид, проводя в этот момент своими длинными пальцами вверх по внутренней стороне ее бедра. — И пока я содержу тебя, я намереваюсь получать свою награду.

— Ты настоящий дьявол! — воскликнула Кэтлин, едва не задохнувшись при прикосновении его пальцев к заветной точке.

Рид рассмеялся, правильно расценив ее реакцию на свою ласку. Его голова склонилась над грудью Кэтлин.

— Мне никогда не нравилось, когда меня считали вторым в чем бы то ни было, — ответил он и сомкнул губы вокруг ее набухшего соска.

Кэтлин с шумом втянула в себя воздух, почувствовав, как откуда-то изнутри ее поднимается жаркая волна желания.

— Скажи мне, Кэт, чего ты хочешь, — произнес он, когда ее тело изогнулось, прижимаясь к нему. — Скажи мне это.

Почти ничего не соображая от охватившего ее страстного желания, Кэтлин простонала:

— Я хочу тебя, Рид. Я хочу, чтобы ты взял меня! Он продолжал ласкать ее, все сильнее разжигая

в ней желание, но так и не удовлетворяя его. В отчаянии она вцепилась в плечи Рида острыми ногтями.

— Сейчас! Люби меня сейчас!

Он ответил на ее призыв, и вместе, как одно существо, они вознеслись на золотых крыльях к солнцу, испытав, наконец, этот ни с чем не сравнимый восторг которой невозможно выразить никакими словами…

— Я презираю тебя, Рид Тейлор, — прошептала она, когда он, спустя какое-то время, прижал ее к себе. — Бывают моменты, когда я глубоко тебя презираю.

— Но ты проявляешь свое презрение довольно необычным способом, киска, — усмехнулся Рид, — и так восхитительно мурлычешь при этом.

Именно последнее замечание Рида и побудило Кэтлин надеть на следующий вечер к ужину ожерелье из слоновой кости с вырезанными на нем корабликами и буквами «К Э Т», которое она нашла в Новом Орлеане, то самое, что Рид заказал, но так и не смог забрать. Она не надевала его ни разу после возвращения Рида. Он даже не знал, что оно у нее было.

Рид заметил ожерелье, как только Кэтлин вошла в гостиную. Поспешно проглотив шерри, который был у него во рту, он отрывисто бросил:

— Где ты взяла это ожерелье, Кэт?

— У ювелира в Новом Орлеане, которому ты его заказал, — проговорила она мягко, видя, как он ласкает взглядом ее шею. — В то время я думала, это было твоим прощальным подарком мне. Я дорожила им, как никаким другим.

— Оно прекрасно, — выдохнул Рид и перевел взгляд от ожерелья к ее лицу в обрамлении золотисто-рыжих волн. — Ты прекрасна. Оно подходит тебе, как никакой другой женщине на всем свете.

Его взгляд, полный восхищения, словно магнитом притянул ее к нему, и в следующее мгновение они стояли рядом.

— Поцелуй меня, — прошептала она умоляюще. — Обними меня.

Рид обнял ее, и губы его прильнули к ее губам с нежностью и обожанием, давно уже отсутствовавшими в их любовных свиданиях. Столь прекрасно и восхитительно это было, что на глазах Кэтлин выступили слезы. Они повисли, туманя взор, на ее длинных ресницах, когда она возвратила ему поцелуй, вложив в него всю любовь и тоску своего истерзанного сердца. Ее пальцы погрузились в густые черные волосы Рида, и она почувствовала, что он ерошит ей кудри, удерживая ее губы у своего рта.

В этом положении и застала их Салли, войдя неожиданно в гостиную. Ее возглас, полный смятения, разорвал тонкую пелену нежности, которой они себя окружили. Рид подался назад, и в его глазах вновь появилось столь ненавистное Кэтлин выражение холодного равнодушия. Прекрасное мгновение миновало, будто его и никогда не было.

