Мертвы, пока светло

И вот я лежала на солнышке, как вдруг бабуля вынесла мне телефонную трубку.

— Твой начальник, — сказала она. Бабушке нравился Сэм, и он, должно быть, сказал ей что-то приятное, потому что она улыбалась, словно Чеширский Кот.

— Привет, Сэм, — сказала я. Наверное, мой голос был не слишком приветливым, потому что я понимала: на работе что-то не так.

— Дон не пришла, — сказал он.

— Вот черт, — выругалась я, понимая, что выйти придется мне. — У меня были кое-какие планы, Сэм… Когда мне нужно быть?

— Можешь выйти с пяти до девяти? Очень выручишь.

— А у меня будет потом целый выходной?

— Может, поделишь с Дон следующую смену?

Я издала неприличный звук, а бабушка сделала каменное лицо. Я поняла, что мне еще предстоит выслушать лекцию.

— Ох, ладно, — сказала я неохотно. — Увидимся в пять.

— Спасибо, Сьюки, — сказал он. — Я знал, что на тебя можно положиться.

Я попыталась посмотреть на это оптимистично. Очень утомительная добродетель. Всегда можно рассчитывать на Сьюки, потому что у нее все равно нет никакой личной жизни. Конечно, неплохо будет нагрянуть к Биллу после девяти. Он все равно не ложится ночью.

Никогда рабочий день не тянулся так медленно. Мне было трудно поддерживать умственную защиту, поскольку я все время думала про Билла. К счастью, посетителей было немного, а то я бы наслушалась чужих мыслей. Я и так поняла, что у Арлены задержка и она боится, не беременна ли, и обняла ее, прежде чем поняла, что делаю. Она пристально посмотрела на меня, а потом покраснела.

— Ты прочла мои мысли, Сьюки? — спросила она взволнованно. Арлена была одной из немногих, кто просто принимал эту мою способность, не стараясь объяснить ее и не считая меня выродком. Но и она говорила об этом нечасто и никогда — обычным голосом.

— Прости, я не хотела, — извинилась я. — Я что-то сегодня не могу сосредоточиться.

— Хорошо. Только не суй больше свой нос. — И Арлена с пламенными кудрями вокруг щек помахала пальцем у меня перед лицом. Мне захотелось зарыдать.

— Прости, — повторила я и выскочила в кладовку, чтобы собраться. Мне надо было сделать спокойное лицо и сдержать слезы. Я услышала, как за спиной распахнулась дверь.

— Я же попросила прощения, Арлена! — огрызнулась я, мечтая остаться в одиночестве. Иногда Арлена путала телепатию с пророческим даром. Я побоялась, что она станет расспрашивать меня, действительно ли она беременна. Лучше уж пусть купит тест.

— Сьюки? — Это оказался Сэм. Он положил руку мне на плечо и развернул лицом к себе. — Что стряслось?

Его голос был мягок, и я ощутила себя на грани слез.

— Если не хочешь, чтобы я разревелась, старайся быть позлее, — сказала я.

Он рассмеялся и обнял меня одной рукой.

— В чем дело? — Он не собирался оставить все и уйти.

— Ну, я… — Я замолчала. Никогда прямо не обсуждала свою проблему (как я ее называла для себя) ни с Сэмом, ни с кем-нибудь другим. Каждый в Бон Темпс слышал, в чем моя странность, но никто, похоже, не осознавал, что я вынуждена постоянно слушать их непрестанную умственную болтовню, хочу я того или нет.

— Услышала что-то, что тебя расстроило? — Его голос был спокоен и естественен. Он прикоснулся к середине моего лба, подчеркивая, что в курсе, как именно я услышала.

— Да.

— Тебе ведь ничем не поможешь?

— Нет.

— Тебя от этого тошнит, правда?

— О да!

— Но ведь это не твоя вина?

— Я пытаюсь не слушать, но не могу непрестанно держать защиту. — И почувствовала, как по щеке сползает слеза, которую я таки не смогла удержать.

— Вот чем ты спасаешься. Как ты ставишь защиту, Сьюки?

Он был действительно заинтересован и не смотрел на меня как на мусорное ведро. Я взглянула в его большие блестящие синие глаза.

— Я просто… трудно объяснить… выстраиваю забор… нет, скорее не забор, а стальную стену между своим умом и окружающими.

— И тебе приходится ее удерживать?

