Никогда не отступай

Артиллерийская батарея, занявшая позицию справа от них, открыла огонь по врагу. Джурак всмотрелся в гребень противоположного холма в надежде, что первый залп бы результативен, но из-за дыма ничего не увидел.

Мимо них пробежала толпа чинов и ниппонцев, которых гнали в самое пекло. Волна человеческой вони окутала Джурака, и он чуть не задохнулся. Он привел с собой форсированным маршем тридцать с лишним тысяч рабов, захваченных при взятии скотского города, и еще двадцать тысяч умерли по пути. Те, кто уцелел, будут рыть окопы для пушек, а в случае гибели пополнят запасы продовольствия.

Рабочие заканчивали возводить смотровую башню, и один из сигнальщиков, не дожидаясь, пока забьют последний гвоздь, забрался наверх и размахивал красным вымпелом. Джурак вопросительно посмотрел на адьютанта.

— Наше правое крыло углубилось в лес, господин.

Кивнув, Джурак обратился к карте, разложенной перед ним на столе. Башня уже привлекла внимание противника. Неподалеку разорвались три снаряда. Он не мог проявить слабость перед подчиненными и разглядывал карту, стараясь не обращать внимания на взрывы и пролетавшие мимо осколки. Итак, два умена конников достигли намеченного пункта. Чуть позже они оставят лошадей в лесу, взяв с собой только тех, на которых навьючены боеприпасы, и в пешем строю атакуют левый фланг противника. Но эта атака всего лишь тактическая хитрость. Главный удар нанесут пять других уменов, дожидавшихся своей очереди в шестидесяти милях севернее. За последний месяц они разведали все вероятные направления подхода, высылая вперед небольшие отряды, чтобы расчистить путь для основных сил и отогнать вражеские патрули.

Под прикрытием лобовой атаки умены, затаившиеся в засаде, внезапно появятся из леса и двинутся на противника широкой дугой в обход его флангов. Но это произойдет лишь после того, как будет произведен ряд других операций, задуманных Гаарком. Джураку вспомнилось еще одно высказывание мудреца Хунаги: «Во время атаки обстановка меняется очень быстро, и чем сложнее твой план, тем больше отклонений от него и путаницы».

Гаарк решил начать наступление сразу на двух фронтах. Сам он собирался возглавить войско, которое должно напасть на противника в другом месте и застать его врасплох. Все это было очень непохоже на ту войну, что велась на их планете против Самозванца. Там сражались ветераны, посвятившие военному делу всю жизнь; все действия координировались по радио и поддерживались авиацией, которая могла облететь все побережье Великого моря за какой-нибудь час. Здешние воины проявляли чудеса храбрости, граничившие порой с чистейшим сумасбродством, но они вряд ли были способны постичь те современные методы ведения войны, которые пытался внедрить Гаарк.

А между тем люди, веками жившие на этой планете и начавшие воевать меньше десяти лет назад, уже мастерски овладели военным искусством. Возможно, это объяснялось тем, что у них не было выбора: если они не сумеют победить, их ждет уничтожение. То же самое можно было сказать про орду, но Джурак чувствовал, что кочевники не осознают этой суровой истины. Для бантагов люди были всего лишь скотом, который надо захватить и съесть, они не вызывали у них ни особой ненависти, ни тем более страха. Мерки в конце концов поняли, что поставлено на карту, но поняли слишком поздно. Он надеялся, что предстоящее сражение кое-чему научит его воинов.

Джурак опять посмотрел в сторону холмов. Представшее его взгляду побоище красноречиво свидетельствовало о том, что люди умеют воевать. Утренний ветерок, долетевший из лесов на севере и на западе, наконец развеял пушечный дым, и, взяв подзорную трубу, Джурак направил ее на дозорную башню, возвышавшуюся за укреплениями противника. На башне он разглядел здоровенного рыжего детину. «Должно быть, это тот, кого зовут О'Дональд», — догадался Джурак. Он предпочел бы сразиться с Шудером, если уж не с самим одноруким Кином.

Он вспомнил все, что ему было известно об О'Дональде. Любитель выпить, в сражении дерзок до безрассудства, пользуется огромной популярностью в войсках, во время войны с мерками проявил себя как мастер арьергардного боя. Ну что ж, вполне достойный противник. Главное — выманить его из-за укреплений.

