Страница 8 из 167
— А ты что ржешь? — переключился на меня Дима.
Я только всплеснула руками и собралась что-то ответить, как вдруг мое (точнее, Ларискино) одеяло ответило за меня.
— А что, нельзя?
Ирина подушка захихикала. Мой, по крайней мере, похоже говорит, а этот ржет, как будто Ирка обкурилась и, судя по прерывистому хихиканью, не сигарет… Ирка ткнула своего эстонца, прошипев:
— Ты ржи хотя бы похоже!
Из-под подушки раздалось нечто похожее на «Иго-го». Дима продолжил допрос:
— Что? Да как ты…
— Что? Что "да как я"? — переспросило мое одеяло, я только рот успела открыть.
— Что…. Что это у тебя за клок торчит? — Дима с силой дернул за вылезший клок волос эстонца.
— Мои! — взвизгнула я, и, отобрав прядь, заснула ее под одеяло, от греха подальше.
— Интересно откуда они у тебя растут, — пробормотал вожатый.
Нормально они растут, на голове… только не на моей!
Дима снова убежал к Ире, потому что подушка продолжала ржать.
— Еще раз будешь шуметь!..
— Да, с чего ты взял, что это я шумлю? — огрызнулась Ирка, подушка снова заржала, и ей досталась порция тычков. — Пыль выбиваем! Да не ржи ты!
— Я не ржи! Я НЕ РЖИ! Я вам сейчас дам не ржи! — Дима хлобыстнул дверью.
— Хихикающая подушка с суфлирующим одеялом, ромашка! — ругнулась я на эстонцев.
Ира спешно думала, куда бы их спрятать. Я увидела щелку между кроватью и стеной и спихнула свое Одеяло туда, положила ему на голову свою подушку и улеглась в явно неудобной для меня позе. Увидев мои манипуляции, Ира заметила такую же щель и спровадила своего эстонца туда. В комнату залетел Дима, видно, до него дошло.
— Вставай с койки! — заорал он.
— А не пошел бы ты на коридор и в улицу к своим мальчикам, — до глубины души поразилась Ирка.
Дима рванул матрас, Ирка с визгом рухнула сверху на своего эстонца.
— Не сдирай с меня халат! — послышался рьяный шепот.
— Не наступай на меня…
Девушка, которая спала под Ирой, сделала вид, что это она сдирает с нее халат, а Ира на нее наступает. Ира смекнула, в чем дело, и вылезла с ее стороны.
— Ты че сдурел? Щас я тебя туда засуну, невыколупаешься ведь!
— А ты тут как спишь! — взревел на меня Дима.
— А мне так удобно! — заверила его я, дрыгая ногами, чтобы он не подошел.
Меча громы и молнии, вожатый ушел. Подушка вылез из-за кровати.
— Ты с ума сошел — на меня падать! Больно же! — воскликнул он. — Ты не пылинка!
— Не пушинка.
— Пылинка меньше!
— Пушинка легче. Думаешь, я по своей воле туда дрюпнулась? Естественно не по своей.
— А по чьей же?
— Нашего великого и, увы, непризнанного гения Димы!
Подушка улегся на Ирину кровать, я быстро слезла со своей, Одеяло вытянул шею, чтобы посмотреть, что будет (жираф, однако). Ирка одним движением уложила Подушку на кровать, мы с ней подняли матрас, и эстонец улетел свое прежнее место.
— Ой, больно! — Подушка вылез второй раз.
— Еще бы! — злорадно прокомментировала Ира.
Ире пришла гениальная идея засунуть своего Подушку под матрас, а мне — не менее гениальная отправить Одеяло в тумбочку. Пока я запихивала Одеяло на его новое место, тумбочка покосилась и с натужным скрипом отправилась в свободное падение. Одеяло всполошился и поставил тумбочку на место, после чего стал упаковываться аккуратнее.
— Осторожнее, там у меня и Ларисы камушки лежат, — предупредила я.
Послышался характерный звук падающих камней. Ромашка, предупредила же!
— Что это?
— Да, сказала же — камушки!
— А… понятно…
Тем временем Ира успешно упаковала свою Подушку под матрас и теперь как следует утрамбовывала.
— Эй! Хф… Эй, мфр… НЕВКУСНО! — сообщил всем окружающим Подушка. — Может, не надо?
— Надо, Федя, надо, — назидательно сказала Ира.
— Меня не Федя зовут, — отозвался Подушка.
— А как? — заинтересовалась Ира. Да что-то мы ступили, только теперь вспомнили про имя. Подушка впрочем, молчал.
