Страница 31 из 199
Партию народной свободы ожидал еще один серьезный удар. После некоторой подготовительной работы[46]», 28 ноября, Ленин утвердил декрет СНК «об аресте вождей гражданской войны против революции». Согласно этому закону, все видные члены кадетской партии, в том числе и депутаты Учредительного собрания, подлежали «аресту и преданию суду революционных трибуналов»[47]. 29 ноября на заседании ЦК большевистской партии Свердлов потребовал объявить кадетов «врагами народа» еще и постановлением ВЦИК, задним числом и в нарушение формальной процедуры: партийное решение было важно сделать решением советской власти.
На том же заседании Бухарин предложил вновь рассмотреть вопрос об Учредительном собрании и окончательно решить, созывается оно или нет — что, собственно, выгоднее: «разбить кадетов по частям или же собрать Учредительное собрание, а потом изгнать оттуда всех кадетов». Лично Бухарин стоял за второй путь и предлагал «организовать левую часть, изгнать кадетов», а левую часть Учредительного собрания, состоящую из левых эсеров, меньшевиков-интернационалистов и большевиков, «с колоссальным преобладанием» последних, объявить «революционным конвентом». Представителей других партий в случае их попыток открыть Собрание Бухарин предложил арестовать[48].
Начались споры. Сталин заметил, что предложение Бухарина «опоздало на сутки», и предложил «добить кадетов». Но Бухарина поддержал Троцкий: «Мы ведем линию на революционный конвент» — и предложил, учитывая, что у большевиков и левых эсеров большинства в Собрании не будет, «собрать всех кандидатов в Питере», вызвав большевистских депутатов по телеграфу, и открыть конвент не дожидаясь положенных 400 человек. На следующий день, как и предлагал Троцкий, ЦК принял решение о вызове в Петроград большевистских делегатов Собрания[49].
Не совсем ясно, шла ли речь о вызове большевиков — членов Учредительного собрания — для того, чтобы открыть «конвент», не дожидаясь приезда 400 депутатов, или же для того, чтобы как можно скорее набрать 400 представителей левого крыла и таким образом оказаться в большинстве. Через несколько дней, 5 декабря, большевики запретили своим делегатам покидать пределы Петрограда. Исключение делалось только для тех, кто уезжал из города меньше, чем на сутки[50]. Эта мера, конечно же, была принята для того, чтобы из 400 собравшихся в Таврическом дворце делегатов Учредительного собрания большевиков было как можно больше. Устранение кадетов, сосредоточенных-практически только в городах, вблизи железнодорожных узлов, способных поэтому быстро прибыть к открытию Собрания, преследовало ту же цель.
Левые эсеры в общем приветствовали устранение конституционно-демократической партии с политической арены, хотя и усматривали в самом декрете потенциальную опасность для ПЛСР: практиковать террор по отношению к целой партии. Левые эсеры, кроме того, были недовольны тем, что декрет «Об аресте вождей гражданской войны против революции» в нарушение установившихся норм отношений ПЛСР и РСДРП(б) был принят большевиками без предварительной договоренности с левыми эсерами. И в этом левые эсеры также усмотрели опасный для себя прецедент. После длительного обсуждения вопроса левые эсеры решили выразить большевикам умеренное недовольство. Они внесли во ВЦИК запрос о том, «на каком основании арестованы члены Учредительного собрания, которые должны пользоваться личной неприкосновенностью»[51].
Запрос обсуждался во ВЦИКе в ночь с 1 на 2 декабря[52]. За отмену декрета высказались Мстиславский и Штейнберг. Последний считал акт ареста кадетов «нарушением демократии» и требовал, чтобы арестовывали лишь тех, кто действительно был виновен в контрреволюционной деятельности, причем в каждом конкретном случае точные данные о причинах ареста нарком юстиции предлагал докладывать ВЦИКу. Арестованных 28 ноября кадетов Штейнберг требовал освободить для участия в работе Собрания, так как в противном случае, по его мнению, оно превратится в филиал ВЦИКа. Вместе с тем Штейнберг поддержал ленинский декрет по существу, сказав, что звание члена Учредительного собрания не должно спасать «во время беспощадной борьбы с контрреволюцией»[53]. Это половинчатое предложение было, однако, подвергнуто критике и Лениным, и Троцким[54]. Большинством в 150 голосов против 98 при 3 воздержавшихся ВЦИК принял большевистский проект резолюции, подтверждавшей «необходимость самой решительной борьбы» с партией кадетов. В резолюции далее указывалось, что ВЦИК и в будущем будет поддерживать Совнарком «на этом пути и отвергает протесты политических групп»[55].
Под влиянием ли поражения на выборах в Собрание, или не желая извечно плестись в хвосте у большевиков (все равно численно превосходящих при голосовании любой резолюции) 3 декабря ЦК ПЛСР принял постановление о Собрании, совпадающее с позицией ЦК РСДРП (б). В нем говорилось, что отношение левых эсеров к Собранию будет всецело зависеть от решения им вопросов о мире, земле, рабочем контроле и от отношения к Советам[56]. Сходные позиции большевиков и левых эсеров дали возможность двум партиям на Втором Всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов указать в резолюции, касающейся Собрания, что если Собрание не признает за Советами право на власть, ему будет оказано противодействие[57]. В этом случае, заявил от имени левых эсеров Колегаев, «мы вступим в борьбу с ним»[58].
На основании принятой съездом резолюции большевики и левые эсеры обратились с воззванием Второго съезда крестьянских депутатов к крестьянству. Проект этого воззвания был составлен Лениным 6-7 декабря и вечером 8 декабря оглашен на заседании съезда. Написанный в жестких тонах, проект осуждал партию эсеров и призывал крестьян отозвать из Учредительного собрак»я тех депутатов, которые не полностью поддерживают решения Второго съезда Советов и Второго Всероссийского крестьянского съезда. Левые эсеры внесли в проект Ленина несколько смягчающих дополнений[59]; и 15 декабря воззвание было опубликовано[60].
Не следует, однако, считать, что в вопросе о разгоне Собрания большевики и левые эсеры достигли внутри своих партий полного единодушия. В большевистской фракции против откровенного разгона высказались, в частности, члены бюро фракции Каменев, Рыков и Милютин[61]. В связи с этим 11 декабря ЦК по предложению Ленина рассмотрел вопрос о смещении бюро фракции. Ленин, поддержанный Свердловым, потребовал от фракции полного подчинения ЦК. На следующий день бюро фракции было переизбрано, а Бухарин и Сокольников назначены во фракцию политическими инструкторами. После обсуждения фракция большевиков в Собрании единогласно одобрила написанные Лениным «Тезисы об Учредительном собрании»[62], анонимно опубликованные в «Правде» 13 декабря[63].
В тот же день комиссар по делам Собрания Урицкий выступил с докладом «по текущему моменту» на заседании Петербургского комитета партии. Урицкий признал, что Урал «не оправдал ожиданий» и в целом большевики и левые эсеры не составят в Собрании и половины депутатов. Урицкий подтвердил, что Собрание будет созвано. Вопрос же о разгоне будет зависеть «от обстоятельств». «Разногласия с левыми эсерами теперь все уничтожились [...] — указал Урицкий, — жизнь учит их быстро и хорошо»[64].