Он заметил, как Пэт поднимает к глазам бинокль, и почувствовал, что тот смотрит прямо на него. Джурак помахал ему рукой, и неожиданно янки передразнил его.

«Ну ладно, первый раунд за тобой, — подумал Джурак. — Посмотрим, что будет дальше».

Ответив на приветствие Винсента Готорна, Эндрю сошел с подножки вагона и вместе с Гансом направился к штабу.

— Как обстановка на фронте? — спросил он Винсента.

— О'Дональд сообщает, что с самого утра беспрерывно отражает атаки бантагов.

— И что за тактику они применили? — поинтересовался Ганс.

— По словам Пэта, довольно странную, сэр.

Часовые у дверей штаба отдали Эндрю честь. Он ответил им и вошел внутрь. Собравшиеся в штабе разом повернулись к нему. Чувствовалось, что они с трудом сдерживают возбуждение. Полдюжины телеграфистов склонились над своими аппаратами. Рядом с ними валялись груды бумажек — принятые и отправляемые сообщения. Штабные офицеры с важным видом прохаживались по комнате или топтались у развешенных на стене карт с воткнутыми в них красными и синими флажками, обозначавшими расположение войск. Они были преисполнены чувства собственного достоинства, — можно подумать, что лично от каждого из них зависит судьба всей кампании.

Эндрю прошел вслед за Винсентом к карте восточного фронта.

— Пока что было две атаки, сэр, — одна на рассвете, другая час назад.

Эндрю взглянул на стенные часы, показывавшие начало четвертого.

— Характер атак? — спросил Ганс.

— Первую они провели в привычной манере: два умена шеренгой впереди и два за ними в колонну для огневой поддержки.

— А вооружение?

— Копья и луки. Пэт говорит, что минут за двадцать они уничтожили пять тысяч нападавших. Наши потери не насчитывают и сотни. Сообщают также, что их подразделения атаковали наш фланг со стороны леса, но без серьезных последствий.

— Так, продолжай.

— Они выслали вперед тысяч десять рабов рыть окопы для орудий в миле от передовой.

— И как поступил Пэт? — спросил Эндрю спокойно.

— Он воздержался от стрельбы, чтобы не тратить боеприпасы.

Эндрю взглянул на Ганса. Пэту был дан приказ стрелять по пленникам орды. Это решение далось им тяжело, но ничего другого не оставалось, так как уцелевших рабов бантаги все равно гнали умирать на поле боя.

— Я сделал бы то же самое, — сказал Ганс. — Стольких трудов стоило притащить боеприпасы за пятьдесят миль от станции, жаль тратить их на рабов.

— Ну хорошо, что дальше? — продолжил Эндрю, решив не заострять внимания на этом незначительном нарушении приказа.

— Вскоре после полудня они выдвинули около сотни орудий на полторы тысячи ярдов вперед и открыли огонь. С тех пор военные действия сводятся в основном к артиллерийской перестрелке, — сказал Винсент.

— Представляю, как наслаждается всем этим Пэт, — усмехнулся Ганс.

— А как бантаги вели вторую атаку? — спросил Эндрю.

— Ограниченными средствами. На северном фланге они бросили в наступление один умен конницы и пол-умена пехоты, вооруженной винтовками, приблизились почти на сто футов, затем отступили.

— Никаких осложнений?

— Только что получил сообщение от Пэта, сэр. Один или два умена бантагов с винтовками обходят лесом наш северный фланг. Перед заходом солнца Пэт собирается отойти с занимаемых им позиций на вторую линию обороны, в лес.

Винсент протянул Эндрю копии всех поступивших с утра сообщений. Эндрю просмотрел их, затем, поманив за собой Винсента и Ганса, прошел в свой маленький кабинет и закрыл дверь. Сев за письменный стол, он несколько минут молча читал сообщения. Он не привык командовать боем, находясь в двух сотнях миль от передовой, к тому же очень трудно оценить расклад сил, когда шестьдесят тысяч воинов сражаются на восточном фронте, в Порт-Линкольне размещен резервный корпус и еще несколько корпусов переброшены на двести миль к югу. Он с тоской вспомнил те времена, когда в его подчинении был всего один полк и он мог охватить взглядом весь фронт, за который отвечал. Любой приказ передавался в считанные секунды, а главное, он знал, что за ним стоит высшее командование и в случае каких-либо затруднений оно возьмет на себя решение.