Страница 4 из 62
Очень бодрый вышел вечерок, дал много пищи для размышлений. Я почувствовала себя почти столь же жизнерадостной, как моя улыбка.
Только вот Джейсон будет в ярости из-за цепи.
Вечером после работы я поехала домой — это всего лишь в четырех милях к югу от бара. Когда я вернулась к месту службы, Джейсон уже ушел (как и ДиАнна), что тоже было хорошо. По дороге к дому бабушки, месту моего обитания, я обдумывала события ушедшего вечера. Мы живем прямо перед кладбищем Высокие Сосны, что близ узкой двуполосной окружной дороги. Дом начал возводить мой пра-пра-прадед, а у него были свои представления об уединении, поэтому чтобы добраться до нашего семейного гнезда, нужно свернуть с окружной дороги, проехать через лес, а там посреди расчищенного пространства уже и стоит дом.
Несомненно, он не является памятником старины, раз уж за долгие годы все самые старые части дома были разобраны или перестроены. Конечно, в нем есть и электричество, и водопровод, и канализация, и теплоизоляция — словом, все чудные современные штучки. А еще у него по-прежнему есть жестяная крыша, которая ослепительно блестит в солнечные дни. Когда крыша прохудилась, я собиралась заменить жесть обычной черепицей, но бабушка сказала «нет». Хотя платила я, но дом-то бабушкин, так что вот вам жестяная крыша.
Имеет здание историческую ценность или нет, только я жила в нем примерно с семи лет, а до этого часто гостила, так что я его любила. Для меня это был просто большой старый семейный дом. Как мне казалось, слишком большой для меня и бабушки. Широкий фасад украшала затененная веранда, а покрашен он был в белый цвет, ибо бабушка во всем придерживалась традиций. Я прошла через просторную гостиную, заставленную потрепанной мебелью, которая нас вполне устраивала, затем через холл в первую спальню слева, самую большую.
Адель Хейл Стакхаус, моя бабушка, сидела в своей высокой кровати, и целый миллион подушечек был подложен под ее худые плечи. На ней была хлопковая ночная рубашка с длинными рукавами, несмотря на то, что весенняя ночь была теплой, и лампа возле кровати все еще была включена. На коленях у нее лежала книжка.
— Привет, — сказала я.
— Привет, дорогая!
Моя бабушка очень миниатюрная и очень старая, но волосы у нее по-прежнему густые и настолько белоснежные, что в них чудится слабый оттенок зеленого. Она закалывает их днем, а на ночь распускает или заплетает в косу. Я посмотрела на обложку книги.
— Снова читаешь Даниэллу Стил?
— Ну, она же хорошая рассказчица! — Основные развлечения моей бабушки — чтение Даниэллы Стил, просмотр ее мыльных опер (которые она называла ее «историями») и посещение собраний доброго миллиона клубов, в которые она вступила за свою жизнь. Но особо почитались «Потомки доблестно погибших» и Общество садоводов Бон Темпс.
— Угадай, что случилось сегодня вечером?
— Что? У тебя было свидание?
— Нет, — ответила я, пытаясь сохранить на лице улыбку. — В бар пришел вампир.
— Ой, и с клыками?
Я видела, как они сверкнули в огнях автомобильной стоянки, когда Крысы пытались выкачать из него кровь, но не стоило описывать это бабушке.
— Несомненно, только они были втянуты.
— Вампир, и прямо здесь, в Бон Темпс! — Бабушка засветилась от удовольствия. — И что, он укусил кого-нибудь в баре?
— Ну что ты, бабуля, конечно, нет! Он просто сидел со стаканом красного вина. То есть он его заказал, но не пил. Думаю, что ему просто захотелось побыть в обществе.
— Интересно, где он обитает?
— Едва ли он кому-нибудь об этом расскажет.
— Нет, — сказала бабушка, минутку подумав. — Думаю, не расскажет. Он тебе понравился?
Непростой вопрос. Я подумала и осторожно сказала:
— Не знаю. Он вправду интересный.
— Я так хотела бы с ним встретиться! — Меня не удивили бабушкины слова. Она любила все новенькое почти так же, как и я. Бабуля была не из тех твердолобых, которые заявляют, что все эти летучие мыши должны быть прокляты. — Ну а сейчас я лучше посплю. Я только хотела дождаться тебя, прежде чем погасить свет.
Я наклонилась поцеловать бабушку и сказать ей «Спокойной ночи».
