Страница 106 из 117
Я обратился по радио в штаб с просьбой прекратить огонь. Когда наши минометы умолкли, я свистком скомандовал атаковать позиции американцев. Враг, вероятно, оказался застигнут врасплох — янки явно не ожидали от нас такой прыти и, скорее ради проформы, пальнув по нас несколько раз, спешно отошли. Миновав метров 35, мы захватили два американских средних пулемета. Американцы не дремали — они успели скорректировать минометный огонь, и только тогда мы сообразили, отчего это они так быстро бросились наутек. Они задумали подставить нас под свои мины. Я снова воспользовался свистком, мы соединились с другой штурмовой группой и атаковали позиции врага.
То, что мы сумели оперативно овладеть пространством, вынудило американцев прекратить минометный обстрел, в противном случае их бы солдаты попали под него. «Петрике» затрещал, чей-то начальственный голос проинформировал нас, что, дескать, нам на выручку спешат наши танки. Мы находились в 20 метрах от позиции противника, и численное превосходство позволило нам нейтрализовать их ответный огонь. Не прошло и нескольких минут, как из темноты вынырнули танки типа «IV» и «королевские тигры». Я стал корректировать их огонь, нацелив на эффективное подавление огневых точек противника.
Часть нашей штурмовой группы и часть другой сумели существенно ослабить оборону противника с севера и с юга. К 3.45 утра бой завершился, и мы взяли в плен около 115 американцев. У нас было четверо раненых и ни одного убитого.
Тут подоспели наши грузовики и полугусеничные вездеходы, и нам было приказано сесть в них. В переполохе мы даже не услышали слова офицера о том, что, мол, теперь путь на Уффализ практически свободен. 2-й танковый полк СС находился в пути всю ночь. Приткнувшись к брезенту кузова нашего «Опель Блица», я незаметно провалился в сон.
Около 8.30 утра грузовики и тягачи остановились, и нам приказали выходить. Мы собрались вокруг наших полевых командиров для постановки задачи по овладению Уффализом. Город удерживался американцами, но наши офицеры считали, что вначале необходимо провести интенсивную артподготовку, а уже потом пустить пехоту и мотопехоту, которая подавит оставшиеся очаги сопротивления неприятеля.
Полчаса спустя наша артиллерия стала обстреливать бельгийский городок. Лесистые и заболоченные окрестности Уффализа не позволяли нашим танкам и грузовикам пройти. Нам было приказано атаковать каждую из трех ведущих в город главных дорог, чтобы проторить путь для нашей техники. Нескольким штурмовым группам предстояло очистить от врага дорогу на рю Сен-Ан, другой — наступать вдоль дороги до рю Виль Бас, мой взвод был придан к подразделениям, наносившим удар вдоль авеню де Ла Гар. Все перечисленные дороги протянулись с юга и пересекались с дорогой рю Дю Пон. Выход к рю Дю Пон и овладение ею открывало нам путь на Уффализ.
Три штурмовые группы, в общей сложности 360 человек, решено было поделить на две группировки по 180 человек каждая. Мы заняли позиции по обеим сторонам дороги авеню де Ла Гар, ожидая появление врага с севера. В нашем распоряжении был один полугусеничный вездеход и несколько бронеавтомобилей. Нам приказали любой ценой сохранить их. Мы сосредоточились на западной стороне дороги, до рю Дю Пон нас отделяли 160 метров. По обеим сторонам авеню де Ла Гар тянулись деревья и заснеженные канавы — укрытие не из лучших. Чуть вдалеке, если смотреть на север, у перекрестка двух дорог были различимы дома и другие постройки. Наши бронетранспортеры двинулись вперед, позади них следовал полугусеничный вездеход. Со стороны рю Сен-Ан и рю Виль Бас, то есть оттуда, где действовали наши штурмовые группы, доносилась стрельба. Судя по ее интенсивности, там завязался ожесточенный бой. Мы успели пройти метров 20-25, как распахнутые окна домов ощерились стволами автоматов и базук. Один из снарядов, выпущенных из базуки, поджег наш бронеавтомобиль. Мы вынуждены были залечь в придорожных канавах. По проезжей части хлестали автоматные и пулеметные очереди.
Я вызвал по рации штаб.
— Необходимо дать пару залпов по перекрестку рю Дю Пон и авеню деЛа Гар. Мы под интенсивным обстрелом засевшего в домах противника.
