Искушение

— Проклятие! Насколько же люди тупы?! — проревел Грэнт. — Я пытался быть джентльменом и не рассказывать про Анабел, и что я получил? Я был даже готов дать людям поверить, что она первая порвала со мной, если ей так хотелось. Но это уж слишком! Правда в том, что Анабел встречалась с любовником с первого же года нашего знакомства, и каким же дураком я был, даже не подозревая об этом. Также прошу обратить внимание, что в это время мисс Сайтс еще и не появлялась на сцене. Если и этого не достаточно, скажу, что наша дорогая Анабел пыталась обмануть меня, намекая на то, что она носит ребенка от меня. А в действительности он не мой.

— Святой Боже!

— Не обманываешь?

— Почему-то это представляется немного…

— Неправдой, — помог Грэнт с холодком в голосе. — Я полагаю, когда ее положение станет явным, она расскажет всем, что ребенок мой и очернит мое имя еще больше, чем сейчас.

— Это возможно? — смело спросил Джарод.

— Это было бы возможно, — согласился с готовностью Грэнт, — если бы я не перестал спать с ней перед тем, как Аманда открыла мне свою дверь. Анабел созналась мне, что она на втором месяце, таким образом, вы сами все можете понять. О Боже, я не могу поверить, каким глупым я был! Дьявол, она не была девственной, когда я первый раз переспал с ней. Лишь небеса знают, скольких мужчин она имела. И подумать только, я собирался на ней жениться! Я и взаправду был бы величайшим в мире ослом!

— А ферма? — спросил Бобби. Грэнт насмешливо фыркнул:

— Результат задетой гордости и пьяного веселья, комбинация которых и привела меня к разорению. Кажется, я не лучший игрок, чем Тэд, и вероятно, еще более глупый, если принять все во внимание.

— Что ты подразумеваешь?

— Думая приобрести полный контроль над фермой, я сделал ошибку, бросив вызов в покер мисс Сайтс Только одно меня извиняет: я был столь пьян, что едва мог держаться на ногах.

— И она бесчестно воспользовалась твоим незавидным положением, — предположил Фрэнк. — Что говорит об этом твой адвокат?

— Ничего. Пеппермайер лично составил бумагу и засвидетельствовал обмен документов.

— Да ну, Грэнт! Что же ты собираешься делать?

— Что я могу сейчас? — вздохнул Грэнт. — Только попытаться умерить нечестные требования Анабел. Наконец, ждать благоприятного момента и надеяться, что теперешняя ситуация изменится в лучшую сторону, хотя я не могу себе представить, как это может произойти.

— Хорошо, для начала мы замолвим за тебя словечко, — предложил Ларри. — Что касается меня, то я не люблю, когда бьют лежачего, особенно если он не так уж и виноват.

— Да, — поддержал его Бобби Рей. — Это неправильно взваливать всю вину на тебя. Проклятие! Достаточно того, что ты потерял свой дом из-за этой женщины-игрока, а тут еще и Анабел! Я пришел к выводу, что от женщин слишком много проблем. И всерьез подумываю, не убежать ли и не присоединиться ли к Иностранному Легиону?

Грэнт, похлопывая своего друга по плечу, открыто рассмеялся (а потом эта шутка повторялась почти целую неделю):

— Я буду иметь это в виду на крайний случай, Бобби.

— Пока что, — предложил Джарод, широко улыбаясь, — давайте найдем пивную. От всех этих разговоров у меня пересохло в горле.

— Ты угощаешь?

— Дьявол, а почему бы и нет! — последовал ответ. — Пошли, друзья. Это лучше, чем трепаться. Там мы вместе подумаем, как помочь Грэнту вернуть ферму.

Обратный путь верхом в Туманную Долину той поздней ночью был спокойным, если не сказать приятным, до тех пор, пока Грэнт не нарушил тишину.

— Фейерверк прошел замечательно. Не так ли, Аманда?

Она пожала плечами:

— Может быть.

— Тебе вообще понравился день? — настаивал Грэнт. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. Как-никак лучшие друзья не покинули его, да и кобыла днем легко выиграла соревнования, что вновь доказало его способность разводить и тренировать скаковых лошадей. Его растоптанное самолюбие быстро излечивалось. Опять ответ Аманды отличался покорностью:

— Если бы не то, что произошло, в остальном я хотела бы, чтобы день повторился.