Летние развлечения продолжались, и Кэтлин принимала в них живейшее участие, чтобы хоть как-то уменьшить боль в своем сердце. Хотя Рид и запретил ей ездить верхом, как и вообще заниматься чем бы то ни было, требующим напряжения и могущим тем самым повредить ей или будущему ребенку, развлечений и без этого было более, чем достаточно.

С каждым днем Салли вела себя все более возмутительно, становясь похожей на себя прежнюю, и Изабел с Кэтлин решили, что пора преподать блондинке хороший урок, чтобы, хотя немного сбить с нее спесь.

Как-то днем, когда они сидели, беседуя с Кейт, старая женщина пожаловалась:

— У меня опять кончился состав для полоскания волос. Придется снова его готовить, так как без него мои волосы словно накрахмаленные.

Изабел машинально ответила:

— Салли без конца восторгается каким-то особым составом, которым она только и может промыть свои прекрасные белокурые волосы.

Кэтлин по очереди взглянула на женщин. Губы у нее скривились, а в глазах зажегся дьявольский огонек. Кейт был хорошо знаком этот взгляд.

— Что это ты опять задумала? — требовательно спросила она внучку.

— О, мне только что пришла в голову совершенно потрясающая мысль, — смеясь, ответила Кэтлин. — Интересно, что произойдет, если кто-нибудь добавит крахмал в этот особый состав Салли?

Изабел залилась смехом:

— Это, думаю, будет неподражаемое зрелище!

Да, зрелище было еще то! Не прошло и нескольких минут, после того как Салли вымыла волосы, как она уже мчалась вниз по лестнице, громко зовя Рида. Мэри поспешно выбежала из гостиной, едва не столкнувшись в коридоре с Кэтлин и Изабел.

— Что, как вы думаете, случилось на это раз? — пробормотала Мэри и тут же издала изумленное восклицание, увидев в этот момент Салли.

Даже Кэтлин и Изабел были поражены, хотя они и были готовы к чему-то подобному.

— Спаси и сохрани нас, Господь, — прошептала Кэтлин.

Когда-то прекрасные белокурые волосы Салли торчали сейчас в разные стороны, делая ее похожей на огородное пугало. А вокруг ее потемневшего от гнева лица, как молчаливые свидетели ее безуспешных попыток поправить дело с помощью щипцов, красовались коротенькие сожженные завитки.

— Ты это сделала! Ты! — вопила Салли, тыча пальцем в Кэтлин. — Я знаю, что это сделала ты!

— О чем это ты говоришь? — спросила с невинным видом Кэтлин. — Да я вообще не приближалась к тебе сегодня.

— Я могу это подтвердить! — вставила Изабел. — Кэтлин не коснулась и… и… волоса на твоей голове! — Она расхохоталась. — Или того, что на ней осталось!

Такой грозы, какая обрушилась на город в середине августа, Саванна еще не знала. Из огромных черных туч нескончаемым потоком лил дождь, и ураганный ветер с моря с воем валил изгороди, сдувал, как листы бумаги, дранку с крыш домов и даже вырывал с корнем старые могучие деревья, словно те были тонкими прутиками. Внизу, в долинах, гремели оглушительные раскаты грома, напоминая собой рев разъяренного медведя, и ослепительные зигзаги молний прочерчивали небо, вонзаясь, казалось, прямо в землю.

Кэтлин пришлось задержаться у Кейт на несколько часов, чтобы помочь успокоить совершенно обезумевших от страха лошадей. Домой она отправилась в коляске и всю дорогу боролась со своими собственными лошадьми, промокнув в результате до нитки.

Когда наконец она дотащилась до дверей Чимеры и рухнула на первый попавшийся стул, Рид, багровый от ярости, набросился на нее.

— Сумасшедшая дура! У тебя мозгов меньше, чем у курицы! Тебе что, не терпится покончить счеты с жизнью?