— А тебя как зовут? — я постучала по тумбочке.
Тумбочка оживилась и заскрежетала камушками. Странно, какое у него имя «Шур-Шур»… Саша что ли?
— Костлявый, — пожаловалась Ира на Подушку и дверь открылась.
— Ну, здравствуй. Не топай, пожалуйста, — мило улыбаясь Диме, сказала я.
— Я не топаю!
— Ага, пол проверяю на прочность, — усмехнулась Ира, Подушка хихикнула. Вот недержание!
— Слезай с койки! — скомандовал вожатый.
— Я лучше слезу, — пробормотала Ира, потирая бок.
Дима придирчиво осмотрел кровать и неожиданно залез туда сам! У Иры глаза чуть ли из орбит не вылезли, я поскорее заткнула себе рот. Дима, видимо, ощутил все прелести лежания на костлявом эстонце, да еще и решил для полноты ощущений на нем попрыгать. Пару прыжков эстонец стоически вытерпел, на следующем взвыл, завернул вожатого в матрас, чем-то, как следует, звезданул по голове так, что тот отключился, и уселся на кровати, сложив руки на пострадавшем месте и красноречиво подвывая. Тут мое Одеяло решил вылезти, камушки мелодично зашуршали и посыпались, повторяя его имя. Не надо, у меня хорошо с памятью!
— Погремушка, — констатировала сей факт Ира.
Мы с Ирой отодвинули тумбочку, Одеяло выбрался оттуда с диким взглядом, вытряхнул оставшиеся камушки и задвинул тумбочку.
— Я больше туда не полезу!
Слегка оклемавшись, эстонцы оттащили Диму в вожатскую и вернули многострадальный матрас Ире. Пока Подушка помогал Ире заправить постель, Одеяло поскорее уселся на любимую тумбочку.
— Можно пройти? — спросила я.
— А? Можно, — Одеяло подвинулся.
— Ромашка! Да что вы мне поспать не даете! — завопила Лариса.
Подушка обернулся к ней.
— О-о, я что-то пропустила? — удивилась Лариса и спустила ногу с кровати. Я не успела ее предупредить, она уже пнула Одеяло, тот тоже взглянул на нее странным взглядом.
— М-можно в туалет пройти? — спросила она.
— Можно, они ночного вожатого вырубили, — ответила за Одеяло Ира.
— Что? — еще больше удивилась Лариса.
— Да так, попрыгал он не на том месте, вот его и закатали в матрас, а потом чем-то стукнули. Он и вырубился, — пояснила Ира.
— На каком месте он попрыгал? — окончательно опешила Лариса.
Подушка залез на кровать, спрятался за подушку и откинулся назад, Одеяло захихикал. Лариса в недоумении ушла в туалет и вскоре вернулась.
— А… а там, в вожатской кто-то шевелится, — проинформировала нас Лара.
— Поздравляю, ты его не убил, — торжественно провозгласила Ира. Подушка ответил ей что-то неразборчивое (или нерусское?) из-за подушки.
Сигнал к действию был получен, и мы снова стали думать, куда их спрятать, но никто не приходил. Мы уже и думать забыли об опасности, усадили гостей на тумбочки и продолжили разговор.
— А какие возрастные ограничения у вас в хоре? — спросил Подушка.
— С 10-ти до 17-ти, — ответила Ира.
— А вожатые со сколька?
— С 18-ти.
— А вы откуда знаете?
— Знаем, что Капитошке 18 и что он самый маленький.
— А кто это такой?
— Видели запасного вожатого с длинными кудрявыми волосами? Вот это Капитошка, — проинформировала я.
— А в лагере со сколька до сколька?
— Вообще, кажется, до 18-ти, но, судя по вашим, здесь и в 20 можно отдыхать. Стало быть, с рождения до смерти, — пожала плечами Ира.
— Таких вожатых, как Дима, нельзя допускать к детям, — сказал Одеяло. Долго он соображал. Оно и не мудрено — сначала наши фразы с русского на эстонский в уме переводил, потом ответ придумывал, а потом его обратно на русский переводил. Долгий процесс!
— Да, к детям его тоже нельзя допускать, — кивнул Подушка, перекладывая руки на больном месте.
Все дружно засмеялись.
— Дайте поспать, что ли, — возмутилась Лариса.
— Не, через час подъем, — покачала головой Ира, поглядев на часы.
— Ой, пора уже, — засуетились эстонцы.
— Вам там есть что делать на тихом часу? — спросила Ира.
— Да, нет, — пожал плечами Подушка.