Страница 4 из 76
– Интересно, сколько мы здесь проторчим? – спросил Скотт и, несмотря на то что Юджин ясно дал понять, что разборки вряд ли будут восприняты с пониманием, быстро добавил: – Извини, чувак, но должен тебя огорчить: тачку я тебе не прощу. Она куплена для моей группы. Мне пришлось насвистеть старику, что это дело моей жизни, бля, и он кинул мне двадцать косарей. Я в шоке. Имей в виду. Выберемся отсюда, прихлопну!
Юджин смерил приятеля оценивающим взглядом. Перед ним стоял тощий, длинный парень со стрижкой «ежиком» и руками, как у девчонки. Скотт никогда в жизни не вкалывал. Мало того, ожесточенно подумал Юджин, вкалывать ему вряд ли когда-нибудь придется. Он только просиживает задницу в барах Норт-Бич, рассказывает всем, кому интересно (а таких становилось все меньше), что хочет собрать группу, и ждет момента, когда можно будет запустить лапу в трастовый фонд предка. Юджин с трудом подавил гнев, понимая, что ничего не выгадает, набросившись сейчас на Скотта. И потом, он совсем измотался.
– Ладно, заметано. Я все устрою. Томми, который работает в мастерской на Потреро-Хилл, ее починит.
– А что теперь? Будем сидеть и ждать?
Юджин скрестил ноги и оглядел стены оранжевой палатки.
– Знаешь, по-моему, это самое умное, что можно сделать, – зевнул он, почувствовав, что тело вновь расслабилось, как будто под воздействием йахе. – Я устал как собака, мне нужно поспать. Кто-нибудь нас найдет. Мы же в Америке, – улыбнулся он. – Здесь тебе то и дело пытаются что-то всучить. От продавцов невозможно оторваться больше чем на милю.
Скотт и Мадлен переглянулись, согласились, что это лучшее решение, и полезли в свои спальные мешки. «Точно, кто-нибудь нас найдет, – подумал Юджин. – А сейчас надо под-рыхнуть. Отдохнуть. Расслабиться. Восстановить силы. Взбодриться. Эх, класс!»
Старый синий пикап «шеви» 1982 года выпуска был первой тачкой Анехандро после приезда в Америку. Тачка стоила двести баксов, и большую часть этой суммы ему одолжила сестра Кармелита. Не тачка, а ржавая развалюха, но Алехандро – отличный механик, и ему удалось прекрасно ее отремонтировать. Грузовичок всегда поможет немного подзаработать.
Теперь пикап весело бежал по пустыне, и мотор гудел ровно. За рулем сидел Алехандро, а его младший брат Ноэ торчал рядом и молча разгадывал кроссворды.
Алехандро думал о переезде. Нет, не о Фениксе, хотя они прожили там больше трех лет. Феникс был домом только для Кармелиты; это она притащила их туда.
Не то чтобы Алехандро был в восторге от своего родного городишки. Старая рыбацкая деревня к югу от Гуаймас на Тихоокеанском побережье не захирела только потому, что ее превратили в транспортную развязку; более того, по меркам беднейшей части Соноры местечко стало процветать. Городишко находился недалеко от Пятнадцатого шоссе; а еще там останавливался следовавший по побережью поезд. Центр представлял собой нагромождение уродливых зданий-недомерков, построенных в семидесятых годах. Они неуклюже прилепились к старой деревне, выросшей вокруг небольшой бухты, где каждый год пришвартовывалось несколько коричневых от ржавчины суденышек.
Все жители там – просто идиоты, с холодной злобой подумал Алехандро. Эти придурки год за годом вылавливали рыбу, пока ее там вообще не осталось. Наверное, многие из них и не заметили, как из бедняков постепенно превратились в нищих. Они думали, рыба вернется. А когда начали голодать, переселились на север, а потом в Америку.
Туда и привезла их Кармелита.
В городе ловить нечего. По шоссе мчались роскошные автобусы с кондиционерами, набитые богатыми гринго; они пролетали мимо, направляясь к западному подножию Сьерра-Мадре и старинному Аламосу, известному прекрасной колониальной архитектурой в испанском стиле. А вот в его родной город туристы не приедут никогда.
Окончив школу, Алехандро устроился в автомастерскую. Он вкалывал в гараже и соседнем магазинчике. Ими владел богатый, злющий, глотающий слова мексиканец по имени Ордас; он пообещал парню, что сделает из него механика. Однако спустя полтора года Алехандро по-прежнему расставлял товары на полках в магазине, убирал в гараже и мыл машины, и еще ни разу не держал в руке гаечный ключ.