— Принято! — тут же последовал лаконичный ответ.
Но обещанного артогня мы так и не дождались. Еще один снаряд базуки поджег последний из наших остававшихся бронеавтомобилей и вынудил вездеход отползти назад. Я снова стал вызывать штаб и повторил координаты.
— Держитесь, — прозвучал ответ. — Переданные вами координаты приняты.
Кто-то отдал приказ наступать. Мы стали осторожно пробираться по придорожным канавам. Пройдя метров 15, следовавшие в голове бойцы подорвались на мине, сработали и заряды, укрепленные американцами на деревьях вдоль дороги. Не скажу, сколько тогда наших погибло, но проезжая часть была залита кровью.
Я снова стал нажимать на клавишу вызова рации.
— Нам позарез нужна поддержка артогнем. Здания на перекрестке рю Дю Пон и авеню де Ла Гар, — упрямо повторил я. — Мы нарвались на вражеские мины. Американцы нас в упор расстреливают!
— Поддержки артогнем не будет. Нельзя разрушать здания — они понадобятся нам для обороны, когда город будет в наших руках.
Черт бы вас побрал! Наши штурмовые группы ждали артиллерийской поддержки, а мне, видите ли, решили разяснить, почему мы ее не получим. Как только стало известно, что артиллерии ждать нечего, мы стали продвигаться вперед по канавам под прикрытием нашего вездехода.
Когда до перекрестка оставалось примерно 100 метров, на стволах деревьев вновь стали срабатывать расставленные союзниками заряды. Дорога была усыпана обломанными ветками, щепками, касками, оружием, залита кровью, кое-где мы с ужасом замечали оторванные конечности. И нам оставалось только идти вперед, моля Бога о том, чтобы не стать жертвой очередного коварного взрыва. На наш вездеход обрушивался огненный шквал, однако водитель каким-то образом уворачивался от снарядов базуки. До рю Дю Пон оставалось не больше 70 метров, когда сработала очередная серия зарядов. По цепи передали, что у нас около 100 человек убитых, и, таким образом, численность отряда сократилась на целую треть. Вездеход получил прямое попадание и был выведен из строя. Обо всем этом я передал в штаб.
Но нашим офицерам почему-то не хотелось принимать всерьез ни число погибших, ни то, что враг вывел из строя наш вездеход. Штаб просто-напросто приказал нам наступать, погнал нас на убой. Мы сумели одолеть метров 10, но тут пулеметный огонь американцев непреодолимой стеной встал перед нами, в течение получаса не давая нам и головы поднять.
Из штаба сообщили, что трем штурмовым группам удалось пробиться с дороги рю Сен-Ан к рю Дю Пон, и теперь они пробивались к Уффализу. Нам предстояло прорваться через лесной массив на запад, а потом, повернув на север, соединиться с ними. Приказ был передан по цепи, и вскоре по свистку мы бросились перебегать дорогу и укрываться среди деревьев.
Еще издали мы услышали автоматный огонь наших штурмовых групп. Связавшись с ними по рации, я договорился о том, чтобы они ждали нас в лесу южнее дороги рю Дю Пон.
Другие наши подразделения удерживали проход по дороге рю Сен-Ан, обеспечивая проезд наших танков к подступам на рю Дю Пон. Как только наши танки показались на дороге, американцы, оставив позиции, стали поспешно уходить. Мы с боем пробивались на запад и без особого труда очистили от неприятеля перекресток рю Дю Понавеню де Ла Гар, до этого доставлявший нам немалую головную боль. Это, как и предполагалось, серьезно осложнило положение американцев, в результате сопротивление противника дрогнуло. Мы вошли в Уффализ, где разыгрались ожесточенные бои за каждую улицу. С прибытием в город наших основных танковых сил американцы стали сдаваться в плен или отходить. На нашей стороне было многократное численное преимущество, к тому же у врага были на исходе боеприпасы. С потерей стратегически важных точек обороны — зданий у входа в город — враг полностью лишился всех преимуществ.
Мы вместе с бойцами штурмовой группы дошли до перекрестка, где наши товарищи из 2-го танкового полка СС охраняли с десяток попавших в плен американцев. Все они стояли с поднятыми вверх руками, но один из пленных упорно не хотел вынимать руку из кармана. Американца обыскали, оружия при нем не нашли, а на руку его, как выяснилось, была наспех наложена временная шина из подручных материалов. Ему разрешили держать ее на перевязи.