Страница 122 из 128
Глава 54
Ки заблудился и промерз до костей.
Разрозненные образы мелькали перед его закрытыми веками. «Она в опасности! Я не успею вовремя…»
Освещенное звездами окно, топчущиеся вокруг ноги…
Тамир безоружна, над ней занесен сверкающий меч Корина…
«Слишком далеко! Не дотянуться… Нет!»
Но прежде чем он добежал к ней, темнота поглотила его. Темнота и боль. Невыносимая боль.
Плывя один, в темноте, он слышал далекие голоса, зовущие его. Тамир?
«Нет, она мертва… Я опоздал, и она погибла… Тогда и мне незачем жить».
Какая ужасная боль.
— Я умер?
— Нет, дитя, ты не умер…
— Лхел? Где ты? Я не вижу тебя!
— Ты должен быть сильным. Ты нужен ей.
— Лхел? Я скучал по тебе!
— Я тоже по тебе скучала, малыш. Но сейчас ты должен думать о Тамир.
Леденящий ужас пронзил его.
«Я виноват! Я не спас ее!»
Маленькая жесткая рука сжала его руку.
«Открой глаза, малыш!»
И вдруг Ки обрел зрение. Он стоял рядом с Лхел в шатре. По грубой ткани барабанил дождь, капли просачивались насквозь, падали на пол. И здесь была Тамир, она спала на земле рядом с тюфяком, на котором кто-то лежал.
— Она жива! Но у нее такой грустный вид. Мы проиграли битву?
— Нет, вы победили. Присмотрись получше.
— Тамир, мы победили! — воскликнул Ки, пытаясь коснуться ее плеча.
Но не смог. Он не чувствовал собственную руку. Наклоняясь ближе к Тамир, он увидел на ее щеках следы слез и рассмотрел наконец того, рядом с кем она заснула.
— Это же я! — Он видел собственное бледное лицо и белые полукружия под приоткрытыми ресницами. — Я мертв!
— Нет, но и не совсем жив, — ответила Лхел.
— Ты ждешь. — Рядом с Тамир появился Брат, и он смотрел на Ки снизу вверх без обычной своей ненависти. — Ты ждешь, как ждал я, ты сейчас между жизнью и смертью. Мы до сих пор еще связаны.
— Присмотрись получше, — прошептала Лхел. — Загляни в ее сердце и в свое тоже.
Прищурившись, Ки вдруг заметил нечто похожее на тонкий узловатый корешок, протянувшийся из груди Брата в грудь Тамир. Нет, это был не корешок, это была ссохшаяся пуповина.
Глядя вниз, Ки увидел еще одну нить — между ним и его собственным телом, и еще одна нить тянулась от его тела к Тамир, но эта была светлой, серебристой. Другие нити, не такие яркие, разбегались от Тамир в разных направлениях. И еще одна, темная, уходила из груди Тамир через весь шатер к открытому выходу. Снаружи стоял Корин, с растерянным видом заглядывая внутрь.
— Что он тут делает?
— Она убила меня, — прошептал Корин, и Ки охватил страх, когда мрачный пустой взгляд Корина обернулся к нему. — Предатель!
— Не обращай на него внимания, малыш. Он не имеет прав на тебя. — Лхел коснулась серебряной нити, соединявшей Ки с Тамир. — Эта связь очень сильна, сильнее, чем нить твоей собственной жизни.
— Я не могу умереть! Не могу покинуть ее! Я ей нужен!
— Сегодня ты спас ей жизнь. Я предвидела это в тот самый день, когда мы впервые встретились, и не только это. Если ты умрешь, сердце ее окаменеет от горя. И в чреве ее никогда не зародится жизнь. А вашему народу нужны дети, которых вы произведете на свет. Если я помогу тебе остаться в живых, будешь ли ты любить ее?
Глядя на собственное неподвижное лицо, Ки увидел, как из-под его ресниц выскользнули слезы и медленно поползли по щекам.
— Я люблю ее! Помоги мне, прошу тебя!
Но когда он произносил эти слова, он вдруг почувствовал, как нить, соединявшая его дух с телом, болезненно дернулась в груди и стала тоньше. Плывя в воздухе над собственным телом и над спящей Тамир, он видел, как даже во сне она крепко сжимала его руку, словно могла удержать его на этом свете.
— Прошу тебя, — шептал он, — я хочу остаться!
