Радужная Нить

— Если честно, не очень. — Я решил быть откровенным. Собственно, какой у меня выбор? — На женское смахивает. Юмеко, Юмеки… Юме-тян, как там твой суженый? Вот в таком духе.

Юме прыснул. Во сне, несмотря на власть над всем происходящим (и надо мной, в том числе), он действительно казался моим ровесником, как и утверждал Кано. Легкомысленным и смешливым молодым человеком, для которого происходящее — сущая забава.

— Конечно, забава! — охотно подтвердил ханец. — А добрая шутка ещё никому не причиняла вреда. Если она действительно добрая. Да ты и сам такой же, как я — разве нет? Достаточно вспомнить наше обоюдное ребячество в самом начале беседы. Прибежище сладких утех… Вовек не забуду!

Ага, и припоминать будешь при каждом удобном случае! Ох… А когда это мы перешли на «ты»?

— После «Юме-тян[18]», — сообщил тот. — Если любезный посланник не возражает, я бы тоже предпочёл непринуждённую форму общения.

Согласен. В свете наших споров и взаимных подколок придворные манеры выглядят нелепостью. Ну что ж, главное: все живы и никто не обиделся. К тому же, сон — это просто сон, и следование установленным правилам сейчас было бы странным. Раз новый знакомый так захотел, значит, на то есть причина. И не мне сопротивляться этому невыносимому… терпение, Хитэёми-но Кайдомару! Вот выберешься отсюда — и будешь размышлять, сколько твоей душеньке угодно!

— Давно бы так! Слова должны находиться в согласии с мыслями, а форма — следовать за содержанием. Предаваясь грёзам, нелепо сковывать порывы души вежливым лицемерием. И тем более, обращаясь к человеку, которого собираешься… как ты выразился, вздуть?

— Взгреть, — буркнул я. Ну разве так можно? Чувствуешь себя обнажённым среди уличной толпы. Ладно. Хотел искренности — будет искренность!

— Ах, конечно же, взгреть! Чего ещё ожидать от представителя твоего клана… Ну и какое имя ты предложишь, раз мой выбор тебе не по вкусу? Надо сказать, после приведённых доводов оно и мне разонравилось…

Обрадованный сменой направления беседы, я задумался. И чего только во сне ни бывает! Вот, юмеми имена придумываешь…

— А что, если сократить ещё немного? Давайте, вас… тебя будут звать Ю?!

— Ю?

— И даже по-ханьски звучит! Замечательное имя! Я вообще на редкость удачлив в подборе имён. Между прочим, весь двор стоял на ушах, когда императору привезли нового павлина (он души в них не чает и кормит собственноручно), и он (дядя, не птица!) вызывал к себе каждого с вопросом: «Как назвать?», а я был единственным, чьё предложение дядюшке угодило.

Что не удивительно, ведь надменная птица оказалась ну просто вылитый Министр Левой Руки! И если кто и остался недоволен кличкой нового питомца, так это последний. Все прочие ликовали.

— Надо же, и вообразить не мог, что Сын Пламени склонен пошутить, не говоря уже о похвальной любви к животным… Я подумаю насчет имени. Кстати, тебе не кажется, что ты здесь задержался?

Пелена впереди и впрямь просветлела, словно раздвинули две ширмы.

— А как отсюда выбраться? — ко мне вернулась осторожность.

— Попробуй найти выход, — беззаботно предложил юмеми.

— А куда идти? Прямо?

— Тебе решать.

Вот так всегда. Намаюсь с этим Ю, чует моё сердце!

— Я ещё не согласился на имя! Иди, куда хочешь. Договорим, когда проснешься.

— Ю, не сердись!!!

Но того и след простыл. Точнее, звук.

— Ну что ж, вперёд, так вперёд, — пробормотал я для храбрости. Однако! А ведь со сновидцем можно было болтать и не вслух. Поздно спохватился. С другой стороны, всё лучше, чем в тишине. Я зашагал в сторону просвета меж «тучами», напевая пришедшие на ум строки:

В битом зеркале просвет —

Как забыть про свет

Средь осколков тьмы!

Даже не помню, кому принадлежат эти стихи, неужели сам сочинил? И размер непривычный. Вообще, что за ерунда — как может быть зеркало разбитым на осколки, словно глиняный кувшин? Оно же бронзовое. И откуда такие глупости в голову лезут?..

Внезапно я осознал, что совсем не приближаюсь к области разрежения в той клубящейся дымке, которая составляла Пустой Сон. Подозрительно.