— Да, требуется масса внимания. Словно все время разделяешь собственный ум. Поэтому люди и думают, что я ненормальная. Половина мозга занята удержанием стены, половина принимает заказы на выпивку, так что иногда на нормальные разговоры просто не остается места. — Я чувствовала волну облегчения просто из-за того, что смогла рассказать об этом.

— Ты слышишь слова или ощущения?

— Зависит от того, кого я слушаю. И от его состояния. Если он пьян или сильно взволнован — тогда картинки, впечатления, намерения. Если трезв и спокоен — слова и частично картинки.

— Вампир говорил, что ты его не слышишь.

Мысль о том, что Билл разговаривал с Сэмом обо мне, заставила меня почувствовать себя необычно.

— Это правда, — признала я.

— Это тебя расслабляет?

— Конечно. — Я сказала это от всего сердца.

— Ты слышишь меня , Сьюки?

— Не хочу и пробовать! — поспешно сказала я. Подвинулась к двери кладовки и взялась за ручку. Потом вытащила из кармана шорт платок и вытерла слезу со щеки. — Если я начну читать твои мысли, Сэм, мне придется уйти. А ты мне нравишься, и работа мне тоже нравится.

— Как-нибудь попробуй, Сьюки, — сказал он небрежно, отворачиваясь, чтобы открыть коробку с виски острой открывалкой, которую носил в кармане. — Не переживай. У тебя будет эта работа, пока она тебе нужна.

Я протирала стол, на который Джейсон просыпал соль. Он заходил, чтобы съесть гамбургер с картошкой и пропустить пару пива. Я обдумывала предложение Сэма.

Сегодня я не стану его слушать. Он готов к этому. Подожду, когда он займется чем-нибудь другим. Я просто немного послушаю. Он меня пригласил, что было совершенно удивительно. Очень приятно быть приглашенной.

Я поправила макияж и расчесала волосы. Раз Биллу понравились распущенные волосы, я стала носить их так, и весь вечер это причиняло мне массу неудобств. Мне уже пора было идти, так что я взяла сумку из ящика в конторе Сэма.

Дом Комптонов, как и бабушкин, стоял в стороне от дороги. Но, в отличие от последнего, он был несколько более заметен с дороги, и из него открывался вид на кладбище. Это (по крайней мере отчасти) объяснялось более высоким расположением дома Комптонов. Он стоял на вершине холма и был полностью двухэтажным. В бабушкином доме наверху располагалась пара пустующих спален да чердак, но это был скорее мезонин.

В длинной истории рода Комптонов бывали времена, когда дом был весьма хорош. В темноте он и теперь производил впечатление. Но при свете было заметно, что опоры облупились, обшивка покоробилась, а дворик стал похожим на джунгли. Средь влажного тепла Луизианы садовая растительность разрасталась с невероятной скоростью, а старый мистер Комптон никогда не нанимал садовника. Когда он стал слишком слаб, чтобы делать эту работу самостоятельно, она просто начала оставаться несделанной.

Многие годы на круглую подъездную площадку возле дома не подсыпали гравия, и моя машина накренилась в сторону входной двери. Я увидела, что все огни в доме зажжены, и поняла, что этот вечер не будет похож на предыдущий. Перед домом стояла еще одна машина, «линкольн континенталь», белая с синей крышей. Наклейка на бампере синим по белому гласила: «Вампиры сосут». Еще одна, желтая с красным, предлагала: «Доноры крови, посигнальте!» И просто надпись — КЛЫКИ!

Но я была приглашена и меня ждали. Сомневаясь, я все же подняла руку и постучала.

Дверь распахнула вампирша.

Она безумно светилась. В ней было пять футов одиннадцать дюймов, и она была чернокожей. Тренировочный топик цвета розового фламинго и соответствующие леггинсы до середины икры дополняла расстегнутая белая мужская рубашка.

Мне показалось, что она выглядит совершенно безвкусно, но почти наверняка чертовски привлекательно с мужской точки зрения.

— Привет, цыпочка-человечек! — мурлыкнула она.

И тут я внезапно поняла, в какой опасности оказалась. Билл не раз предупреждал меня, что не все вампиры такие, как он. Да и у него случаются моменты, когда его трудно назвать душечкой. Я не могла прочесть, что было на уме у этого существа, но в ее голосе звучала жестокость.