Страница 76 из 92
Он помолчал, дав Джулии время переварить информацию, а потом добавил:
— Если ты решишься выйти за меня замуж ради денег, то я рискну сказать, что я богатый человек. V моего отца прекрасный дом и много земли в Санта-Фе. Поскольку я старший сын в семье, то все это перейдет мне в наследство. — Тут он изящно поклонился. — А теперь я оставлю тебя, чтобы ты хорошенько над этим подумала. Взвесь все тщательно. Джулия, ты можешь лишиться всего этого, если будешь и дальше отвергать меня. Я молод, богат, очарователен, здоров, и я дам тебе таких прекрасных детей! Ты не дашь мне детей! — наконец придя в себя, выкрикнула она.
— Дюжину! — отпарировал он, засмеялся и пошел прочь.
В соседней комнате хлопнула дверь, и Таня проснулась. Она изменила положение, ища теплое тело Адама. Рука осторожно закрыла ей рот, и она услышала, что Джулия ее зовет.
Таня мгновенно открыла глаза и увидела, что Адам смотрит на нее. Он сделал ей знак лежать спокойно, а когда убедился, что Таня полностью проснулась и теперь может соображать, тихонько соскользнул с кровати. Только он успел запереть на задвижку дверь в своей комнате, как повернули ручку.
Таня нахмурилась, понимая, что сестра чуть было не застала их в одной постели. Обычно она закрывала на замок дверь в свою спальню, но в этот раз забыла.
Через секунду дверь закрылась, и в холле послышался голос Джулии. Потом он смолк, видимо, она ушла на кухню.
— Какого черта она поднялась так рано? — прошептал Адам.
Таня покачала головой и, пошатываясь, встала с кровати.
— Не знаю, но мне лучше одеться.
— Сначала закрой дверь, — посоветовал он. — Мы чуть было не попались.
Таня так и сделала. Одевшись, она снова открыла дверь, тихонько подошла к Охотнику и сказала ему, что скоро вернется. Она обогнула угол кухни и встретилась с Джулией.
— Доброе утро, Джулия, — спокойно поздоровалась Таня. — Ты явно встала раньше обычного. По какому случаю?
— Я искала тебя. Где ты была? — обиженно спросила Джулия.
— Прекрасно, спасибо, очень мило с твоей стороны допытываться, — подшутила Таня над Джулией, которая даже с ней не поздоровалась. — Я немного прогулялась.
— Извини, — проворчала Джулия. — Просто я не могла уснуть и подумала, что могу с тобой поговорить.
— Что-то случилось?
— О, Таня! Я просто сбита с толку! Роберто сводит меня с ума!
Тане пришлось улыбнуться:
— Он очень настойчив, да?
Это трудно передать! Он настойчиво продолжает говорить о том, что завоюет меня, а теперь, когда я знаю, что он не без средств, это меня пугает.
— Почему это должно тебя пугать? Ты же не выйдешь за него замуж только потому, что он богат, да?
— Нет, но его состояние тоже влияет на решение. Я хочу сказать, что его состояние делает его приемлемым женихом. Он вовсе не нищий попрошайка. Я отказываюсь понимать, как его богатство или отсутствие такового может повлиять на твое решение. Конечно, если тебе он нравится…
— Вот именно, — сокрушалась Джулия. — Я не сколько лет любила Джеффри, а теперь я чувствую безрассудное влечение к Роберто. Он очень симпатичный и просто источает очарование! Он мне не нужен, мне нужен Джеффри! Но Роберто разрушает мое сопротивление, а я этого не желаю! Все это заводит меня в тупик! Я думала, что знаю, чего хочу, но теперь я в этом не уверена. Что я делаю, Таня?
— Ты говорила Роберто о своих чувствах?
— Господи, конечно нет! — воскликнула Джулия. — Он и так слишком уверен в себе!
— Джулия, боюсь, что не смогу тебе помочь. Только дам совет, дорогая. Действуй так, как подсказывает твое сердце. Не имеет значения, что говорит тебе рассудок, прислушивайся только к тому, что говорит сердце. Только тогда ты можешь быть уверена, что поступаешь правильно.
Джулия начала покусывать нижнюю губу.
— Наверное, ты права. Теперь мне нужно одно: понять, что пытается подсказать мне мое сердце. Кажется, в последнее время оно говорит на иностранном языке.