Может, надо искать другой… выход?

— Хочу выйти из Юме в Хонне! — торжественно провозгласил я.

И некоторое время с надеждой озирался по сторонам.

— Хочу попасть в… комнаты Ю… то есть, юмеми… жаль, не знаю, как они выглядят, ну хоть куда-нибудь хочу! Эй, я же понятно объяснил?!

Никаких изменений. Проклятье! Ох уж этот Ю, любитель загадок! А может, попробовать иначе?

— Хочу дверь, открытую, чтобы она вела в зал двадцать пятого дома в квартале Поздних Хризантем Южной Столицы Кёо!!!!

Слава богам, знакомая обстановка! Здравствуй, ковер с белым тигром! Какой пушистый, так бы и присел на тебя… Позвольте, что значит, «так бы и присел»? Висит-то он на стене…

Неужели ещё не кончилось?

Комната виделась под каким-то странным углом, который то и дело менялся. Будто моя голова порхала под потолком. Я вспомнил байки про Крылатый Череп, которыми Дзиро так любил стращать меня в детстве, и немного растерялся.

В зал из правого коридора вошла Мэй-Мэй. Увидев меня, поманила пальцем, и я подлетел к ней, словно бабочка к свече.

— Ах, какой красивый огненный мотылёк! Идёмте, господин! — красавица серебристо рассмеялась и направилась по одному из коридоров.

Я последовал за ней. Ага, а вот и комната — наверно, та самая опочивальня. Девушка раздвинула фусумы и пропустила меня вперёд. Я рванулся внутрь, едва успев заметить Ю, сидящего на одном из своих ханьских стульев рядом с кроватью, тоже возвышающейся на ножках. То, что приковало моё внимание, было телом молодого мужчины в алых одеяниях, распластанным по покрывалу и словно разметавшимся во сне. Руки сжаты в кулаки, дыхание быстрое и порывистое. Прядка волос цвета тёмной меди прилипла к влажному лбу. Напряжённо сведены тонкие брови, но черты лица мягкие, почти девичьи, хотя хорошо очерченный подбородок и противоречит этому обидному заключению. А ямочки на щеках видны, как бы ни хмурился!

Всё равно, что в зеркало на себя любоваться, причём с закрытыми глазами. Ведь тело-то принадлежало мне…

— И как спалось? — ехидно вопросил Ю, после того, как я вскочил с ложа, словно ужаленный. — Я даже забеспокоился, где вы так долго пропадаете… Ну скажите, как вас угораздило вспоминать о зеркалах? Самая неподходящая тема для размышлений в Пустом Сне! Признайтесь, вы хотели там остаться навсегда? И сделать меня виновником своей преждевременной кончины?

— Разве мы не отошли от правил? — поморщился я, пытаясь пригладить волосы и осмыслить всё случившееся. К чему столько шума? Распекает, как нашалившего ребенка!

— Превосходно. Значит, можно не спрашивать, помнишь ли ты наш разговор! — голос ханьца вернул себе былую кротость. Всё-таки, во сне он немного другой. Беззаботнее и веселее!

— Пожалуй, помню. А сколько сейчас времени?

— Если ты волнуешься о слуге, то он отправился в гостиницу. Мэй-Мэй вышла к нему и предупредила, что ты задержишься у нас на ночь.

— Да как ты посмел меня усыпить? Человека, отлечённого высочайшими полномочиями! — гневно вскричал я, спохватившись.

— Но это лишь сократило время! — пожал он плечами. — Представляешь, сколько бы я тебе втолковывал те немногие истины, которые следовало прояснить, чтобы ты смог мне помочь? И в любом случае, пришлось бы предъявить доказательства. А во сне всё прошло быстро и, можно сказать, безболезненно. Так разве мой поступок не в интересах Сына Пламени, служить которому я считаю своим первостепенным долгом?

Скользкий тип, всегда выкрутится!

— Ты ещё многое должен рассказать, понятно? И в первую очередь — о той услуге, которую ожидаешь! — я наставил палец на невинно улыбающегося ханьца и неожиданно зевнул.

Юмеми рассмеялся, звонко и задорно — совсем, как во сне.

18

Именная частичка «-тян» применяется для обращения к женщине, с которой состоишь в близких отношениях — к сестре, подруге. Чаще всего используется среди женщин. Иногда служит для подчеркивания покровительственного отношения к тому, к кому обращаются (к маленькому ребенку любого пола, например). Может использоваться в разговоре двух мужчин, только если они наедине, и друзья с малых лет.