Как-то Алехандро напомнил Ордасу об уговоре. Ловкач-хозяин, косивший под городского, рассмеялся ему в лицо. Алехандро вскипел, и тогда мексиканец посерел от злобы и приказал ему собирать вещи и проваливать.
Теперь ничего не держало их там, разве что могила матери на старом кладбище у подножия холмов, нависавших над городом, да подонок-отец, сидевший в местной тюрьме в 150 километрах от дома.
Кармелита позвала братьев за собой, когда ее парень, работавший в Фениксе, нашел для нее место. Алехандро с отвращением вспоминал, как она послала богатой семье тщательно составленное резюме и улыбающуюся фотографию, и американцы решили ее нанять.
Она подыскала жилье для семьи и место садовника для Але-хандро, устроила Ноэ в местную школу. Теперь они все убирали за гринго. Ухаживали за его садом. Поливали его газоны. Присматривали за избалованными детьми. Накрывали ему на стол.
А она делала и еще кое-что, мерзкая шлюха…
Казалось, хозяева считали Алехандро невидимкой. Но стоило допустить промах, как они начинали метать в него недовольные взгляды. Хозяйка даже обвинила его в краже (потом обнаружилось, что она сама переложила исчезнувшую вещь в другое место). Короче, гринго вызвали копов, те грубо допрашивали его, а после никто не удосужился извиниться. Обычно американцы просто игнорировали Алехандро, когда он под горячим безжалостным солнцем поливал сад и ухаживал за деревьями, чтобы не дать пустыне вновь завладеть этой землей.
Есть у гринго уважение хоть к чему-нибудь? По телику они вечно болтают о том, что ценят тяжелый труд, но их бабы целыми днями сидят у бассейна. Они посылают детей в школу, в разные школы, а на каникулах – в путешествия, и сами все время проводят в самолетах, гостиницах, машинах. Так когда же они пашут?
Ни хера они не уважают, кроме бабла, рассудил Алехандро. Кроме бабла и пушек. Его второй после тачки покупкой стал револьвер «смит-вессон» тридцать восьмого калибра. С пушкой в кармане он почувствовал себя сильнее. Как будто револьвер придал ему вес. Алехандро сразу изменился: лицо, походка.
Его начали замечать. Может, то было не уважение, а страх, но его больше не считали невидимкой.
Алехандро ехал сквозь бурю на раздолбанном пикапе, злясь на сидящего рядом брата-подростка, который упорно разгадывал совершенно бесполезные кроссворды.
Ноэ – слабак, думал Алехандро. Превращается в гринго. Неужели станет гребаным убийцей вроде отца? Пожалуй, нет. Все-таки парень старался быть хорошим. Правда, когда Алехандро спросил мать, как она могла влюбиться в отца, она сказала то же самое: «Он был очень милым». Но Алехандро видел, как алкоголь разрушил и сгноил отцовские обаяние и любезность. Он и сам такой. Как-то напился, и когда один чувак в баре обозвал его, врезал придурку в морду, а потом ткнул бильярдным кием и попытался придушить. Алехандро еще раз взглянул на Ноэ. Не отец ли учил их избитой истине: первыми начинают бунтовать самые слабые.
Он представил придурка-предка: обиженное лицо, грустные бегающие глазки, блестящая лысая башка за стеклянной перегородкой втюрьме. Несмотря на уговоры Кармелиты, Алехандро навестил его всего один раз; он тогда обзывал и проклинал этого жалкого, никуда не годного человечишку; и тот все больше и больше съеживался в серой казенной рубахе, а бегающие крысиные глаза наполнялись слезами.
А теперь еще Кармелита. У нее будут свои дети кроме хозяйского младенца. Что ж, Алехандро Родригес сыт по горло!
Он опять смерил взглядом тщедушного братца. Ноэ странно поглядывал на него, после того как они взяли деньги этой сучки, деньги, заработанные в постели с богатым гринго.
Какую пургу она гнала! Вообразила, что богатый женатик-америкос в нее втюрился! И когда же он выставит жену и детишек из дома? Когда они с Кармелитой пройдут по улице, держась за руки? Когда их жалкие, ворованные случки перестанут казаться такими лживыми? Когда они будут спать ночью в одной кровати?