В эти дни Таня пользовалась любым предлогом, чтобы не проводить с Адамом целый день, и принялась готовить ему подарок ко дню рождения. От Ракель она получила длинный кусок выдубленной коровьей кожи и решила сделать из нее ремень. Она также сшила новый чехол для его ножа и разукрасила его яркими чейинскими знаками.
Дни пролетали быстро, наполненные любовью, миром и теплотой семейного единства. Весеннее солнце целовало землю и пробуждало ее от долгой зимней спячки. И только редкий мягкий весенний дождь или гроза удерживали их дома.
В четверг утром их разбудила гроза. По мрачному серому небу плыли тучи, подгоняемые ветром. Время от времени сверкала молния, ярко освещая небеса, и гром сотрясал оконные рамы.
Таня беспокойно ходила от одного окна к другому и не могла ни на чем сосредоточиться более нескольких минут.
Адам подошел и встал рядом с ней, наблюдая, как дождь хлестал по стеклам. Наклонясь к ней, он прошептал:
— Встретимся в амбаре через пятнадцать минут. Рядом с кухонной дверью на крючке висит плащ.
Таня кивнула.
Через полчаса она стремительно вбежала в амбар, сбрасывая с себя мокрый плащ. Сразу же теплые руки обняли ее и прижали к широкой, мускулистой груди.
— Твое лицо светится от дождя, — прошептал Адам, целуя ее и слизывая языком капли дождя.
Поднявшись на носки, она провела рукой по его черным, как ночь, волосам.
— Твои волосы промокли.
Его губы оставили ее щеки и слились с ее губами в долгом, пьянящем поцелуе, от которого ее душа переселилась в тело Адама.
— Пойдем, — сказал он, подводя ее к лестнице па чердак.
Они взобрались наверх. Здесь было сухо и пахло душистым сеном. Под дробь дождя, барабанящего по крыше, и грохот грома они вступали в свой уютный мир.
Адам развязал тюк сена и расстелил его на полу. Получился удобный, хоть и колючий матрац.
Таня засмеялась, когда он увлек ее за собой вниз:
— Мы никогда еще не занимались любовью на сеновале.
Адам широко улыбнулся, обнажая белые зубы:
— Что? Ты хочешь сказать, что такая похотливая девка, как ты, никогда не качалась в сене?
Таня бросила на него застенчивый взгляд и улыбнулась.
— Ну, сэр, вы, наверное, шутите! — Потом она уютно улеглась рядом с ним, — Вы знаете, что вы — мой единственный любовник. Теперь вы можете научить меня прекрасному искусству любви на сеновале.
— С удовольствием.
Его проворные пальцы принялись за работу и начали быстро расстегивать пуговицы на ее платье. Он стащил лиф платья к талии и провел губами по линии шеи и плеча и хотел двинуться ниже, но здесь произошла задержка, поскольку холмики ее грудей охраняло кружево сорочки.
— Слишком много одежды, — заплетающимся языком пробормотал он.
Под нетерпеливыми пальцами сорочка соскользнула вниз. Танины руки ничто не сдерживало, и она помогла Адаму отделаться от одежды. Ровными поглаживаниями рук она ласкала его тело.
Сено кололо и царапало ее нежное тело, но Таня не замечала; ее мозг и тело сгорали от нарастающего огня, который разжигал в ней Адам. Его губы исследовали ее тело, а руки ласкали и в то же время разрушали ее. В полутемном помещении хриплый голос шептал ей слова любви, ласкающие жаждущую душу.
Она протягивала к нему руки, прикасаясь к чувствительным зонам, лаская и целуя его, зная, что пробуждает его желание. Он вошел в нее, а Таня окружила его своим телом, крепко заключила его в объятия, обжигая своей теплотой и сама тая под ним.
Его опытные движения уносили ее в другой мир, к звездам, а она поднимала его вместе с тобой на вершину счастья. Он держал ее дрожащее тело, покуда их обоюдная страсть не прорвалась наружу тысячами сверкающих звезд.
Она снова и снова шептала его имя, и их сладостные возгласы заглушались раскатами грома над головой.
Ослабевшая от любви, она открыла глаза и увидела над собой его лицо, освещаемое молнией. Его темные глаза сделались мягкими от переполняющей его любви.
— Моя Дикая Кошка, — прошептал он и нежно коснулся губами ее припухших губ.