Страница 37 из 159
Под давлением напряженнейшей борьбы оппозиции, выражающей волю пролетарского авангарда к защите диктатуры рабочего класса против растущих враждебных сил, XV съезд партии признал необходимым форсированное наступление на кулака. Этот левый курс, если бы он действительно осуществлялся, оппозиция могла бы одобрить. Но какое содержание вкладывается в этот лозунг? Молотов разъяснил его на съезде так:
«Когда теперь говорят о форсированном наступлении на кулака, на капиталистические элементы деревни и т. п., то мне кажется, что этой формулой ничего нового не говорят. Нет более решительного, более форсированного наступления на капиталистические элементы, чем рост строительства социализма в городе и в деревне. А мы занимаемся тем, что усиливаем и развиваем социалистические элементы против остатков капитализма. Форсированное наступление на кулака, форсированное наступление на капиталистические элементы в деревне — это и есть все то, что именуется строительством социализма в одной стране. Все это — развитие кооперации, развитие коллективных форм в нашем сельском хозяйстве, вся наша экономическая, культурная и другая работа и далеко не с нынешнего года — есть наступление на капиталистические элементы в деревне. Вопрос не в том, нужно ли форсированное наступление на кулака. Оно есть, об этом нечего спорить».
Нельзя себе представить большего разжижения революционного лозунга, большей дезориентации рабочего класса, его обезволивания и усыпления его бдительности, чем эти «приятные» разговорчики, рассчитанные на то, чтобы угодить «и нашим и вашим», чтобы «сохранить популярность среди всех слоев населения» .
Результатом XV съезда явился двойной удар по рабочему классу. Наиболее передовой авангард его, в лице подлинных большевиков-ленинцев оппозиционеров, подвергнут исключению из партии, ссылке и тюремному заключению. В то же время деревенский кулак, почувствовавший себя прочнее в связи с этой расправой с оппозицией, ударил срывом заготовок хлеба и сырья.
В конце декабря угроза продовольственного голода уже вырисовывалась с большой рельефностью. Тогда большие и малые партийные чиновники засуетились и панически стали менять свою хозяйственную политику.
Еще на XV съезде Рыков говорил, что у нас никакого кризиса товарооборота между городом и деревней нет, что есть только частичные затруднения, что они уже изжиты, изживаются или будут [изжиты] в ближайшее время. Сталин заявил, что товарный голод это минус в балансе народного хозяйства и что аппарат еще не научился преодолевать эту трудность. В то же время хлебозаготовки продолжали падать. Наркомторг начал перебрасывать, оголяя городской рынок, предметы широкого потребления в деревню. Однако непосредственный эффект этих перебросок получился небольшой. Во-первых, потому что часть промтоваров застряла на промежуточных звеньях. Во-вторых, широкий потребитель, середняк и бедняк, не имел уже хлеба для реализации и для покупки промтоваров, а зажиточный и кулак потребовали повышения хлебных цен. Если для зажиточного середняка стимулом для продажи хлеба могла еще служить возможность покупки промизделий широкого потребления, то для кулака экономических стимулов не было. Более или менее удовлетворительными предметами широкого потребления[253]. Он сразу предъявил спрос на металлические изделия и строительные материалы, т. е. на те предметы, которые могут послужить кулаку его производственному накоплению. В тех же случаях, когда кулак покупал предметы широкого потребления, мануфактуру например, то с целью перепродажи ее с большим барышом в городе или в деревне. Этим и объясняется тот факт, что мануфактура не нашла и не находит себе в деревне достаточного сбыта. Конъюнктурные обзоры сообщают, что она оттуда выталкивается, что в спросе только металлические изделия и стройматериалы, что кулак прибегает к различным ухищрениям для задержки своих запасов.
Чтобы смягчить возросшие продовольственные затруднения и сделать кое-какие запасы на весенние месяцы, руководство партии вынуждено было уже в январе встать на путь репрессивных мер по отношению к тем, кто задерживает реализацию своих запасов. В соответствии с этим административным нажимом — наспех произведено и некоторое идейное перевооружение. 15 февраля в «Правде» появилась передовая, являющаяся программой действий в хозяйственной политике на ближайшее время. В этой передовой говорится:
«Из ряда причин, определивших затруднения в хлебозаготовках, следует отметить следующие. Выросла и разбогатела деревня. Вырос и разбогател прежде всего кулак. Три года урожая не прошли даром. Увеличение доходов крестьянства от незерновых сельскохозяйственных культур, животноводства и отхожих промыслов при относительном отставании предложения промтоваров дало возможность крестьянству вообще, кулаку в особенности, удержать у себя хлебные продукты для того, чтобы поднять на них цены».
Далее:
«Что касается борьбы с кулачеством и кулацкой опасностью, то в этой области нашими парторганизациями далеко еще не сделано все то, что они должны сделать. Этим, между прочим, и объясняется тот факт, что в наших организациях — как в партийных, так и иных — народились в последнее время известные чуждые партии элементы, не видящие классов в деревне, не понимающие основ нашей классовой политики и пытающиеся вести работу таким образом, чтобы никого не обидеть в деревне, жить в мире с кулаком и вообще сохранить популярность среди «всех слоев» деревни».
И затем:
«Все это, соединенное с такими ошибками в нашей работе, как запоздалый подвоз промтоваров в деревню, недостаточность сельхозналога, неумение извлечь денежные излишки из деревни и т. п.— создало условия, приведшие к затруднениям в хлебозаготовках».
Итак, руководство партии подписалось в собственном банкротстве. Не обмолвившись ни словом о том, что именно оппозиция предупреждала о нынешних трудностях, о недостаточном развертывании промышленности, об огромном укреплении экономической мощи кулака, о росте термидорианских элементов и в стране, и в государственном, и в партийном аппарате, Ц[ентральный] о[рган] партии признает, что именно этих важнейших явлений партийный аппарат не заметил, не обратил на них внимания. Партаппарат не заметил, хотя оппозиция открыто и настойчиво об этом заявляла. Кто же должен отвечать? Кто несет ответственность перед рабочим классом, перед партией за совершенные ошибки? Расправой с оппозицией можно скрыть свою бездарность и неспособность к руководству государством и хозяйством, но нельзя этим снять с себя ответственность за ошибки, ведущие к ослаблению диктатуры рабочего класса, тем более, когда часть партии, своевременно предупреждавшая и указывавшая на ошибки, исключена, сослана и сидит в тюрьме. Ответственность всецело падает на руководство партии. Это понемножку начинают понимать. Скоро это станет ясно всему рабочему классу, всей партии за исключением ее зарвавшихся элементов.
«Чтобы ликвидировать затруднения,— говорится в этой программной передовой «Правды»,— надо покончить с искривлением партлинии в практической работе в деревне, сделав ударение на задаче борьбы с кулацкой опасностью и обязав наши парторганизации развивать дальше наступление на кулачество». Прежде всего необходимо отметить это трусливое сваливание вины на низовые парторганизации. В действительности мы имеем не «искривления партлинии», а подтверждение неправильности самой этой линии. Для каждого сознательного партийца ясно, что, как и в китайском вопросе, в отношении к кулаку господствующие партбюрократы, боясь сознаться в своей ответственности за совершенные ошибки, сваливают все на «искривление» якобы правильных директив, которые ими даются. Эти постоянные ссылки на «искривления», повторяющиеся каждый раз, когда обнаруживается банкротство политической линии, являются лучшим доказательством оппортунистической природы самого руководства. Уже поэтому вновь объявленный «левый» поворот может вызвать вполне законное недоверие.