Прикрыв дверь, я услышала, как щелкнул выключатель лампы. Тина, моя кошка, возникла из какого-то своего укромного уголка для сна, чтобы потереться о мои ноги. Я взяла ее на руки и приласкала, прежде чем выпустить на ночь. Бросив взгляд на часы, я обнаружила, что уже два часа ночи. Постелька меня заждалась.
Моя комната была с другой стороны от холла. Когда я после смерти родителей только начала жить здесь, бабушка перевезла мебель из моей спальни в родительском доме, чтобы мне было поуютнее. Так она и стояла — деревянная односпальная кровать, окрашенная белой краской, и небольшой комод.
Я включила у себя свет, закрыла дверь и разделась. У меня пар пять черных шорт и множество белых футболок, ведь они так быстро пачкаются. Не стоит и говорить, сколько пар белых носков лежит в комоде. Так что на ночь можно не заниматься стиркой. Я слишком устала даже для душа. Почистила зубы, сняла макияж, нанесла крем, распустила волосы.
Я заползла в кровать в своей любимой спальной футболке с Микки Маусом, которая доходила мне почти до колен. Как обычно, я повернулась на бок и с удовольствием ощутила тишину комнаты. Почти у всех ум отключается в короткие ночные часы, вибрации исчезают, и нет нужды защищаться от непрошеных вторжений. Купаясь в покое, я успела только подумать о темных глазах вампира и провалилась в пучины сна.
К обеду следующего дня я сидела в алюминиевом складном кресле на переднем дворике и с каждой секундой становилась все более бронзовой. На мне был любимый раздельный купальник без лямок, и с прошлого лета он стал чуть просторнее, так что я была довольна.
Тут я услышала шум приближающегося автомобиля, и вот черный фургон Джейсона со всеми розовыми и голубыми загогулинами остановился в ярде от моих ног.
Джейсон спустился — упомянула ли я, что его грузовичок ездит на высоченных колесах? — и шагнул ко мне. На нем была обычная рабочая одежда, рубашка цвета хаки и штаны, а к поясу был приторочен нож в ножнах, как и у большинства дорожных рабочих. По его походке я поняла, что он злится. Я надела темные очки.
— Почему ты мне не сказала, что прошлой ночью избила Раттреев? — Брат уселся на алюминиевый стул рядом со мной. — Где бабушка? — запоздало спросил он.
— Развешивает белье, — ответила я. В крайнем случае бабушка использовала сушилку, но предпочитала развешивать мокрое белье на солнышке. Бельевые веревки, конечно, были на заднем дворе, где им и следует быть. — Она сделала на обед отбивные по-деревенски со сладким картофелем и зелеными бобами, которые вырастила прошлым летом, — добавила я, зная, что это слегка отвлечет Джейсона. Я надеялась, что бабушка пока не появится — не хотелось, чтобы она слышала этот разговор. — Говори потише, — напомнила я ему.
— Рене Леньер этим утром едва дождался, когда я появлюсь на работе, чтобы рассказать мне. Он подъезжал к трейлеру Раттреев вечерком, чтобы купить у них какого-то зелья, а Дэнис вела машину, словно собиралась кого-нибудь убить. Когда Рене сказал, что она его едва не угробила, баба чуть с ума не сошла. Им вместе пришлось втащить Мака в трейлер, а потом свезти его в больницу в Монро. — Джейсон обвиняюще взглянул на меня.
— А Рене рассказал тебе, что Мак набросился на меня с ножом? — спросила я, решив, что нападение — лучший способ защиты. Наверняка Джейсон досадовал в основном из-за того, что услышал обо всем от кого-то чужого.
— Если Дэнис и говорила об этом Рене, то он мне даже не заикнулся, — медленно произнес Джейсон, и я увидела, как его миловидное лицо потемнело от ярости. — Он напал на тебя с ножом?
— Так что мне пришлось защищаться, — сказала я, словно о само собой разумеющемся. — А он утащил твою цепь. — Это было правдой, пусть слегка подкорректированной. — Я вернулась в бар, чтобы рассказать тебе, — продолжила я, — но к этому времени ты уже удалился с ДиАнной. Ну а раз со мной все было в порядке, я не стала тратить время на то, чтобы отыскать тебя. Я так и подумала: Джейсон почувствует себя обязанным отомстить за то, что Мак напал на меня с ножом, — дипломатично добавила я. И в этом была немалая доля правды, ибо подраться братик любил.