— Не говори мне, что тебя убивает то, что ты нашла Дарси в компании с Анабел.

— Едва ли! — резко ответила она, фыркнув. — А тебя?

— Разумеется нет, хотя я был сильно озадачен вопросом, что она замышляет теперь, и почему они встречаются друг с другом ночью, как воры.

Когда она ничего не ответила, он продолжал:

— Я слышал, что ты поссорилась с ними.

— Я думаю, уже весь город слышал об этом.

— А ты знала, что Анабел всех пытается убедить, что ты — ведьма, способная околдовывать неосторожных мужчин?

Аманда кисло улыбнулась:

— Это объясняет косые взгляды, которые на меня бросали сегодня джентльмены.

Грэнт нахмурился:

— Какого рода взгляды?

— Смесь восхищения и осторожности. Хотя несколько смельчаков, куражась, приблизились ко мне.

— С какой целью?

— О, мы слишком любопытны, мистер Гарднер! — вернулась она к своему обычному сарказму.

— Что они сказали тебе, Аманда? — настаивал он уже со злобой.

— Ничего такого, что я не слышала бы раньше, уверяю тебя. Ну, если не считать молодого человека, который демонстративно дал понять, что не собирается ухаживать за мной. Он вздохнул с облегчением, когда я сказала ему, что он меня не интересует.

— А что другие?

— Ох, они были более искренними. Кажется, думали, что мне хотелось бы променять мою благосклонность на деньги. По крайней мере, слова, случайно мной услышанные, значили следующее: я ложусь с любым мужчиной, у которого звенит в кармане. Где, как ты думаешь, они могли почерпнуть это? — спросила она, дразня Грэнта.

Грэнт съежился, прекрасно понимая, что он внес достаточный вклад в столь низкое мнение о ней, главным образом протрепавшись Дарси, а Дарси и Анабел подхватили его слова — и результат был налицо.

— Несколько леди хотят принять тебя, — сказал Грэнт, желая успокоить свою совесть. — Я видел тебя с мадам Лалейн и некоторыми дамами из ее кружка. И это только начало.

— Да, — поддержала Аманда. — Она приглашала меня присоединиться к ним. А одна слащавая, сентиментальная старая дама сказала, что она бережет для меня место в церкви.

Брови Грэнта изогнулись:

— И ты собираешься в церковь?

— Я не знаю. Она принадлежит к пресвитерианской церкви, а я ничего, кроме католической службы, не посещала.

— Ты бывала на католической службе?

— Нечего удивляться, — недовольно сказала она. — Я провела самые лучшие годы в Новом Орлеане в конце концов.

— Прости. Почему-то я не мог представить тебя… ну… в церкви.

— Буду откровенна, тебя также трудно представить в церкви.

Он решил не обижаться:

— Да, я знаю. Ты, вероятно, думаешь, что я такой, каким часто представляюсь тебе: голый и тяжело дышащий в большой роскошной постели!

— Я вообще очень редко думаю о тебе, — сказала она, чтобы не показать ему, насколько близок он был к истине. — Но если и думаю, то обычно так: глубокая река — и ты с камнем на шее.

Тягостным для Грэнта в работе на Аманду было то, что он получал плату из ее рук, подобно другим работникам. Это убивало его: получать белый конверт от нее, правда, она выдавала его ему отдельно от других, за ужином, а не на виду у всей прислуги. По крайней мере, она избавила его от этого унижения.

Другой вещью, сильно раздражавшей Грэнта, была прихоть Аманды — заставлять его оседлывать кобылу для прогулок. Она настояла, чтобы именно он делал это. И не имело значения, занят он или нет. Грэнт должен был все бросать и готовить лошадь. Его приводило в бешенство, что это делалось главным образом для того, чтобы досадить ему, а она получала большое удовольствие, напоминая ему, что он — на побегушках.

Они много спорили, где и с кем ей следует кататься.

— Ты не настолько опытна, чтобы слоняться где попало, — сказал он грубо. — Истина в том, что ты еще новичок в верховой езде и не должна выезжать без сопровождения.