— Держись, — услышал он тихий голос Лхел.
— Кееса, проснись!
— Лхел? — Тамир резко выпрямилась.
В шатре было по-прежнему темно, капли дождя звонко барабанили по плотной ткани. Внезапная вспышка молнии на мгновение рассеяла тьму, и Тамир увидела рядом с собой Мэти, не Лхел. Удар грома встряхнул землю. Что-то холодное шлепнулось на щеку Тамир — с волос колдуна капала вода. Он только что вошел и был с головы до ног мокрым.
— Мэти? Ты вернулся!
— Тихо, кееса. — Колдун показал на Ки. — Он очень слабый. Ты должна разрешать мне играть для него. Его мари хочет уйти.
Тамир кивнула и крепче сжала холодную руку Ки.
— Сделай все, что сможешь.
Новый отблеск молнии осветил шатер, и оглушительный гром сотряс землю, словно предвещая скорый конец света.
Мэти сел так далеко от Ки, насколько позволял тесный шатер, и прижался спиной к промокшей ткани. Он поднес к губам оо-лу, направил посох в сторону Ки и начал наигрывать свою колдовскую песню.
Душа юноши уже покинула тело. Мэти чувствовал, как она парит в воздухе. Он видел Лхел, и Брата, и еще чью-то душу, печально глядящую в шатер за пеленой дождя, но ее Мэти не мог рассмотреть как следует. Мэти знал, что должен работать быстро и поскорее исцелить тело, чтобы оно могло удержать дух, прежде чем тот безвозвратно потеряет дорогу назад.
Мэти играл, и низкий голос Временного наполнял его голову и грудь, собирая необходимую силу. Когда силы накопилось достаточно, Мэти направил звуки на парящую душу, укутав ее связующей песней и удерживая в воздухе. Потом он сплел голоса ночной цапли и лягушки, чтобы вымыть из головы юноши темную кровь. Рана была серьезной, но Мэти приходилось лечить и такие. Это отняло немало времени и сил, и наконец он почувствовал, как боль понемногу уплывает.
Он начал лечить израненное тело Ки, не обращая внимания на сломанную руку — кости могли и сами срастись, — сосредоточился на глубокой ране в боку, нанесенной мечом. Он заиграл песню медведей, чтобы изгнать из раны жар; это была хорошая, проверенная многими целителями магия. Мэти вплел ее в свою песню. Она поможет заживить рану, если Ки останется в живых.
Потом он стал играть для остального тела, но не нашел других повреждений. Ки был молод и силен и очень хотел жить.
Рана в голове не сдавалась, и Мэти нарастил силу песни, чтобы выгнать темную угрозу. Это заняло много времени, но когда Мэти в третий раз сыграл песню цапли, боль почти исчезла и лицо Ки стало спокойнее. Мэти сморгнул пот, заливавший глаза, и начал осторожно уговаривать дух вернуться в тело. И тот охотно отправился назад, как гагара, что ныряет в воду за рыбой.
Когда Мэти закончил работу, в шатре слышался лишь шум дождя и напряженное дыхание девушки, которая в тревожном ожидании застыла возле неподвижного тела.
— Ки? — Тамир погладила грязные, жесткие от засохшей крови волосы, торчавшие из-под повязки на его голове, и задержала дыхание, когда веки Ки дрогнули. — Ки, открой глаза!
— Тоб? — едва слышно пробормотал Ки.
Он медленно поднял веки, взгляд был рассеянным, ничего не видящим. Правый зрачок казался намного больше левого.
— Благодарение Свету! — Тамир наклонилась ближе, не замечая, как по ее щекам текут слезы. — Как ты?
— Больно. Рука… и голова… — Он смотрел перед собой затуманенным взглядом. — Умер?
— Кто умер?
Он наконец увидел ее, хотя и смутно.
— Я… я думал… не знаю. — Он снова закрыл глаза, из-под ресниц выступили слезы. — Я убил наставника Пориона.
— Не думай об этом сейчас.
— Не дать ему спать, — сказал Мэти. — Он будет… — Колдун жестами изобразил рвоту. — Не спать, пока солнце опять не заходить.
С помощью Мэти Тамир подняла Ки повыше, подложив под его голову тюк. Его почти сразу начало рвать. Тамир схватила чей-то шлем и подставила под его подбородок, пока Ки не выбросил все то небольшое количество пищи, которое съел за последнее время.